В повестке дня Альфа Банка Украина вопросы нового имени и докапитализации на $1 млрд — доверенное лицо

- На днях глава Нацбанка Украины Кирилл Шевченко поднял дискуссию о необходимости в связи с затягиванием войны постепенно уходить от ручного управления и возвращаться к рыночным методам. Что вы с вашим богатым опытом и знанием кризисов думаете на этот счет?

— Я думаю, что в первые месяцы войны — марте-апреле — было очень-очень тяжело. Сейчас ситуация меняется — появляется понимание состояния активов как у физлиц, так и в корпоративном секторе.

Какие-то рыночные механизмы могут включаться. Но, к сожалению, пока отказаться от ручного управления полностью не получится. В состоянии войны очень трудно понять, каким образом можно реорганизовать и банковскую систему, и экономику. Если бы мы знали, когда будет конец войны, могли четко определить, какие активы навсегда потеряны из-за разрушений, какие нужно и можно восстановить, а какие активы вообще не пострадали — было бы намного легче.

Так получилось, что у меня много опыта работы в кризис. Например, 25 лет тому назад в Восточной Азии был большой банковский кризис: в Корее, Таиланде, Малайзии, Гонконге... Но это был только банковский кризис. В Украине — и это самая большая проблема сейчас — и в банковской системе, и в экономике, мы не знаем, что еще нам предстоит.

- У вас есть опыт восстановления Болгарии после финансового кризиса 2008 года. В Украине, кризис, вызванный войной, еще далек от нижней точки, но уже возникают важные дискуссии, которые требуют ответа: снижать налоги или повышать? реструктуризировать ли госдолг, особенно внешний? Какие бы вы советы давали?

— Начну с долга. Пока еще рано говорить о реструктуризации. Тут та же причина, о которой я говорил выше: мы не знаем, что будет дальше. Нужно отметить, что и в банковской сфере, и в сфере публичного долга Украина вошла в войну с хорошими показателями. Так что есть еще возможность какое-то время — два-три месяца, я так думаю, как бывший министр финансов — подождать, надеясь, что мы доберемся до конца войны, и более-менее у нас будет понятна ситуация: где, что и сколько восстанавливать. Тогда, можно реструктуризировать и внешний долг, и можно говорить о возврате к рыночным принципам работы и в банковской системе, и в экономике. Сейчас — слишком большая нестабильность.

В банковской системе после кризиса 2014-2015 года, после аннексии Крыма уже накопился большой опыт работы в сложных ситуациях. Его можно применить и сейчас. Стресс-тесты Национального банка Украины — просто на высшем уровне из того, что я видел, когда работал в Восточной Азии, в Восточной Европе или в Латинской Америке. Я работаю в Украине несколько недель. У меня очень хорошие впечатления. Работа регулятора и банковской системы — на самом высоком уровне.

Думаю, также рано говорить об изменениях в налоговой системе. Необходимо пройти нестабильность, которая есть сейчас, а потом все организовать по-новому.

- Вы возглавляли набсовет ЕБРР. Какую роль в поддержке Украины в такой ситуации могут занять ЕБРР и другие подобные ему МФО (например, IFC из Группы Всемирного банка)? Как обеспечить поток средств на восстановление частному бизнесу, пострадавшему от войны (в том числе с разрушенными активами), а не только государству?

— Приоритет номер один — организовывать это самостоятельно внутри государства. Украинские банки, включая наш, знают, какие корпоративные клиенты где и как работают, как пострадали. К сожалению, на нынешнем этапе и ЕБРР, и IFC, и Европейский инвестбанк не могут в Украине работать, потому что у них просто нет понимания, какие активы работают, какие нет. Это задача украинских банков, включая Альфа-Банк Украина. И это можно делать уже сейчас. Например, мы знаем, что вначале войны клиенты пережили шок, было очень трудно, но по состоянию на прошлую неделю уже 70% наших корпоративных активов вернулись к нормальной работе с банком — кредитный портфель обслуживается, включая проценты, и погашается основной долг. 

Поэтому какая-то программа развития в корпоративной сфере в Украине уже возможна. И это можно сделать уже сейчас, не дожидаясь ЕБРР и других подобных МФО. Они будут помогать, но через несколько месяцев: такова их процедура, и не только в части корпоративных финансов, но и в помощи публичному сектору. Я работал и во Всемирном банке, и в ЕБРР был председателем набсовета. Им просто нужно время понять, на что конкретно идут деньги.

Если ждать помощи ЕБРР и IFC — пройдут месяцы, тогда как украинские банки уже готовы, мы готовы. Украинские банки могут стать финансовым мостиком до будущего внешнего финансирования. Важно, чтобы компании в Украине опять работали. Важно не только для производства, а и для рабочих мест.

- Частный бизнес пока не видит и не понимает, как он может получить компенсацию за разрушения от боевых действий. Потому что страховка в таких случаях не работает. То есть, более-менее понятно, что школу или мост будет восстанавливать государство за счет бюджета, а вот разрушенный элеватор или завод? И это проблема не только бизнеса, но и банков, которые давали под это деньги.

— Это так. Но, как я сказал, есть накопленный опыт и во время Восточно-Азиатского кризиса, и потом Турецкого кризиса, который был 15 лет назад, когда большую роль играли местные банки, которые лучше всего знают, где и каким образом можно размещать кредиты. Украинская банковская система была хорошо капитализирована до войны, часть этого капитала неизвестно, когда восстановится, но так или иначе есть возможности.

Так что хорошо бы было со стороны правительства и Национального банка каким-то образом помочь частному бизнесу сейчас, зная, что через несколько месяцев придет международная помощь.

- Как частному бизнесу получить финансирование?

— Украинские банки — это и есть механизм, через который финансирование ЕБРР, IFC может поступить к частному бизнесу.

Другого механизма нет. Если мы ожидаем, что ЕБРР сразу будет инвестировать в 100-200 или большее количество украинских предприятий — этого просто не получится, потому что они по-другому работают. У них нет таких знаний и возможностей. Это задача украинских банков. Это можно сделать, так как в начале войны банковская система в Украине очень крепкая. Знания там уже есть. Конечно, нам тоже нужно время, чтоб проанализировать, какие активы и где можно сразу реконструировать, какие перенести на новое место, но что и как кредитовать мы в принципе знаем.

И даже сами к этому готовимся без посторонней помощи — за счет докапитализации. Мы думаем, что нам сейчас нужно $1 млрд в виде субординированного долга, большая часть которого пойдет на программу развития экономики Украины — частного бизнеса. Левередж или кредитное плечо примерно 1 к 8, то есть на $1 млрд капитала можно выдать кредитов на $8 млрд. По капитальным требованиям Нацбанка это вполне возможно, и позволит развиваться украинской экономике. А когда ЕБРР и другие определятся, они уже банкам напрямую или через правительство дадут деньги на развитие этих программ. Так было в других странах мира.

- Особенностью банковской системы Украины после кризиса стало значительное увеличение доли госбанков. Это во многом было связано с тем, что если частные банки выводили с рынка, то свои банки государство за счет всего населения докапитализировало. Но если тогда еще можно было сказать, что причиной были ошибки менеджмента, кэптивное кредитование и т.д. (хотя все это было и в госбанках), то сейчас очевидно, что в условиях войны ухудшения кредитного портфеля почти все страдают одинаково и не по собственной вине. Как в таких условиях сохранить конкуренцию на рынке, чтобы доля госбанков после войны и восстановления не выросла с 50% условно уже до 75%? Потому что частному бизнесу, особенно украинскому, будет сложно докапитализировать.

— Государству сейчас будет очень трудно капитализировать как государственные, так и негосударственные банки, потому что много денег нужно ежедневно на войну. Необходимо, чтобы все финансирование шло на победу. Министр финансов Сергей Марченко говорит, что необходимо $5 млрд в месяц. В мае от разных международных организаций пришло около $2,2 млрд, то есть меньше половины того, что нужно Украине. Поэтому, прежде всего, государственные деньги нужно четко сфокусировать на победу в войне, а не на банковскую систему. Думаю, что в банковской системе можно организовать и частное финансирование. Государственные деньги нужны сейчас на других направлениях. Думаю, что наш банк и сам справится.

Кстати, не только кризис 2015 года помог, но и пандемия Ковид. Потому что все банковские операции сейчас организованы на высшем технологическом уровне: и в кредитовании и обслуживании как физлиц, так и юрлиц. Все теперь можно организовывать намного быстрее, чем два-три года тому назад. Так что банковская система работает, и банк хорошо владеет ситуацией.

- То есть, Вы не приверженец национализаций.

— Да, думаю, что увеличение доли государственных банков и национализация — это плохая идея. Во время войны особенно, когда нужны средства на другие важные дела: войну, реконструкцию. Даже в мирное время я не думаю, что государственные банки — самая хорошая идея. Международный опыт, кстати, это доказывает. Я молодым экономистом на протяжении трех лет работал в странах Восточной Азии, которые до этого были экономическими тиграми, и там сразу банковский сектор перестал работать. Начался глобальный финансовый кризис. И было много разговоров о национализации и в Корее, и в Малайзии, и в Гонконге. Сначала все думают, что государство лучше знает. Но деньги у него откуда? И так получилось, что все эти государства все же перешли на рыночную экономику, все без исключения решили, что не будет национализации, а просто нацбанки будут помогать частным банкам.

Затем через примерно два — два с половиной года, в конце этого кризиса, уже начали думать, каким образом перейти к good банку и bad банку. Я думаю, этот вариант самый лучший и для Украины. В каких-то областях и городах Украины стоит выделить ставшие нерабочими активы в bad банк, а все работающие — в good банк. Но это в пределах тех же банков, которые работали и в период кризиса. Надо дать им время, чтобы они смогли увидеть, каким образом что работает, так как тенденции очень быстро меняются. Нужно терпение, которого политикам, к сожалению, (а я был политиком в Болгарии) не хватает. Самое важное сейчас — победить в войне.

- То есть идею bad банка после войны можно рассматривать? Ее предлагали Украине для решения проблемы плохих активов госбанков, но этот вариант так и не был реализован.

— Не только можно, а, думаю, будет нужно рассматривать в такой ситуации. Кризис 2015 года был большим кризисом, но сегодняшний кризис намного больше, чем тот. И мы еще не знаем до конца всей его глубины. Однако делать это можно не сейчас, а через год-два после завершения войны. В Корее, где не было войны, это получилось через 2 года, в Таиланде — через 2-2,5 года. Просто, когда стало ясно, что экономика начинает развиваться, это стоит сделать. И рост в Восточной Азии один год был около нуля, а потом сразу пошли темпы 7-8% в год. Это получилось и в Турции в 2001-2002 году после большой инфляции и большого финансового кризиса, и там смогли это сделать через 1,5 года.

Я надеюсь, что Украине тоже удастся пойти по такому пути, когда частные банки выделили кредиты и другие активы, которые не работали. И получилось так, что в банке есть и good банк, и bad банк. И это наша задача, а не задача правительства работать с такими активами. Думаю, всем банкам в Украине с большими портфелями и корпоративных клиентов, и физлиц это понадобится. Если же какие-то банки не исполняют требования к капитализации, то это по-другому называется.

Такой подход позволит очень быстро возобновить кредитование и физлиц, и юрлиц, которое понадобится, чтобы экономический рост через год был 7-8%.

Пока же надо думать над программой, чтобы корпоративный сектор стал получать деньги прямо сейчас со стороны украинских банков. Вот тут могут и Нацбанк, и правительство помочь. Думаю, что у банковской системы достаточно капитализации начинать это делать. А потом уже придут ЕБРР, IFC и другие.

- Перейдем к Альфа-Банку. Ряд людей, с которыми я общаюсь, не до конца поверили в то, что вы являетесь тем человеком, которому реально переданы полномочия акционеров. Вы могли бы вкратце отписать, как сегодня выглядит управление банком?

— Возможно, не поверили потому, что нет достаточно понимания, что изменилось, а что не изменилось. Что не изменилось — банком по-прежнему руководит правление и менеджмент, как и было ранее. Команда та же. Набсовет — тот же, что и был, но оттуда ушли все, у кого было российское гражданство. Поэтому, в принципе, структура управления работает сейчас, как работала и до меня. Все управленческие операционные решения — это решения украинской команды. Например, спустя несколько дней после начала войны, Правление приняло решение отказаться от бренда Альфа-Банк. Банк не хочет иметь ничего общего со страной-агрессором даже на уровне ассоциаций и бренда, который работает в России. 

-- И каким будет новый бренд?

— — У нас в работе несколько названий, какое именно имя мы выберем — сможем сообщить позже.

Что зависит от меня? Решение приняло украинское руководство банка. Чтобы это сделать на практике, нужны: решение собрания акционеров, работающие государственные реестры и соответствующие нотариальные действия. Вот здесь я буду полезен. Как только откроются реестры и будет возможность воплотить решение юридически, частью моей функции будет провести необходимые решения через ежегодное собрание акционеров. Я представляю сейчас большинство голосов на этом собрании.

Такая же история с докапитализацией — ее также нужно одобрить собранием акционеров. Плюс моя задача — согласовать все это с Национальным банком, что я и делаю: несколько раз встретился, объяснил, каким образом это можно реализовать. Услышал видение регулятора.

Не думаю, что много других задач будет, потому что все остальное управляется украинской командой. После реформ банковского сектора, введения системы независимых директоров, полномочия и ответственность, которая есть у команды на месте, достаточно обширны и именно она принимала и принимает все рутинные решения. А несколько глобальных вопросов уже выносятся на мой уровень и согласовываются с Национальным банком. Ни во время войны, ни до нее акционеры не управляли банком в ручном режиме.

- То есть в ближайшее время может пройти собрание акционеров, и вы на нем реализуете свои права, как доверенное лицо группы мажоритарных акционеров: докапитализация, довыборы в набсовет и отказ от бренда Альфа-Банк?

— По исключению из наблюдательного совета решения общего собрания уже не нужно. Это уже сделали. Так что на общем собрании будут вопросы нового имени и докапитализации банка на $1 млрд. По докапитализации идет работа. Определили план действий и несколько шагов уже сделали. 

- И все же уточню по набсовету. Нужна ли замена вышедшим членам?

— Этот процесс уже идет. И идет согласование (новых членов) в Нацбанке, но это от меня не зависит: это между наблюдательным советом во главе с Романом Шпеком и Национальным банком. Это их полномочия. 

- То есть акционеры передали их вам, а вы — набсовету?

— Да. И есть требования Нацбанка, чтобы эти новые члены были с хорошей репутацией, профессиональные и так далее. И этот процесс идет. Но даже в мирные времена он занимал два-три месяца.

- А эта доверенность вам от акционеров — она юридически оформлена и в ней перечислены все ваши полномочия и ключевые цели, и задачи? На благо банка и клиентов? Или на благо акционеров?

— На благо банка. Его клиентов и сотрудников. Точно так и написано. И со стороны Нацбанка это согласовано, что я работаю на благо банка, а не на благо акционеров. Так что, если есть решения, на которые бы они не согласились или не сделали, меня это не волнует. Каждый мой большой шаг мне надо согласовывать с Нацбанком. И так, кстати, было и в других системах, где я работал. Тогда не как доверенное лицо, а как представитель Всемирного банка. И так и должно быть, так как акционеры не должны вмешиваться в оперативное управление банка. Я этого и не делаю и не буду делать.

- А можно все-таки более подробно рассказать, какие были у вас договоренности с нынешними подсанкционными акционерами?

— Важное уточнение — у меня нет договоренностей с акционерами. Предложение стать доверенным лицом я получил от главы наблюдательного совета Альфа-Банка Украина Романа Шпека. Мы давно знакомы еще со времен его дипломатической службы в Брюсселе и пересекались по многим международным проектам. У меня нет никаких точек пересечения с акционерами, чьими акциями я сейчас распоряжаюсь. У нас нет общего бизнеса или других общих интересов и никогда не было.

- Почему предложили именно вам и почему вы согласились?

— Наверное, лучше спросить у Романа Шпека, почему он позвонил именно мне. Могу предположить, что из-за моего опыта. Я проходил экономические кризисы Восточной Азии в 1996-1997, Турции в 2021, работал с банками в Мексике в 2004, в мою бытность министром финансов Болгарии мы проходили еврокризис. Почему согласился? Просто невозможно стоять в стороне от того, что происходит в Украине. Я накопил знания работы в кризисных экономиках и надеюсь быть полезным Украине. Все время повторяю команде, что уже сейчас нужно думать о послевоенном восстановлении Украины, стимулировании экономики, и мы как банк должны быть к этому хорошо подготовлены. Собственно, из этой мысли и сформировалась потребность в $1 млрд.

- Как долго вы будете доверенным лицом? Это оплачиваемая работа, если да, то кем?

— Согласно постановлению НБУ меня утвердили сроком на 6 месяцев с возможностью продления. На данный момент за мной автономное право голоса по акциям акционеров, все свои управленческие решения я согласовываю с НБУ. Моя цель — принятие долгосрочной стратегии банка и создание благоприятных условий для того, чтоб банк мог участвовать в восстановлении экономики. Касательно оплаты, мою работу оплачивает банк. Оплата от акционеров не допустима и создала бы конфликт интересов.

- Тогда несколько вопросов по докапитализации. Почему $1 млрд и кто его даст: это существующие акционеры или у вас есть мандат на привлечение новых акционеров?

— Почему $1 млрд. У Нацбанка есть стресс-тесты, не только нашего банка, но и всей банковской системы. У нас тоже есть неформальные стресс-тесты, чтобы оценить состояние портфеля: какие потери можно ожидать со стороны физлиц и со стороны юрлиц. Это очень динамичная картинка, которая развивается в хорошем направлении.

Мы думаем, что около $500 млн в будущем нужно, чтобы банк был хорошо капитализирован. Но, я подчеркну, что мы выполняем все требования Национального банка к капиталу.

Плюс мы думаем о чуть более дальнем будущем. И как я уже говорил, через год-два мы подойдем к системе good и bad-банк и к обеспечению быстрого роста экономики. Думаем, что на эти цели нужно еще $500 млн, чтобы сфокусировать наши экспертизы в банке, чтобы уже работать над новой программой кредитов на развитие корпоративного сектора.

Так что это не только на текущий портфель, а и на будущую реконструкцию экономики. Хотим быть проактивными, работать на будущее.

Во время первого разговора с Национальным банком я также объяснил, как мы пришли к этому $1 млрд. Для нас важно стать частью реконструкции экономики, поэтому я хотел бы не $500 млн, а $1 млрд. Они согласились, что у меня есть возможность на следующий шаг — говорить с акционерами. И это уже сделано. Акционеры в конце прошлой недели написали мне официальное письмо, что они согласны дать этот миллиард. Следующим шагом должно стать обращение к органам и регуляторам юрисдикций, где находятся средства акционеров. А также в Bank of England и US Treasury. Нужно попросить регуляторов, чтобы из-под санкций вывели этот $1 млрд, и он пошел на докапитализацию банка, на развитие украинской экономики.

- Это тот механизм, о котором на прошлой неделе стала говорить вице-премьер — министр финансов Канады Христя Фриланд: о частичном или полном снятии санкций с российских олигархов, если их деньги будут направлены на поддержку Украины?

— Я думал об этом до того, как госпожа Фриланд, по сообщениям СМИ, подняла этот вопрос. Я видел, как это сработало в Мексике в 2004 году, когда у них был финансовый кризис, но были некоторые санкции со стороны и Нацбанка Мексики, и US Treasury. Не такие, как во время войны и агрессии со стороны России, но подобный механизм был использован тогда. Я видел, как это было решено со стороны US Treasury, Bank of England, и подумал, что это может быть реализовано и в нынешней ситуации — это самое быстрое, что можно сделать, чтобы мы докапитализировали банк. Поэтому я говорил с Национальным банком, рассказал об опыте и прецедентах, который может быть очень полезен для Украины.

А на прошлой неделе эта дискуссия возникла в прессе. И понятно почему. Потому что Украине нужны $5-6-7 млрд в месяц, по информации Премьер-Министра Украины. А пока Украина получает примерно около $2 млрд, поэтому есть большая задача увеличить финансирование. Коллеги за рубежом тоже знают, что у них нет возможности очень долго финансировать такую большую сумму, нужен еще и частный капитал.

Наша транзакция — это one-time транзакция: мы получаем со стороны регулятора разрешение только на единоразовую транзакцию. Я думаю, что если мы сможем это сделать, тогда будут возможности и других, не только финансовых институтов, а и других корпораций делать то же самое.

Так что я не удивлен, что за рубежом об этом заговорили. Нужно много денег. Да, Всемирный банк, ЕИБ, другие МФО дадут какие-то деньги, но этого недостаточно. Украине нужны дополнительные средства и нужны сейчас.

- Но пока речь идет о нынешних акционерах? Или на этом этапе возможно появление других? Например, мы знаем, что акционеры Альфа-Банка на прошлой неделе подарили контрольный пакет “Боржоми” правительству Грузии. Правда, для банка это не лучший вариант, так как банку нужны живые деньги

— Да, для банка этот вариант не приемлем. Мы говорим сейчас только о действующих акционерах. Если это сработает, то можно думать в будущем и о других. Но сейчас положение таково, что все потенциальные инвесторы будут ждать, каким образом все это будет развиваться и когда война закончится. Так что думаю, очень сложно будет каким-то другим образом докапитализировать. Не только наш банк, но и всю банковскую систему. Мы изучаем этот вариант, потому что я убежден, что это самый быстрый вариант, чтобы был капитал. И этот капитал не просто для того, чтобы покрыть какие-то убытки, а чтобы мы участвовали в следующих шагах развития экономики.

- По личному мнению главы правления “Киевстара” Комарова, долго украинский “Киевстар” и российский “Билайн” не смогут существовать в рамках одной компании Veon, где среди крупных акционеров все те же акционеры Альфа-Банка. Россия начала войну против Украины и вряд ли отношения между странами наладятся в обозримом будущем. Как вы видите, насколько смена названия сможет решить все проблемы банка, если его акционеры будут оставаться акционерами российского Альфа-Банка?

— Украинский банк всегда, задолго до войны и во время ее, был и остаётся независимым от российского банка, белорусского, люксембургского и так далее. Так что в этом направлении нет больших проблем. Были сложности в начале войны, так как часто люди путали эти различия. Думаю, что на нынешнем этапе уже в международном плане это решено.

Что касается вашего примера, то наше положение намного легче в юридическом плане. Мы всегда были независимым банком. Общее имя да, мешает, потому украинская команда быстро приняла решение о его смене, просто проблемы с реестрами и нотариальными действиями не дают быстро его реализовать юридически.

Достаточно ли этого или нет? — Думаю, что банковский сектор намного сложнее, чем “Боржоми” или даже “Киевстар”, с точки зрения регуляции. У нас такой регулятор, который все знает не только о нашем банке, а и о других банках. Наш банк является важным системным банком для всей Украины. И с этой точки зрения самое быстрое возможное решение — докапитализация. Я убежден, что это получится. Тогда это даст нам, Национальному банку и правительству возможность планировать следующие шаги, которые будут, когда война будет завершена, победа будет достигнута, и надо будет реконструировать экономику Украину. Тогда, возможно, будет интерес инвесторов и к нам, и к другим банкам.

Но не сейчас. Я работал во многих странах пусть не в состоянии войны, а в состоянии кризиса, но даже тогда инвесторы не вкладывают деньги, это просто невозможно.

- Я вас правильно понимаю, что докапитализация, смена наименования, заполнение освободившихся мест в набсовете авторитетными людьми — этого будет достаточно, чтобы банк стабильно функционировал во время войны и имел запас на будущее, когда она завершится? Чтобы он на какое-то значительное время не зависел от вопроса: снимут санкции с акционеров или не снимут.

— Я так думаю. У нас очень хороший коллектив, который развивал банк в корпоративном направлении и в направлении обслуживания физлиц. Поэтому с докапитализацией мы сможем эффективно участвовать в восстановлении экономики Украины. Для нас, для коллектива очень важно, чтобы мы могли уверено смотреть в будущее. Думаю, это важно и для государства видеть, что мы работаем на развитие Украины.

У правительства Украины сейчас много задач, но главная — победа в войне. Чтобы на ней сфокусироваться, надо чтобы все остальные делали то, что в их руках. В наших руках — докапитализироваться и на деле показать, что нет никаких связей с россиянами, с акционерами и что мы работаем над будущим Украины.

- В самом начале войны банковская система столкнулась с невероятными оттоками. Люди паниковали. Как сейчас обстоят дела у вас в банке? 

— — Как я уже говорил, мы тоже прочувствовали на себе оттоки, как и вся банковская система. Возможно чуть больше, потому что это было связано с вопросами клиентов по поводу судьбы банка и российских акционеров. Сегодня все болезненные вопросы закрыты. И мы со средины весны увидели тенденцию к стабилизации ситуации по пассивам. Например, в апреле объем средств на текущих счетах физлиц в банке вырос на 3% в сравнении с началом года, а с мая наметилась позитивная динамика роста и по срочным вкладам в гривне. По юридическим лицам также произошла стабилизация оттоков. За период апрель-май на 4% увеличились текущие счета корпоративных клиентов в гривне. Рынок начинает оживать. В розничном бизнесе уровень платежей по кредитам в апреле-мае в два раза выше, чем в марте. Самый сложный пиковый период мы прошли. В начале войны взяли 4,6 млрд гривен рефинансирования НБУ, но уже в апреле погасили досрочно и в полном объеме. Мы видим и рост норматива достаточности нашего капитала. Сейчас это 13,98%, хотя на начало года был 12,1%. Банк, под руководством правления, предпринимает все меры, чтоб не просто обеспечивать стабильность банковских услуг, но и максимально быстро, первыми, возобновлять их предоставление в регионах, которые сильно пострадали от военных действий. Так полноценно работают отделения в Буче, Чернигове и других городах. Мы были одни из первых, кто восстановил там работу.

Дмитрий КОШЕВОЙ