Так созревают гроздья гнева

Известный американский писатель Джон Стейнбек написал превосходный роман, который в русском переводе называется “Гроздья гнева”. Почти сразу же по роману был снят художественный фильм. Основа сюжета такова: во время депрессии тридцатых годов многие семьи разорившихся американских фермеров пытаются перебраться в западные штаты в поисках лучшей доли. Их путь на запад оказывается настоящим хождением по мукам. Постепенно они начинают понимать, что терпеливость, сетования, плач им не помогут, а что нужно объединяться и бороться.

Действие романа, опубликованного в 1939 году, не завершается грандиозными массовыми акциями протеста или революцией по вполне понятным причинам: администрации президента Франклина Рузвельта и правящему классу США удалось своевременно справиться с экономической депрессией. Однако в те годы Америка вплотную приблизилась к социальному взрыву.

К сожалению, политиков, обладающих способностями, сопоставимыми с даром Франклина Рузвельта, довольно мало, и поэтому демократия выработала метод сравнительно быстрой замены административной верхушки: не справились — уходите! Но власть дает много привилегий, предоставляет огромные жизненные блага, поэтому за нее борются даже с риском для собственной жизни, ее не желают терять, даже еле двигая ногами и языком, как это было, например, с нашим “земляком” Брежневым. И тогда становится возможным то, что мы видели в последние годы существования СССР и что мы продолжаем наблюдать на Ближнем и Среднем Востоке: недовольство перерастает в массовое сопротивление властям.

Недавние массовые волнения в некоторых арабских мусульманских странах вызвали на время определенный интерес к причинам подобных явлений. Основные выводы сводились к следующим факторам: бедности значительной части населения, коррупции и моральному разложению правящих режимов, возросшим возможностям быстро собрать большое количество людей посредством мобильной связи и интернета. Как фактор, усиливающий возможность массовых волнений, отмечено наличие большого числа хорошо обученных и высокообразованных людей, не имеющих социальных перспектив. Кое-кто упоминает еще и религиозный фактор, не исключая тайного стимулирования волнений мусульманскими политическими организациями и религиозными экстремистами.

Однако большие группы или толпы народа довольно быстро собирались вместе и требовали смены власти еще в те времена, когда не было ни мобильных телефонов, ни интернета. Достаточно вспомнить наиболее яркие примеры французских революций 1789, 1830, 1848 и 1870 годов, а также Февральской революции 1917 года в России. Уже по этой причине отводить мобильным телефонам и компьютерам решающую или сколько-нибудь значительную роль главного средства сбора недовольных не совсем корректно. Современные средства лишь облегчают координацию действий недовольных, но они же могут быть успешно использованы и властью для мобилизации своих сторонников (если их имеется достаточное количество).

Бедность и бесправие (в разной степени) значительной части населения тоже не является достаточным фактором для массовых волнений. В истории большинства государств, в том числе и на мусульманском Востоке, были весьма длительные периоды более или менее прочного социального спокойствия, во время которых, тем не менее, имелись большие группы обездоленного населения, недовольного своим положением. Однако массовые волнения не происходили.

Среди основных средств, с помощью которых власти удавалось сдерживать недовольных, большую роль играли во все времена — и продолжает играть и ныне — запугивание недовольных и поддержание их в состоянии страха перед возможными наказаниями, вплоть до физического уничтожения. Запугивания и репрессии часто бывают последним средством, с помощью которого властители пытаются удержаться у государственного руля.

Однако в определенные моменты репрессии и запугивание перестают действовать. Почему?

Существуют факторы, уменьшающие или полностью отключающие страх перед наказанием и даже перед смертью. Среди этих факторов стоит выделить следующие: идейные убеждения, полную безнадежность своего положения и положения самых близких людей, стремление (даже со значительной долей риска для жизни) получить ощутимые жизненные блага, а также эмоции, способные вызвать сильный стресс и приглушить или полностью подавить даже страх смерти, — любовь, ненависть, зависть, отчаяние, гнев.

Отчаяние и ненависть — очень действенные средства преодоления страха смерти, поэтому так называемая ненависть к врагу культивировалась во все времена: рисовалась картина жестокого и сильного врага, который в случае своей победы принесет неисчислимые бедствия, так что жить будет просто невозможно. Ненависть жжет человеческую душу и может совершенно лишить человека страха.

На пути превращения обыкновенного недовольства в злобу, а затем и в ненависть, большую роль играют репрессии со стороны власти. Недовольные становятся озлобленными, эмоции требуют выхода, хотя бы словесного, и люди начинают собираться группами, а потом и толпой. Власть прибегает к репрессиям. И часто именно первая пролитая кровь недовольных и превращает недовольство в жгучую ненависть. Вспомним: именно после Кровавого воскресения началась русская революция 1905 года.

После этого вступают в действие законы массового сознания. Когда индивидуум попадает в массовое скопление себе подобных, он уже мало способен противодействовать так называемой массовой воле, известной даже среди животных как стадное чувство. Индивидуум как будто поддается массовому психозу и автоматически повторяет действия большинства, не испытывая или полностью преодолевая страх смерти. Большая масса народа, пришедшая в возбуждение из-за ненависти, может ложиться под танки или крушить все на своем пути. Поэтому власть, прибегнув к неумеренному насилию и лишь распалив этим толпу, очень часто таким образом подписывает смертный приговор сама себе.

Однако для появления чувства ненависти в массовом количестве необходимо одно условие: осознание несправедливости существующего положения вещей. Поэтому власть с помощью различных средств всегда пыталась внушить, что данное положение вещей является вполне справедливым или просто неизбежным. Так, большинство религиозных организаций (в том числе и христианские церкви) учили в течение тысячелетий, а многие учат и сейчас, что социальной справедливости в этой жизни достичь невозможно и поэтому следует лишь надеяться на воздаяние по справедливости после физической смерти — на том свете.

Вследствие этого во времена, когда влияние религии было сильнее, социальные и национальные движения чаще всего прикрывались религиозными принципами. Так, например, Крестьянская война в Германии в шестнадцатом веке стимулировалась Реформацией; она проходила под лозунгом радикальной перестройки церковных и общественных отношений, а одним из главных идейных лидеров восставших крестьян был священник Томас Мюнцер. В России Пугачев, поднявший настоящую крестьянскую войну, утверждал, что он является законным претендентом на царский трон, украденный Екатериной Второй, а следовательно в отношению к нему была нарушена Божья воля. В освободительной борьбе украинского народа против Польши эта борьба как бы освящалась тем, что родное православие защищалось от католицизма, являющегося, по мнению православных, отступлением от истинной веры.

Религиозный фактор играл значительную роль в сдерживании социально недовольных и в мусульманских странах. Однако ныне его усмирительная роль заметно ослабла. С одной стороны, среди части мусульманского духовенства началась некоторая либерализация, и оно стало более благосклонно относиться к различным типам западной демократии и западному образу жизни. С другой стороны, вызрел исламский фундаментализм, недовольный коррумпированными прозападными элитами и их недостаточной преданностью исламским идеалам. Верующие мусульмане в любой стране при желании могут легко найти обоснованное религиозное оправдание как мирному, так и вооруженному противодействию существующей власти. Кроме того, в исламских странах появляется все больше людей, получивших университетское образование в странах Запада и воспринимающих многие религиозные догмы скептически, что уже заметно по отказу от многоженства.

К тому же, оторванность разных стран друг от друга всегда была стабилизирующим социальным фактором. Большинство жителей одной страны не знали, что творится за ближайшей административной или государственной границей и поэтому верили утверждениям, что везде одинаково плохо или что “у них там” намного хуже, чем “у нас здесь”. Особенно легко можно было изолировать в информационном отношении социальные низы.

Это позволяло вызывать неприязнь и ненависть к определенным группам населения, натравливать их друг на друга, делать одних изгоями, а других — своей опорой. Так, например, свободолюбивые кубанские и донские казаки со временем превратились в главных “разгонщиков” демонстраций в царской России и с удовольствием хлестали нагайками “бунтовщиков” и “жидомасонов”.

Ныне ситуация кардинально меняется. Коммуникацию многих людей через государственные, административные и социальные границы властям разных стран становится сдерживать все труднее. Посещая более развитые и более богатые страны, общаясь по телефону и в интернете, многие люди понимают, что более справедливых отношений между людьми можно достичь уже в этой жизни, не ожидая Царствия Небесного.

Несправедливость в распределении благ теперь очень сложно скрыть или оправдать. Доступность социальной информации практически из любой страны уменьшает или устраняет у недовольных чувство социальной обреченности, безысходности, довольства малым, неизбежности своего состояния униженности.

И если после получения нужной информации, сопоставления и выводов люди слышат откровенную ложь представителей власти, то постепенно недовольство их растет и при определенных условиях (усиление социальной дифференциации, рост коррупции и т. п.) это недовольство превратится в ненависть. Тогда достаточно лишь одного неловкого движения власти, чтобы начались массовые волнения.

Власть в течение тысячелетий выработала достаточное количество средств для того, чтобы затормозить превращение недовольства в ненависть к себе, либо для того, чтобы направить возрастающее недовольство и ненависть на другие объекты. Среди наиболее верных средств отметим следующие: внешние враги, реальные или мнимые, из-за которых необходимо сплотиться вокруг “национального лидера” и отложить решение насущных проблем; внешние друзья, с помощью которых уменьшается недовольство внутри своей страны или просто душится физически; внутренние враги — “плохие люди, которые всем нам мешают жить счастливо”. К внутренним врагам, как правило, относятся те, кто чем-нибудь отличается от всех: либералы, демократы, евреи, неарийцы, фрицы, “шпионы”, “фашисты”, “свидомые”, хохлы, москали, черные, желтые, белые, сектанты, раскольники и т. д.

Довольно часто власти предержащие канализируют ненависть на простых исполнителях, чтобы отвлечь внимание от социальных заказчиков. Козлами отпущения оказываются исполнители, а не заказчики или распорядители. В послевоенное время правления КПСС очень распространенным средством при вскрытии вопиющих безобразий было увольнение заместителей, а не непосредственных руководителей предприятий и ведомств.

Замена одного “плохого” управителя, зама или чиновника на другого практически никогда не меняла ситуацию к лучшему и была лишь средством выпускания пара.

Во все времена для задабривания нещадно утесняемого населения власть часто пользовалась демагогией и мелкими подачками, рассчитанными на узколобых и доверчивых обывателей. Словесное задабривание определенной части населения, поощрение его низменных инстинктов, подбрасывание ему в случае крайней необходимости малых крох со своего стола и в то же время нещадное обкрадывание этого же самого населения — эти приемы, применяемые властями разных уровней, существуют с тех пор, как существует сама власть в качестве общественного явления. Однако хлеб и зрелища, Юлина тысяча, продуктовые пайки Черновецкого и тому подобные социальные изобретения помогают лишь до определенного времени.

Всевозможные ухищрения бездарной и коррумпированной власти способны лишь приостановить нарастание недовольства, и если условия созрели, то требуется очень немного, чтобы сгорел не просто политический режим, а рухнула вся политическая система (как это произошло, например, с СССР).

Сохранялись сами, благополучно здравствуя, и обеспечивали процветание своему народу не те властные режимы, которые держались на поверхности благодаря всевозможным ловким ухищрениям, а те, что своевременно проводили необходимые реформы и умели поддерживать равновесие социальных, религиозных, культурных интересов различных групп и слоев населения.

Какова же ситуация в Украине и у наших ближайших соседей?

В России авторитет правящего дуумвирата неуклонно падает и поэтому двуглавая власть лихорадочно ищет новых внешних и внутренних врагов. Роль одного из главных внешних раздражителей для российского обывателя предназначена Украине, и Кремль лишь выискивает формальные поводы для обвинений, чтобы начать разнузданную компанию против Украины. Тайную войну против Януковича и патриотически настроенной части ПР российские власти ведут уже давно, внушая с помощью различных каналов жителям востока и юга Украины, что Янукович — это хитрый и скрытый враг России и агент Запада.

В Украине ситуация тоже очень сложная. Власть у нас с 1991 года действовала непрофессионально, если речь шла об интересах государства. Высокий класс показал лишь Леонид Кравчук, когда умело воспрепятствовал попыткам Кремля превратить СНГ в слегка реформированный вариант СССР. Тогда первый президент Украины показал высший политический пилотаж. Пожалуй, и все... Все остальные действия власти, начиная с 1991 года, были либо эгоистичными, либо плохо продуманными и плохо организованными, либо власть раздваивалась и начинала ожесточенно бороться сама с собой.

Это ведет к обеднению большей части населения, к его наглой, ничем не сдерживаемой эксплуатации, что в свою очередь все больше увеличивает недовольство.

Первый психоанализ аналитики-профессионалы как правило проводят по отношению к самому себе. Не являясь профессионалом, я, тем не менее, решил выяснить, скоро ли наступит момент, когда в моей душе созреют гроздья гнева, о которых писал Стейнбек; и после тщательного анализа пришел к выводу, что уже скоро.

Леонид Кучма положил начало моему недовольству. В первый год его президентства сотрудники ГАИ сами подходили к моему служебному автомобилю и вежливо просили предъявить водительские документы. В последние кучминские годы уже водитель резвым шагом двигался к дорожному начальнику, а тот, узнав, что имеет дело с церковными служителями, либо милостиво отпускал, либо все-таки “требовал на лапу”.

Спешно делились между сильными мира сего предприятия и другая собственность. А между тем месяцами не выплачивалась зарплата, задерживалась пенсия. Я знаю людей, которым нечего было есть самим и нечем было кормить детей. Однажды я посетил детский интернат под Симферополем, и меня долго не покидало чувство гнева на власти предержащие, которые перед очередными выборами обещали народу неисчислимые блага.

Ющенко и Тимошенко казались многим чуть ли не ангелами, которым сама высшая сила вручила скипетр власти. Но... Когда я в период правления оранжевой пары, за которую голосовал и сам, получил первую пенсию, то она, благодаря двадцатилетнему университетскому стажу, составляла 700 гривен при минимальной в 430, и это была неплохая пенсия. Правительство Тимошенко увеличило мою пенсию до девятисот, а минимальную — до семисот с лишним, но, используя инфляцию, превратило эти деньги в жалкие гроши, достаточные лишь для скудного питания.

Правительство Азарова успешно продолжило экономическую линию предшественников. Купив так называемый суповой набор и выложив его дома на тарелку, я испытываю огромное желание пригласить на обед и Тимошенко, и Азарова, и Януковича и сказать им все, что думаю о них и их политических соратниках и союзниках. А когда я захожу в магазин и вожделенно созерцаю продукты, которые мне, работавшему всю жизнь, недоступны, то в моей душе продолжают зреть гроздья гнева и приближается к завершению процесс, так прекрасно описанный писателем Стейнбеком.

И пусть власть не радуется тому, что в так называемый День гнева в Киеве собралось всего лишь пятьсот человек. Это является, кроме прочего, и показателем того, что недовольные уже не доверяют и оппозиционным лидерам и не хотят играть им на руку. Для взрыва нужно совсем немного, а происходит он всегда неожиданно.

Роман “Гроздья гнева” был своеобразным предупреждением для правящего класса Соединенных Штатов. Но и нашим политикам, в том числе и оппозиционным, и нашим соседям из стран СНГ внимательное прочтение этой книги (или хотя бы просмотр фильма) помогло бы заполнить некоторые пробелы в политическом и общем образовании. Плохо, что эту книгу не изучают в украинских школах. Надо бы. Наши не очень начитанные политики могут и не заметить, как созревают гроздья гнева у простых украинцев, и пропустят тот момент, когда еще можно улучшить ситуацию мудрыми, быстрыми и решительными действиями.

Владимир ЛЕСНОЙ