Сергей Крымский: Демократия как дар и проблема

Несмотря на в значительной мере ритуальные клятвы в верности демократическому пути развития Украины (при этом в потоке безудержных восхвалений народовластию часто можно встретить ссылку на весьма модное в настоящий момент высказывание Черчилля: “Демократия — это худший способ государственного управления, если не принимать во внимание все другие способы”), несмотря на такие же ритуальные проклятия в адрес демократических принципов как таковых — тем не менее, придется признать, что суть этих принципов, воспринятых не сугубо формально, а по их духу, по содержанию, все еще остается для существенной части украинского общества “тайной за семью печатями”. Спросим себя: осознаны ли нами в полной мере внутренние противоречия, присущие каждой, даже тысячу раз демократической системе (между прочим, именно эти противоречия, наряду с незрелостью соответствующих институтов, и составляют основу тех рисков для существования демократии, тех вызовов, перед которыми мы стоим)? А с другой стороны: осознана ли украинцами абсолютная безальтернативность, незаменимость демократии — ведь только эта система самоорганизации общества дает в конечном итоге людям возможность становиться ответственными гражданами своей страны, возможность чувствовать себя Людьми, а не убогими винтиками “машины”?

Понятно, что эти вопросы приобретают особое значение перед общенациональными выборами президента Украины. Стоит вспомнить (чтобы оценить сложность проблемы), что Альбер Камю, который трагически погиб в автокатастрофе 50 лет назад, сравнивал жизненно необходимый труд воссоздания и восстановления демократических идеалов в каждом новом поколении — с адским (однако не абсурдным) трудом Сизифа. Именно об этом круге проблем идет речь в беседе корреспондента “Дня” с профессором Сергеем Крымским, выдающимся украинским философом, доктором философских наук, лауреатом Национальной премии Украины имени Тараса Шевченко, многолетним блестящим автором и другом нашей газеты.

— Глубокоуважаемый Сергей Борисович! Очевидно, стоит начать наш разговор с экскурса в историю, ведь истоки, корень демократического строя общества, равно как и этапы сложного развития основ народовластия, известны далеко не всем нашим читателям. А без понимания этих истоков нелегко понять, чем же является демократия вообще.

— Проблема демократии своими корнями уходит к началу цивилизационного процесса всемирной истории. Как известно, этот процесс начался с возникновением государства; именно его появление создало новый цивилизационный аспект — аспект политической истории, которая насчитывает разные формы правления и общественного строя. Среди этих форм общественного строя особое значение приобрела демократия, с которой, собственно, Маркс и Энгельс и начинали образование новых форм жизни относительно обществ и философии Европы и Востока. Кстати, нужно отметить, что главным для родоначальников марксизма было не формационное деление исторического процесса (как это и до сих пор считается). Ведь в тех пяти формациях, которые отметил Плеханов в “Марксистском наследии”, есть много спорного. Главным же является разделение на общественные формации Запада и Востока с разными вариантами преобладания той или иной организации социума, которыми, собственно, и определялась, с точки зрения Маркса, всемирная история.

Следовательно, с его точки зрения, первым проявлением европейского общественного строя были античные полисы, в первую очередь, общественный строй Афин, которые, обращаясь к античным государствам Пелопонеса, предложили им создать “морскую кассу”, то есть платить Афинам деньги, на которые те будут строить флот и защищать античные города от персидской угрозы. Именно с этого и началась та система общественного бытия, которую мы в настоящий момент называем европейской цивилизацией.

В дальнейшем, как известно, Аристотель, который был учителем Александра Македонского, предложил ему распространить этот строй на весь мир, что и пытался осуществить в своих завоеваниях великий полководец. Но после его смерти возник специфический синтез азиатского образа жизни с афинской демократией, который, собственно, был уже не демократией как таковой, а началом эллинизма (специфический синтез Запада и Востока).

Впоследствии, с появлением капитализма и с возникновением торговых городов типа Ганзы и Новгорода, побеждает опять европейский образ бытия. И русская история, если мы ее проанализируем, в дальнейшем развивается таким образом, что произошла Февральская революция, вариант которой был предложен Временным правительством, стал победой европейского образа жизни в России. Но в дальнейшем, начиная с октября 1917 года, масса солдат в “серых шинелях” повернула развитие России в сторону восточноазиатского образа жизни. Именно это предвидел Маркс, изучая русский язык, потому что считал, что “в лице России Восток отомстит Западу”.

— Кстати, давайте уточним: а что же, собственно, такое азиатский (“восточный”) способ общественного строя, что такое способ демократический, европейский?

— В уточненном варианте под восточным образом жизни Маркс имел в виду государственную собственность на средства производства, решающую роль государства и крестьянства. В наиболее полном варианте такой образ жизни в свое время, в середине ХХ века, был осуществлен китайской революцией.

Что же касается европейского способа бытия, то он определялся доминированием принципа индивидуализма в политической жизни и частной собственностью. И, в первую очередь, принципами и идеей демократии.

Вернемся к истории. Демократия, как известно, возникает в античных полисах, где все люди лично знали друг друга, благодаря чему стала возможной прямая демократия — прямое привлечение достойных граждан к правительственной деятельности. Но с осложнением общественного бытия, и особенно после свержения абсолютизма под ударами Французской революции — возникла непростая задача: найти средства привлечения народа к законодательной и правительственной деятельности. Кстати, такое привлечение обосновал Руссо, выдвинув идею делегирования представителей народа как депутатов общественной мысли.

— Однако это была новаторская, противоречивая задача. Очевидно как раз здесь и крылись риски для демократического строя, опасные вызовы для свободы?

— Действительно, тогда и возникло много противоречий, которые были связаны с идеей равенства всех людей и их личной независимостью от разных политических течений. Поэтому сам основатель теории демократии Руссо воскликнул: “Демократия рассчитана на богов, а не на людей!” — ведь люди всегда оказываются под такой государственной властью, которая в большей или меньшей степени, но неизбежно далека от совершенства, потому что человеку свойственно ошибаться.

Итак, было осознано главное противоречие всякой демократии — между конституционным большинством и управляющим меньшинством. То есть оказалось, что демократия порождает, вопреки самой себе, то меньшинство, которое занимает доминирующую позицию в правительственных учреждениях. Появилось и противоречие между научно обоснованными решениями и решениями, принятыми по правилам большинства. Такие решения, как известно, легче всего воплощаются в реальность, однако сами по себе являются очень опасными. Уже Платон иронизировал над такими решениями, спрашивая: “А если в меньшинстве будут мудрецы — как быть тогда?”.

Однако еще существеннее для судьбы демократии оказалось то обстоятельство, что решения, которые принимаются по правилам большинства, могут быть радикальными (“крайними”) за счет анонимной безответственности тех, кто эти решения принимает. Ведь тот, кто голосует, всегда оправдывает себя: “Я не виноват — я действую, как все”. Более того, решение по правилам большинства беспомощны там, где идет речь об уникальных и нестандартных ситуациях; такие решения не являются чувствительными к алярмичным (опасным) обстоятельствам. Являются бесплодными там, где идет речь о моральных и эстетических ситуациях. В таких случаях наиболее эффективными являются индивидуальные мнения представителей меньшинства.

— То есть взгляды меньшинства не только признаются сугубо номинально, но и уважаются и, главное, реально и веско учитываются на всех уровнях — вплоть до наивысшего государственного?

— Дело в том, что в современном мире демократия трактуется в направлении учета мнений меньшинства, в первую очередь тех, кто ориентируется не на усредненные, “нейтральные” решения, а на нестандартные ситуации. Соответственно, в настоящий момент демократию можно определить как политическое обеспечение прав личности. Тем самым в системе современной демократии на передний план выдвигаются принципы плюрализма, свободы, правового государства и толерантности.

Последнее является особенно важным, так как толерантность предусматривает понимание другого, а понимание значит то, что ты подключаешь мысль другого к собственному опыту, переводишь ее на язык своей жизни. Собственно, как считается в философии современного постмодернизма, человек был открыт в ХХ веке, когда открыли позицию “другого”, и стали учитывать эту позицию в сознании каждого человека, которое контролирует собственное сознание и ограничивает собственные грехи. Именно поэтому Томас Манн считал, что “всякая критика является скрытой нежностью”, и только такая критика является действенной. Здесь и возникает тот общеизвестный, но мало применяемый принцип диалога в трактовке Сократа, который предусматривает не уничтожение оппонента или доказательство лживости его позиции, а доказательство тезиса о том, что участники диспута принадлежат к одной и той же истине, которая является для них одинаковой верховной ценностью.

Без учета принципа толерантности и методики диалога любой приоритет решений по правилу мнений большинства является ориентацией на те средние позиции, в которых мнение экспертов совпадает с мнением профанов. Но, в первую очередь, еще более угрожающим является то, что именно подготовленное и управляемое большинство, как правило, используют деспоты для навязывания тирании, когда вместо демократии мы получаем специфическую “демоспотию”, когда демократическая риторика в действительности скрывает тиранию, как это было при Сталине.

Собственно, уже в античности мы видим такие варианты сочетания демократии с рабством. Это было присуще и политическому развитию американской демократии. Мы уже не говорим о мусульманской “риторике демократии”.

— О каких еще скрытых угрозах или вызовах демократии в современной Украине мы должны говорить?

— Еще опаснее является незрелая демократия, с которой мы, к сожалению, встречаемся в украинском обществе и парламенте. Ведь такая демократия легче всего соединяется с охлократией, более того, с той диктатурой “митинговой стихии”, которую в 1918 году критиковал еще Ленин.

Касаясь этого вопроса, всемирно известный русский ученый — законодатель времен послеоктябрьской диаспоры П.И.Новгородцев писал в 20-е годы: “Нередко думают, что провозглашение всевозможных свобод и всеобщего избирательного права имеет само по себе некоторую удивительную силу направить жизнь на новые пути. В действительности то, что в таких случаях происходит в жизни, обычно оказывается не демократией, а наблюдая за ходом событий, либо олигархией, либо анархией, причем в случае анархии наиболее близким этапом политического развития становятся строжайшие демагогичные деспотии”.

Мы не можем не согласиться с нашим земляком, жителем Донецка, паном Новгородцевым. Ведь не только незрелая демократия, но и самые современные системы так называемой либеральной американской демократии страдают от очень нежелательных последствий. Социологи отмечали уже тот парадоксальный факт, что в США растут, причем в ускоренном масштабе, преступления против личности. Речь идет о том, что нередко случаются немотивированные преступления, целью которых не являются финансовые рассуждения или ликвидация реального соперника. Неизвестно, почему человек покупает ружье с оптикой, вылезает на определенную высоту и обстреливает прохожих. Исследования показали, что такие шокирующие случаи типичны для современной либеральной демократии и являются порождением непродуманной демократической агитации. Гражданам с детства навеивают мысль, что каждый может стать президентом. Но люди не являются равными и такая мечта, как правило, не осуществляется. Тогда люди под властью неконтролированной либеральной демократии начинают считать, что государство обмануло их, и прибегают к мести обществу. Это, собственно, и приводит к тому, что американцы начинают ограничивать власть либеральной демократии.

— Можно ли сделать из ваших слов уж слишком дальновидные пессимистические выводы относительно будущего демократической системы?

— Нет. Невзирая на все риски демократии, она все же остается главной стратегией современного цивилизационного развития. Только необходимо помнить, что нам нужно ориентироваться на компенсационное единство решений большинства с учетом позиций меньшинства. Подавляющее большинство современных государств, стран XXI века принимают именно демократические нормы своего развития, и это становится тенденцией, которая усиливается с социально-политическим прогрессом человечества. Это определяется тем важным обстоятельством, что демократия, какие бы претензии мы к ней не предъявляли, является единственным способом противостояния жестко иерархизированным социумам.

— Что это за социумы? Не могли бы вы развить мысль и рассказать о них подробнее?

— Имеются в виду социальные иерархии, типичные для организации общества в Советском Союзе. Существенный недостаток таких социальных систем заключается в следующем. Если конкретный человек пишет, например, отчет о своей деятельности, то он подсознательно немного улучшает то состояние дел, о котором отчитывается. Его учреждение, где он работает, в свою очередь, на новом уровне иерархии, тоже немного улучшает реальность. Соответственно, действуют и иерархические уровни, которые связаны с конкретным городом, селом, даже республикой. В результате, с повышением уровня иерархии повышается и “коэффициент лжи” — таким образом, что на поверхность уже выходит чистая ложь. Более того, жестко иерархизированное общество начинает нуждаться во лжи.

Скажем, Хрущев в свое время замечательно знал ограниченный срок беременности коров и прекрасно понимал, что нельзя, как рапортовал первый секретарь Рязанского обкома КПСС Ларионов, за год в семь раз повысить масштаб животноводства (в действительности, он просто закупал животных в соседних областях). Но Хрущеву нужен был “маяк”, “образец”, с которого можно было брать пример. Ларионова награждали всеми возможными орденами, а закончилось это самоубийством неудачного руководителя.

Следовательно, противоядием таких изъянов общества жесткой иерархии может быть только демократия с ее концепцией местного самоуправления и регионального развития.

— И каким же, по вашему мнению, является состояние нашей родной, отечественной демократии?

— Собственно, такие проекты демократии обсуждаются, даже воплощаются в развитии современной Украины. Проблема заключается, однако, в том, что украинской демократии нужно еще много времени, чтобы развиться до уровня современных западных демократий, при всех их недостатках. Ведь в Украине еще полтора века тому назад было рабство, даже продавали людей — а нынешние граждане еще не всегда умеют правильно переходить улицу. Это тем более досадно, что в нашей стране есть солидная демократическая традиция, которая была связана с выборностью должностей (особенно церковных), не говоря уже о борьбе казачества против любого абсолютизма, и даже евразийства.

Выделяется с точки зрения выверенных норм демократии и демократических требований система английского парламентаризма, опыт которого насчитывает 400 лет общественного развития. Еще известный английский философ Гоббс мотивировал это развитие необходимостью укрощения вражды людей, своего рода “войны всех против всех” в виде страшного библейского зверя Левиафана.

Сталкивались с этим зверем и украинские создатели государства, когда после эпохи Руины искали преодоление хаоса в стране на пути утверждения проекта “Республики Духа” (определение Сковороды) и создания конституционного строя (Конституция Пилипа Орлика и концепция синтеза европейской и восточнославянской культуры — Ф. Прокопович, П. Могила, П. Конашевич-Сагайдачный и другие представители казацкой интеллигенции, опыт которой является поучительным и сегодня, с точки зрения борьбы за свободу).

— Вы вспомнили опыт английской парламентской демократии, который насчитывает уже четыре сотни лет. Имеет ли Украина шанс в своем продвижении к демократии хотя бы немного сократить этот срок?

— Имеем основания для надежд. Ведь четырехсотлетнему процессу формирования европейского парламентаризма подходит не менее длинная, вековая традиция опровержения абсолютизма в Украине. А это позволяет надеяться, что воспитание демократической культуры в социальной жизни Украины может быть успешным, благодаря привлечению интеллигенции к этому делу на широкой общественной основе. Именно таким образом развивалась национальная демократия в Чехии, Швейцарии, Польше, странах Балтии.

Игорь СЮНДЮКОВ