Ratio economica: Без кризиса нет роста

Один, казалось бы, очевидный урок — это необходимость ужесточения регулирования финансовой системы. Финансовые институты брали на себя слишком большие риски, а потом, оказавшись в трудной ситуации, шантажировали государство своим размером и системообразующей ролью. Нельзя ли справиться с этой проблемой, запретив или значительно ограничив возможность финансовых институтов брать на себя риски? К сожалению, на этот вопрос нет простого ответа. Ужесточив финансовое регулирование, можно выплеснуть с грязной водой и ребенка — способность финансовой системы к инновациям. Сейчас, после кризиса, слова “финансовые инновации” звучат как ругательство — но нельзя забывать о том, что финансовые рынки и институты необходимы для развития большинства передовых отраслей. Путем полного зарегулирования финансовой системы можно резко снизить вероятность возникновения кризисов. Но это приведет — как показывают не только теоретические, но и эмпирические исследования — и к замедлению долгосрочного экономического роста.

Тот факт, что страны с меньшим числом больших кризисов растут значительно медленнее, на первый взгляд кажется удивительным — ведь каждый кризис приводит к снижению ВВП. При прочих равных кризисы, конечно, не нравятся никому. С другой стороны, надо помнить о том, что полная стабильность бывает только на кладбище и что избавление от кризисов может обойтись экономике слишком дорого.

Как правило, типичный аргумент, который используют защитники ужесточения финансового регулирования, примерно таков. Кризисы увеличивают неопределенность и волатильность в экономике, а волатильность уменьшает экономический рост. Классическое исследование связи между волатильностью и ростом — это статья Гэри и Валери Рэми, опубликованная еще в 1995 г. в American Economic Review. Они изучили данные по 92 странам за период 1960-1985 гг. Оказалось, что при прочих равных страны с более низкой волатильностью роста ВВП растут быстрее. Причем эффект достаточно велик — каждое стандартное отклонение волатильности соответствует 0,5 процентного пункта ВВП.

Впрочем, еще один аргумент сторонников ужесточения регулирования заключается в том, чтобы бороться не просто с волатильностью, а именно с большими кризисами (которые случаются довольно редко). В статье Романа Рансье, Арона Торнела и Фрэнка Уэстермана, опубликованной в Quarterly Journal of Economics в 2008 г., рассматривается вопрос зависимости роста от количества системных кризисов. Статья начинается с простого примера. В период с 1980 по 2001 г. ВВП на душу населения в Индии вырос на 99%. В Таиланде за тот же период ВВП вырос на 148% (что является особенно существенным достижением с учетом того, что Индия — более бедная страна и должна была бы расти быстрее). Индия росла медленно, но без системных кризисов. А Таиланд рос быстро, но испытал ряд значительных финансовых кризисов.

Конечно, примера всего двух стран недостаточно. Авторы изучили зависимость экономического роста от наличия значительных системных кризисов в 83 странах в период 1960-2000 гг. Оказывается, что страны с меньшим числом системных кризисов растут значительно медленнее. Величина эффекта оказалась похожей на оценки Гэри и Валери Рэми — в среднем, если убрать три самых значительных кризиса за этот период, то рост был бы меньше на 0,32% в год (что эквивалентно 12% за 40 лет). В этом смысле примерно треть разницы в темпе роста между Индией и Таиландом может быть объяснена наличием системных рисков.

Даже если прямой отрицательный эффект волатильности на рост имеет место, то он полностью перекрывается тем фактом, что борьба с системными кризисами слишком дорого обходится экономике: избыточное регулирование, обеспечивающее стабильность, замедляет экономический рост.

Стратегия развития, которая не делает ставку на слишком жесткое регулирование, действительно характеризуется более частыми системными кризисами — но и более высокими средними темпами роста.

Каждая конкретная мера по ужесточению регулирования, конечно, не так сильно влияет на рост. Например, недавняя работа сотрудников ОЭСР Патрика Словика и Бориса Курнеде оценивает влияние введения более жестких требований к капиталу и ликвидности банков, предлагаемые в соглашении “Базель III”, всего в 0,05-0,15% ВВП в год. Но надо помнить, что таких мер предлагается — и уже реализуется — достаточно много. В сумме они действительно могут полностью устранить возможности финансовых институтов принимать на себя риски и предотвратить новый кризис — но и уничтожить возможности для инноваций и роста.

В советской экономике не было кризисов — но и по темпам роста она в конце концов бесконечно отстала от “подверженных регулярным кризисам” западных экономик. Будем надеяться, что хотя бы ее судьба умерит аппетиты регуляторов.

Сергей ГУРИЕВ, ректор Российской экономической школы; Олег ЦЫВИНСКИЙ, профессор Йельского университета и Российской экономической школы