Общество из прошлого

В информационной войне понимание мировоззрения противника, его мотивов, страхов, желаний и веры может стать основой грамотной стратегии противодействия, наступления, деморализации и подрыва идеологической базы. 

Как ни парадоксально, идеологический фактор является, одновременно, и самым сильным основанием объединения больших групп людей, и довольно уязвимым звеном для внешнего воздействия. 

Пытаясь определить идеологическую подоплеку современного украино-российского (или даже шире — западно-российского) противостояния, многие авторы достаточно поверхностно определяют внутренние, психологические и, во многом, иррациональные факторы этого вызова.

С одной стороны, мы имеем тщательно описанный политологами и социологами прагматический интерес властной элиты РФ, “держателей контрольного пакета акций большой бензоколонки”, которые ради банального кланового обогащения, пренебрегая нравственными обязательствами перед народом, используют развязную пропаганду для прикрытия банального грабежа. 

С другой стороны, отдельные эксперты заявляют, что без уже заложенных в ментальности усредненного рабочего “Уралвагонзавода” мифов о великой империи, обид на весь мир, реваншизма, страстной любви к вождю и тоски по его сильной руке, лубочная “киселевская” пропаганда не были бы эффективными. Мало того, отмечается также, что сам “русский дуче” и его приспешники, желая изначально денег и власти, подпали, тем не менее, под очарование идей “русского мира”, “евразийства”, особого пути и “третьего Рима”, противодействия коварной Америке и загнивающей Гейропе. 

Специалисты  часто оперируют лишь последствиями принятых в качестве основополагающих взглядов “верований русского человека”, описывая политические, экономические или социальные факторы. 

По отношению к современной (или вековой) российской идеологии можно услышать массу эмоциональных ярлыков без надлежащего осмысления. Это “русский фашизм”, “шовинизм”, “безнадежная отсталость”, “ментальное рабство”, “империализм” и тому подобные, под которыми для многих скрываются банальные представления об иррациональной агрессии, жестокости и варварстве, что, естественно, не раскрывает в полноте суть явлений. 

Что же лежит в основе условного “русского мира”?

1. Архаика и традиционализм. Архаичное общество живет так называемым “Золотым веком”, временем, когда все было идеальным, правильным, настоящим. Эдаким эталоном, заданным на века, любое изменение которого ведет к социальному хаосу, разрушению и, в конечном итоге, к смерти.

Отсюда неприятие нововведений, особенно общественных, тяга к “стабильности”, к простым и понятным схемам поведения и жизни. Часто такое идеальное положение вещей представляется полученным “свыше”, из-за чего какое-либо изменение или трансформация приобретают черты греховного посягательства на “божественный уклад”. Это может быть любая догматизированная реальность: подойдут и религиозный фундаментализм, и псевдомарксистский утопизм (поэтому отдельные исследователи отмечали странную коммунистическую “религиозность”). Главное, чтобы единственная истина была установлена “во время отцов” раз и навсегда. 

Поэтому модернистский Запад представляет общество, исказившее “правильное” положение вещей, поправшее “священные ценности”, что с точки зрения архаичного человека преступно и чревато потерей “божественной” идентичности. (Вот вам и “цивилизационный выбор князя Владимира”, и “священный Херсонес”).

2. Архаичное общество пирамидально и иерархично. В архаичном обществе господствует патернализм. В своей иерархии оно приобретает черты некоего общественного всеединства, когда социум воспринимается не как взаимодействие равных индивидуумов, а как целостный организм — коллективный муравейник, сборище винтиков (”незаменимых у нас нет”). 

Архаичное общество вполне справедливо ассоциирует себя с большой семьей с правителем-”отцом” во главе. “Отец” владеет всеми “домочадцами” по божественному праву и олицетворяет единственную волю семьи: другие родственники — лишь его орудия. Отсюда становятся понятными фразы в стиле “Путин абсолютен”, “без Путина нет России” и им подобные.

Верховный правитель и есть настоящее обличье народных масс (у которых своего лица быть не может). Причастность к вождю, а не сознательное взаимодействие свободных людей, обуславливает частное существование каждой отдельной “клеточки” такого общественного организма. Обезличивание — обязательный атрибут архаического общества. “Растворение” в вожде, потеря собственной субъектности и ответственности становятся облегчением и благом. 

Как выразитель всех вождь наделяется волшебными и героическими чертами (что комично проявляется, например, в полетах со стерхами или погружение в пучины — мифическая победа над смертью). Отсюда “война с Обамой”, а не с США как государственным механизмом. Для человека архаики в противостоянии задействованы исключительно персоны, а не системы, которые за ними стоят. 

3. Архаичное общество боится иного. Другой всегда несет скверну и опасность, так как отличается, а, значит, выпадает из идеального “божественного порядка”, который нужно сохранить всеми средствами. Отсюда милитаризм, воспевание героев и культ смерти. Только окружение врагов позволяет архаичному человеку идентифицировать и осознать себя. 

Известный итальянский писатель, ученый-медиевист и семиотик Умберто Эко описал подобную модель общества как “ур-фашизм” — вечный фашизм. Отсюда можно сделать вывод, что фашизм — это агрессивный способ существования архаичного человека, архаичного социума в мире модерна и постмодерна. Это отражение страха и неприятие изменений и развития, попытка спрятаться в безопасности “славного прошлого”. Это преклонение перед эстетикой прошлого и сакрализация определенного видения реальности. Архаичное общество живет в мире хрупкого священного (власти, народа, традиций) и борется выживание призрачного мира.

Прорыв в модерн, который предпринимает украинское общество, воспринимается архаикой “русского мира” как смертельный вызов.

Именно поэтому казалось бы внутреннее дело украинцев вызвало настолько истеричную реакцию у северного соседа, для которого “имперское единство” — это средство унификации и “растворения” личности в парадном марше единообразного муравейника, а модернизация — путь к смерти и разрушению. 

Осознание глубинных мифологических аспектов информационной войны позволяет выработать и ряд механизмов борьбы. 

Например, развенчание не только отдельных фактов пропаганды, а серьезная демифологизация основ архаичного общества, разрушение основ представлений противника о себе и мире или же привнесение новых мифологем в привычную архаическую парадигму, что приведет к ее краху.

Евгений ПИЛЕЦКИЙ, преподаватель философского факультета КНУ им. Т.Г. Шевченко, социальный психолог