Культурный диалог: Перевод с немецкого

В словах канцлера Германии Ангелы Меркель о провале мультикультурного проекта многие комментаторы, в том числе российские, увидели признание некоего фундаментального поражения. Некоторые ликовали (Лев Анненский: “Наконец-то немцы одумались!”), статьи других напоминали фронтовые сводки (“битва проиграна”, “провал с треском”). Сейчас, когда прошло некоторое время, можно спокойно сказать: ситуация на самом деле выглядит не так драматично. Берлин по-прежнему динамичная культурная столица Европы, немецкая экономика на подъеме, а говорить по-турецки в Германии, как и прежде, не возбраняется. На мой взгляд, из этого недоразумения нужно извлечь урок.

Во-первых, перевод должен быть правильным. Слова Меркель, цитированные по всему русскоязычному пространству, звучали так, как будто она говорила о разочаровании в “50-летней миграционной политикe мультикультурализма <...> в том, что мы будем жить рядом и ценить друг друга”. Попробуем разъяснить, о чем в действительности шла речь. Обращаясь к молодежной организации христианских демократов, канцлер напомнила, что немцы сами пригласили гастарбайтеров в страну, когда их помощь была необходима. Перед тем как перейти к перечислению мер, необходимых для того, чтобы помочь мигрантам интегрироваться в германское общество, она не упустила возможности съехидничать в адрес левых мечтателей-интеллектуалов. “Конечно же, — пародировала их Ангела Меркель, — подход а-ля “мультикульти” по принципу живем бок о бок да радуемся друг другу абсолютно провалился!”

Концепция, известная в Германии как “мультикульти”, давно стала идеей-пугалом. Она не поддерживалась ни одной из когда-либо правивших коалиций, и тем более сегодняшним консервативным правительством. Высказывание Меркель было насмешкой над политическими маргиналами, а вовсе не коррекцией государственной идеологии. Для немецкого общества в словах канцлера сенсации не было. Точный перевод должен был бы это показать.

“Мультикульти” ассоциируется в немецком общественном сознании с идеей параллельных миров, минимально соприкасающихся друг с другом. Идея мультикультурализма, пропагандировавшаяся в Германии в 1970-е гг. в основном представителями оппозиционной партии зеленых, основывалась на том, что культурное многообразие — желаемая модель общества. Государству следует не заботиться об интегрировании мигрантов в общество, а защищать мигрантские культуры от культуры традиционной. Идея эта даже у зеленых окончательно вышла из моды с наступлением эпохи борьбы с терроризмом. Но и консервативная модель “немецкой ведущей культуры”, выдвинутая партийными коллегами Меркель в 2000 г. и подразумевающая необходимость “онемечивания” иностранцев, потеряла актуальность с приходом к власти христианских демократов. Построение коалиций то с социал-демократами, то с либералами требовало центристской реориентации. Культурно-социальные модели — и консервативная идея “ведущей культуры”, и предложенная социал-демократами модель “культуры взаимопризнания” — остались в области риторики. С минного поля межкультурных войн Меркель успешно перекочевала в более технократическую плоскостъ интеграционной политики — конкретных мер, направленных на встраивание мигрантов в немецкое общество.

Требование знания немецкого языка, выдвинутое Меркель как основа интеграции на прошлой неделе, давно уже не вызывает сомнения ни у кого в немецком обществе. Именно такая интеграция — врастание новоприбывших и их потомков в немецкое общество — давно уже служит реальной практикуемой альтернативой “мультикульти”. В этом Меркель не оригинальна.

Во-вторых, важно понимать, что интеграционные проекты немецкой политики всегда стремились ответить на вопрос, как интегрировать, а не на вопрос, во что. И с этой точки зрения нельзя не заметить открытую поддержку, оказанную Меркель в своей речи президенту Германии и товарищу по партии Кристиану Вульфу. К юбилею объединения Западной и Восточной Германии 3 октября тот провозгласил ислам частью немецкого общества, за что был серьезно покусан политическими волками всех мастей. В своей речи Меркель поддержала президента, косвенно ответив на вопрос, в какое общество придется интегрироваться мигрантам. Цель интеграционного путешествия не “мультикультурность”, а “мультирелигиозность”, где есть место и христианству, и иудаизму, и исламу. Вот в чем реальное нoваторство Меркель на ниве интеграции. Оставив разговоры о том, сколько именно культур должно быть в Германии помимо немецкой, Меркель и Вульф расширили определение того, что следует считать самой этой немецкой культурой. Сказано всего лишь то, что можно быть культурным немцем и мусульманином одновременно, ходить в мечеть, но знать и любить Гёте. Жаль, что в России, да и в мире, этого потенциала в речи Меркель не заметили.

Каждый из нас слышит в речах политиков то, что хочет слышать. Российские средства массовой информации хотели слышать, что мирное сосуществование с исламом в Германии невозможно. Быть может, это говорит нам о нас самих больше, чем о немцах.

Сергей ЛАГОДИНСКИЙ, эксперт берлинского Института глобальной политики