Куда потратить миллиард

Экономический кризис уже привел к 60-процентной девальвации национальной валюты, 30-процентному сокращению производства в Украине, почти полному прекращению кредитования. Рейтинговые агентства постепенно снижают суверенные рейтинги Украины до того уровня, который указывает на высокую вероятность дефолта. Следствием этого станет резкое падение инвестиций в нашу страну. Однако инвесторы не спешат ее покидать, поскольку считают, что положение можно поправить и через несколько лет после окончания кризиса украинский рынок может вновь стать одним из самых динамичных в Центральной и Восточной Европе. О том, как преодолеть негативные последствия экономического кризиса и в какие секторы стоит инвестировать, рассказал Кирилл Дмитриев — основатель одного их крупнейших фондов прямых инвестиций Icon Private Equity (управляет капиталом на сумму свыше миллиарда долларов) и единственный украинец, вошедший в список молодых глобальных лидеров Мирового экономического форума в Давосе в 2009-м.

— Еще в конце прошлого года вы предложили пять антикризисных правил: не надеяться, что всё будет хорошо; не допускать тотальной безработицы; не убить предпринимательство; не только защищаться, но и продвигаться на новые территории; использовать силу влияния вместо прямой конфронтации. В какой стадии кризиса, по вашему мнению, находится сейчас мир?

— После Второй мировой войны на планете было двадцать значительных кризисов. Тот, что случился сейчас, — самый катастрофичный. В кризисе особенно тяжело слабым звеньям мировой экономики, а Украина оказалась именно таким звеном.

Если представить кризис в виде графика, то это цикл, спираль, которая закручивается всё больше и затягивает всё новые и новые сферы экономики. И эта спираль будет крутиться ближайшие пять-семь лет.

Но мне кажется, что мир справится с кризисом, поскольку у ведущих стран есть свое оружие. У Соединенных Штатов — это возможность напечатать много долларов, не выполнить свои долговые обязательства или переложить их на других. Россия может тратить деньги на антикризисные мероприятия, вместе с тем демонстрируя продуманность в принимаемых решениях. Кстати, несмотря на разговоры о сворачивании демократии, российское правительство сейчас более открыто к мнению экспертов, чем когда бы то ни было. В частности, в кругу специалистов проходили ожесточенные дебаты: девальвировать рубль сразу или постепенно. Произошло второе, с чем я не был согласен, но россияне в отличие от украинцев не потеряли уверенности во власти и банковской системе. А это очень важно. Наконец, неизбежность и необходимость девальвации национальной валюты была признана сразу — уже в сентябре-октябре 2008-го об этом говорили открыто.

В чем проблема Украины? У людей нет никакой уверенности в системе — ни политической, ни экономической. Самое опасное, что банковская система обескровливается из-за утраты доверия. Если его не восстановить, то многочисленные коллапсы банков станут сильнейшим шоком для экономики.

— Как этого можно избежать?

— Рецепты очевидны, и это не высшая математика. Банки надо разделить на три категории. В первую войдут те, которые государство будет стопроцентно поддерживать. Ко второй категории следует отнести финучреждения с иностранным капиталом, поддерживаемые материнскими структурами. Номер три — это те, что не выживут. Не надо всех записывать в первую группу. Необходимо понять, что выживет правильная банковская модель. Те, которые концентрировались на выдаче ипотеки на двадцать-тридцать лет в долларах…

— …имея преимущественно короткую гривневую пассивную базу…

— …да, они не смогут выжить по определению. Поэтому регулятору и правительству стоит внимательно посмотреть на баланс такого банка и определить, сможет ли он существовать в условиях кризисного пространства. А еще посчитать, сколько потребуется денег, чтобы закрыть две потенциальные дыры: по ликвидности и по качеству активов (то есть сколько активов банку придется списать).

— Многие международные банкиры называют Украину едва ли не единственной страной в Европе, где продолжается массовый отток банковских депозитов.

— Это действительно так. Например, нельзя сказать, что оттока вкладов совсем нет в России, но там вкладчик знает, что если он положит деньги в Сбербанк, ВТБ или другое крупное финучреждение, государственная машина будет его поддерживать. А в Украине такой уверенности у людей нет. Но я вижу шанс для ее появления — вот, например, Проминвестбанк первым пострадал от кризиса, но он выжил, ему нашли инвестора в лице Внешэкономбанка. И теперь один из самых проблемных банков может стать своего рода гаванью стабильности в украинской банковской системе.

Ураган стихнет

— Вы описали кризис как спираль, ураган. Как можно будет определить момент, когда этот ураган ослабеет настолько, что не сможет в себя ничего затягивать? И главное, в какие секторы стоит сейчас вкладывать, чтобы через пять лет получить большую выгоду?

— Если сейчас кардинально не изменить подход к управлению страной, то с инвестиционной точки зрения Украина тридцать лет будет представлять из себя выжженную пустыню. Этот ураган не может остановиться из-за отсутствия уверенности в системе. Что ее способно придать? Высокие цены на металлы, которые будут, но не скоро, а в первую очередь — высокие цены на сельхозпродукцию. Этот сектор очень интересен для инвестирования. С одной стороны, посевные площади начнут снижаться, в том числе и из-за дефицита оборотных средств, а с другой — по всему миру продолжают расти нормы потребления. Образно говоря, китайцы едят уже не один раз в день, а два. И не только рис.

Необходимо давать толчки. В банковской системе, как я уже говорил, это выявление тех финучреждений, которые выживут, и достаточная помощь им. Деньги МВФ очень пригодятся для поддержания банковской системы. Дальше нужны ответы не в финансовой сфере, а в реальном секторе. Произойдет толчок внутреннего производства из-за девальвации, но еще должен быть толчок за счет роста государственных трат в ключевых секторах — сельском хозяйстве, инфраструктурных отраслях.

Великий философ Иммануил Кант сказал, что когда рождается идея — появляется и антиидея. Потом между ними обнаруживается протоидея, а затем снова рождается антиидея. Украина живет по этому принципу.

— Значит, наша дилемма такова: инвестировать нельзя — разворуют, но без инвестиций не будет развития?

— Совершенно верно. И это полный паралич. А формула должна быть простая: сейчас на большом количестве предприятий увольняют людей, их надо чем-то занимать. В такой ситуации государство просто обязано предоставлять своим гражданам какую-то работу — то есть нужно создавать инструмент общественных работ и строить дороги, газопроводы, здания — то, в чем Украина нуждается. Для финансирования этих проектов необходимо тесное взаимодействие с международными институтами.

— Ни одно государство мира сейчас не может жить без бюджетного дефицита. Попытка иметь бездефицитный бюджет оборачивается социальными протестами и жестокой демонетизацией. Дефицит широких финансов в Украине в 2009 году составляет семьдесят-восемьдесят миллиардов гривен. Это значительно больше, чем три процента ВВП. Кассовый разрыв нужно будет покрывать. Приватизация в таких масштабах невозможна. Эмиссия под покупку гособлигаций — прямой путь к гиперинфляции. На рынке внешнего коммерческого долга не займешь. Как быть?

— Взять деньги у Всемирного банка и других международных структур на покрытие части дефицита бюджета. Остальные суммы, необходимые для покрытия разрыва между бюджетными доходами и расходами, надо печатать, поскольку их больше неоткуда взять! И решения надо принимать быстро. Пол Кругман четыре года назад в книге “Великий распад” так описал кризис 90-х в Японии: японцы пытались проводить активную фискальную и монетарную политику одновременно — и ничего не получилось. И он как раз предупреждал, что с грядущим мировым кризисом бороться по-японски ни в коем случае нельзя. Кстати, обратите внимание, что одна из причин японского одиннадцатилетнего кризиса — медленное принятие решений по расшивке проблем банковского сектора. Если люди станут создавать что-то полезное за счет напечатанных денег — это гораздо лучше, чем всем сидеть без работы и думать о бунте.

— Печатание денег опасно тем, что их можно наштамповать сверх всякой меры. Особенно менее чем за год президентских выборов…

— А у нас не очень большой выбор. Если ничего не делать, то сценарий выглядит очень просто: двадцать пять процентов безработицы, мощнейший социальный взрыв, революционное свержение существующей системы. И не факт, что в результате насильственной смены власти придут люди, знающие, что делать. Скорее, придут те, кто не знает, что делать, но хорошо говорит и готов многим пожертвовать. Будет жертвоприношение. И Украина, замечу, четко идет к этому сценарию.

Из такого кризиса мы будем выходить двадцать-тридцать лет. Но есть и другой сценарий, при котором восстанавливается доверие к банковской системе, принимаются тяжелые решения. Да, будет инфляция, но пройдут реформы в системе принятия решений. Безработица достигнет уже не двадцати пяти процентов, а пятнадцати — за счет общественных работ и возобновления активности инвесторов. В такой ситуации Украина пройдет кризис за четыре-пять лет.

— Оптимисты любят твердить, что денег в мире меньше не стало. Вот и ликвидность вашего фонда очень высока. Означает ли это, что потенциальные инвесторы не будут, образно говоря, сидеть на мешках с деньгами, а искать пути вложения средств?

— Финансовый мир сжался подобно пузырю. Если рассматривать общий долг в отношении к ВВП, то во время Великой депрессии в США эта пропорция была три к одному, потом упала до полутора к одному, а перед нынешним кризисом вновь была более трех к одному. Сжатие происходит потому, что есть достаточно большая масса плохих активов и, кроме того, велика роль деривативов. Последнее я поясню. Если вы позаимствовали деньги у банка, вложили их в акции и они выросли на десять процентов, то за счет долгового плеча вы зарабатываете двадцать. Но если ценные бумаги дешевеют, вы теряете не десять, а двадцать процентов.

— То есть заемных длинных денег, которые формируют агрегаты М2 и М3, стало в несколько раз меньше. И пусть ядро денежной массы — наличные и краткосрочные обязательства — не сжимается, площадь этой системы концентрических окружностей, именуемой денежной массой, в целом уменьшается за счет внешних окружностей. Вы это имеете в виду?

— Да, именно об этом я и говорю. Так вот, когда сжимается пузырь, очень тяжело найти ту сферу экономики, в которую можно эффективно вложить средства.

Ищем тех, кто выживет

— Скажите, откуда в наше кризисное время у фонда Icon Private Equity высокая ликвидность?

— Эти деньги частных инвесторов из Украины и России, сумевших ранее заработать на росте этих рынков. Кроме того, несколько сделок мы успели остановить, увидев огромный масштаб разворачивающегося кризиса. Например, мы намеревались осуществить сделку с Игорем Кимом — известным консолидатором банков в России. Но работать во время кризиса с мелкими банками — это сумасшествие, и мы вовремя остановили сделку. И наш партнер нас понял.

— Какие направления инвестирования есть у вашего фонда?

— Мы реализуем основные проекты в России, Украине, Италии, азиатских странах. Традиционные направления вложений — финансовые услуги, современные коммуникации и ритейл. Инвестиции именно в эти отрасли позволили мне вырастить более десяти компаний-лидеров и достигнуть более шестидесяти процентов среднегодовой доходности. Но сейчас инвестиционная концепция претерпевает изменения. Всё меньше приходится рассчитывать на рост традиционных секторов. Сегодня помимо упомянутых отраслей нам интересны фармацевтика, коллекторские услуги.

Нас привлекают предприятия, способные более-менее успешно пройти кризис. У них довольно серьезные проблемы с задолженностью, но мы можем помочь их решить, вложив свои деньги или договорившись с банком о продлении ссуды такому предприятию. Поэтому очень перспективный бизнес — это не столько инвестиции в какую-то отрасль, сколько понимание, что если сейчас не добивать какую-то компанию требованием немедленной выплаты долга, а проводить реструктуризацию задолженности, пополнять оборотные средства под залог акций, то компания неминуемо станет лидером на посткризисном рынке. У нее будет кэш, и она задавит своих конкурентов. Эта модель, по которой развивается инвестиционная индустрия в большинстве стран, позволяет многим компаниям пережить кризис, даже в случае падения выручки на пятьдесят процентов. Но Украине сложнее — здесь нет столь сильных государственных банков или финучреждений развития.

— Как работает фонд?

— Инвесторы нашего фонда обязуются дать нам определенный капитал (call capital). Если они своевременно его не предоставляют, это имеет негативные последствия, например, уменьшается их доля в фонде частных инвестиций. Соответственно, деньги инвесторов не лежат у нас на счету, мы берем их только перед самой сделкой, чтобы не уменьшать свой уровень доходности инвестиций.

— Акции стали дешевыми. Уже время их покупать?

— Кризис будет усугубляться, и цены на активы продолжат падать. Окончательная модель прохождения этого кризиса только апробируется. Наше базовое предложение такое: мы находим хорошую компанию, конвертируем пятьдесят миллионов ее долга в акции, строим компанию-лидера отрасли, которая сможет купить чуть ли не всех конкурентов. Пусть у нее сейчас падают продажи, но лет через пять она должна быть в чистом выигрыше.

— Ваш фонд реализует проекты в Украине. Но страна, как вы отметили, пока двигается в неправильном направлении. Подкрепляется ли ваше утверждение о приоритетности агро- и инфраструктурных инвестиций конкретными проектами?

— Сейчас у нас в Украине несколько проектов. Недавно мы вложили средства в компанию “Украинские новейшие технологии”, поскольку видим хорошие перспективы WiMax. Беспроводной широкополосный Интернет очень активно развивается, и далеко не все крупные города густо покрыты этой сетью.

В рамках другого проекта Icon Private Equity открыл кредитную линию, причем мы имеем право конвертировать этот долг в акции. Эту сделку не афишировали, но вам скажу: речь идет об инвестировании в агробизнесы, получающие высокий урожай без значительного использования химикатов.

— О каких суммах инвестиций в эти проекты идет речь?

— Для Украины это около шестидесяти-семидесяти миллионов долларов. Но у нас есть обязательства дальнейших взносов.

— Вы только начали реализацию этих проектов?

— Они были разработаны еще полгода назад, но из-за кризиса мы придержали их старт. Вложения идут, но фонд реализует свои программы довольно консервативно. Наш инвестиционный горизонт составляет пять-семь лет, а потому мы надеемся, что вложения Icon Private Equity переживут кризис, и подводить итоги проектов мы будем на высокорастущем рынке.

Андрей БЛИНОВ