Константин Григоришин: “Мои приоритеты — это освоение новых рынков”

Украинское энергетическое машиностроение — единственная отрасль, которая, несмотря на экономический кризис, увеличивает объемы производства. Впрочем, в следующем году эксперты прогнозируют закрытие ряда рынков и уменьшение числа заказов в этом сегменте. Какие новые проекты будут развивать в этих условиях участники рынка специальному корреспонденту  рассказал президент группы “Энергетический стандарт” Константин Григоришин.

— Ряд украинских машиностроительных предприятий, в частности “Мотор Сич”, планируют частично перенести производство в Россию. Намерены ли вы сделать то же самое?

— Я не вижу противодействия в России нашей продукции — на нее там большой спрос. Что касается строительства новых заводов, если речь идет о полномасштабном производстве, а не о сервисных центрах, то это очень сложно. За последнее время ни в России, ни в Украине не было построено ни одного крупного предприятия в сфере энергомашиностроения. У нас есть опыт введения в эксплуатацию новых цехов на “Запорожтрансформаторе” — это было непросто. Другой пример — Московский электрозавод, который значительно превысил смету, более чем на два года затянул сроки строительства трансформаторного завода и до сих пор не ввел его в эксплуатацию. Кроме того, построить завод — это еще не все. Нужно обучить кадры и заработать репутацию на рынке, на это уходят десятилетия. Другой вопрос — сервисные центры, обслуживание оборудования в местах его эксплуатации. В этом направлении мы будем развиваться. Кроме того, мы не откажемся от покупки существующего профильного предприятия в России, если цена на него будет приемлемой. Но это для нас не задача номер один.

— А что является для вас приоритетом?

— В машиностроении в ближайшей перспективе — это освоение новых рынков: Ирана, Индии, Латинской Америки и Ближнего Востока. НПО им. Фрунзе может делать едва ли не любую продукцию из металла — его возможности в несколько раз выше используемых. Поэтому в среднесрочной перспективе мы намерены освоить инжиниринг, выпуск новых видов продукции и увеличить загрузку мощностей. Например, нам интересно оборудование для добычи углеводородов по новым технологиям, сжижения природного газа, очистки сточных вод, зеленой энергетики, химического машиностроения. Мы хотим производить оборудование для заводов под ключ. Все это — рынки на десятки миллиардов долларов каждый. Это задача более сложная, чем оптимизация и сервис по уже имеющейся продукции, но и более интересная.

В трансформаторном производстве мы сосредоточились на снижении себестоимости, обеспечении высокого качества продукции и повышении эффективности продаж. В результате рассчитываем добиться полной загрузки мощностей, которые сейчас заняты примерно на 60%.

— Намерены ли вы участвовать в программе Минтопэнерго по модернизации украинской газотранспортной системы (ГТС)?

— Мы пока не видели программу, но есть информация, что в ней указано: к модернизации ГТС будут привлекаться только японские корпорации. Это выглядит очень странно: весь мир покупает украинское оборудование, а мы отказываемся. Что касается заявлений о переводе ГТС на электрическую тягу, то это несерьезно. В мире таких прецедентов нет. Разве что в очень небольших масштабах.

— Залог за участие в приватизации “Одесского припортового завода” вам еще не вернули?

— Накануне приватизации у нас состоялась встреча с премьер-министром. Моими потенциальными партнерами были серьезные иностранные инвесторы. Юлия Тимошенко заявила, что получила гарантии от лидера Ливии Муамара Каддафи, что за ОПЗ будет заплачено $1,5 млрд. Я ответил: “Каддафи пообещал, пусть он и платит”. Премьер спросила: “А вы хоть один шаг сделаете выше стартовой цены?” Я сказал: “Один шаг сделаем, а вы залог вернете?” Она говорит: “Вернем”. После встречи мои партнеры отметили, что премьер была неубедительна. Поэтому мы пошли на конкурс одни. При этом Юлия Тимошенко пообещала вернуть залог в течение трех дней, если мы не выиграем конкурс, что и было включено в договор ООО “Фрунзе-Флора” (участвовало в конкурсе от “Энергетического стандарта”) с ФГИ. Прошло уже четыре недели, а залог не вернули. Не думаю, что это хороший сигнал правительства международным инвестором.

— Зачем вам вообще нужен был ОПЗ, если у вас нет своего природного газа?

— Природного газа не было ни у кого из участников конкурса, даже у “Сибура”. Потому что даже если газ у вас есть, на Ямале, то это не значит, что вы можете поставлять его на завод. У нас монополия, между прочим, на рынке газа. Все поставки осуществляет НАК “Нафтогаз Украины”.

— Но законопроект “О принципах функционирования рынка природного газа”, который недавно одобрил Кабмин, отменяет эту монополию.

— Пусть этот закон сначала примут, а потом его подпишет президент. Когда это произойдет, инвесторы, возможно, по-другому оценят ОПЗ. А пока его не приняли, все исходят из того, что свой газ на этот завод поставлять не могут. Обещаниям никто не верит.

— Но вы никогда не занимались химией...

— Мы много чем не занимались. Но, во-первых, нас интересуют серьезные инфраструктурные проекты. А завод обладает собственным портом и единственным в черноморском бассейне пунктом перевалки аммиака. Во-вторых, ОПЗ требует реконструкции, поскольку сегодняшние технологии позволяют производить тонну аммиака и карбамида, используя на 25% меньше газа. Реконструируя данный завод, мы могли бы освоить и откатать данные технологии на наших машиностроительных заводах и уже после выходить на международный рынок строительства заводов по производству азотных удобрений, который оценивается в $5-7 млрд в год. Поэтому мы решили идти на конкурс, но имели ограничения по цене. Максимально могли заплатить за него $500-600 млн.

— Почему вы отказываетесь покупать облэнерго на конкурсах, которые сейчас проводит ФГИ?

— Я не хочу покупать билет на войну. По техническим причинам нам не удалось купить “Львовоблэнерго”, но 25%+1 акцию “Черниговоблэнерго” мы ради эксперимента купили. Добавив тот пакет, что у меня был с Игорем Коломойским, и получив от него доверенность на голосование, мы сосредоточили почти 70% акций и провели 9 октября собрание акционеров, на котором сменили на облэнерго менеджмент. Но менеджмент облэнерго, лояльный владельцу миноритарного пакета акций Григорию Суркису, предъявил решение запорожского суда, который запретил проводить собрание акционеров по иску физического лица — миноритарного акционера предприятия. Когда наши представители пришли к судье, тот сказал, что не выносил такого решения. Тем не менее собрание мы провели, но менеджмент Григория Суркиса отказывается покидать облэнерго. Выходит, я за свои деньги должен приходить и выкидывать их оттуда силой, а потом чиновники объявят меня рейдером?

Поэтому я не хочу покупать эти акции. Я сказал об этом премьер-министру и предложил такой вариант: давайте я и Игорь Коломойский отдадим ФГИ либо НАК “Энергетическая компания Украины” доверенность на голосование нашими акциями. Пусть государство проведет собрание акционеров, сменит менеджмент, лояльный Григорию Суркису, на государственный. Потом ФГИ продаст пакеты акций, а тогда мы их купим за достаточно высокую цену, придем на предприятие и поставим там свой менеджмент безо всяких конфликтов.

— И что ответила премьер-министр?

— Она сказала, что не будет ссориться с Григорием Суркисом и Виктором Медведчуком.

— А Игорь Коломойский может помочь вам в этом деле?

— Да, мы договорились о принципах формирования менеджмента и набсовета в облэнерго. Он дал нам доверенность на управление своими акциями облэнерго. Но сам участвовать в процессе смены менеджмента тоже отказался. Сказал, что у него есть партнерские отношения с Григорием Суркисом.

— Продолжаются ли разбирательства за акции “Динамо” (Киев)?

— В конце июня суд Великобритании принял наш иск к рассмотрению. Ответчики, в том числе Игорь Суркис, подали апелляцию на это обращение. Суд по апелляции состоится в середине ноября.

— Приносят ли облэнерго прибыль акционерам?

— Нет. НКРЭ трактует выплаты дивидендов со стороны облэнерго как нецелевое использование средств и штрафует на эту сумму облэнерго на следующий год, снижая им инвестиционные программы. Так что легально на них заработать невозможно. Почему-то мы должны верить, что ситуация изменится в будущем, когда пройдет реформа энергорынка. Но эта реформа длится уже десять лет. Кроме того, сами тарифы на транспортировку и поставку электроэнергии сегодня крайне низкие. Они в 3-4 раза ниже, чем соответствующие тарифы в России, и в 6-7 раз — если сравнивать с Европой. Поэтому тарифов не хватает не то что на заработок, а даже на поддержание сетей в рабочем состоянии.

Правительство должно осознавать, что без развития инфраструктуры, в частности электросетей, невозможен существенный экономический рост. Без развития инфраструктуры все, что себе может позволить Украина,— это сравнивать свою экономику с 1991 годом. Реанимировать или построить инфраструктуру невозможно за один год, сколько бы ни было выделено денег. Сейчас эта инфраструктура находится в очень тяжелом состоянии. В РФ в нее инвестируется в десятки раз больше, чем в Украине. Мы ждем от государства внятной программы развития электроэнергетической инфраструктуры и готовы сотрудничать с государством. Но пока такой программы и стратегии нет. Поэтому говорить о том, что есть особый интерес к облэнерго, что это суперпривлекательный актив, в этом состоянии отрасли не приходится.

— Считаете ли вы, что кризис — время для покупки новых активов? Какие активы вас интересуют?

— Сейчас кризис, а купить на рынке нечего. Кроме “токсичных активов” и обанкротившихся банков, никто ничего не продает. Тех активов, которые нас интересуют, на рынке нет.

— Многие бизнесмены во время кризиса переформатируют свои бизнесы. Насколько это актуально для вас?

— Я считаю, что это правильно. От непрофильных активов надо избавляться.

— Почему тогда вы не продаете акции того же “Укрречфлота”?

— Потому что для нас это профильный актив. Меня интересуют долгосрочные инфраструктурные проекты, а это именно такой проект. Думаю, мы доведем “Укрречфлот” до ума, и он станет прибыльной компанией. Тем более что искусственное снижение тарифов “Укрзализныцей”, которая является основным конкурентом “Укрречфлота” на рынке внутренних перевозок, не может продолжаться долго. Тарифы на ее услуги занижены и формируются непрозрачно. Они не зависят от расстояния транспортировки, хотя амортизация, энергозатраты и зарплата пропорциональны расстоянию. Сейчас проще прийти в “Укрзализныцю” или в правительство и договориться, чем строить долгосрочные отношения с водным перевозчиком. В результате тарифы железной дороги оказываются ниже стоимости услуг водного транспорта, хотя это неестественно. Как только Украина перейдет на европейскую систему формирования железнодорожных тарифов — в зависимости от расстояния — “Укрречфлот” успешно заработает. Что касается инфраструктуры “Укрречфлота”, в перспективе группе будет очень интересно инвестировать в порты. Мы хотим строить вдоль Днепра зерновые и контейнерные терминалы, хотим строить новый, специализированный флот.

— В составе учредителей “Укрречфлота” и некоторых ваших облэнерго есть VS Energy. У вас партнерские отношения с этой бизнес-группой?

— Среди моих партнеров нет компании VS Energy.

Олег ГАВРИШ