Какую ошибку признал Лукашенко

Прошедшие белорусские выборы можно назвать, как это делают некоторые эскперты и журналисты, плебисцитом по переизбранию. Это не совсем точная юридически формулировка, но она отражает ту задачу, которую и ставила перед собой белорусская власть: в новых условиях, под жестким контролем БДИПЧ (Бюро по демократическим институтам и правам человека ОБСЕ), допустить до выборов альтернативных кандидатов, причем всех подряд, и все равно выиграть — с тем же счетом, что и раньше.

Стало быть, цифры имели решающее значение во всей игре с ОБСЕ: они должны были оказаться точно такими же, как и раньше! Тем самым власть подтверждала бы с новой юридической четкостью результат не только нынешней президентской кампании, но и всех трех предшествующих, легитимность которых оспаривается ОБСЕ. А Запад, как раз накануне выборов вступивший в стадию нормализации отношений с Минском, вынужден был бы признать победу Минска, полученную с учетом правил самого Запада. А вот это уже открывало оперативный простор для нового, еще более тесного, чем в предыдущие два года, сближения с ЕС.

Для реализации этого плана нужно было выполнить и два непременных условия. Во-первых, набрать вышеуказанные цифры — это нужно самому Минску. Во-вторых, провести выборы тихо, без эксцессов — а вот это уже нужно Евросоюзу, чтобы как-то объяснить свою внезапную благосклонность к Минску и перемену тона с прокурорского на покровительственный. Согласовывался ли этот план непосредственно с Брюсселем? По известным причинам — нет. А между тем, не мешало бы.

Первое условие официальный Минск выполнял легко. А вот выполнение второго уже в меньшей степени зависело от белорусской власти. Здесь как раз заметную скрипку играла и играет казалось бы уже сброшенная со счетов белорусская оппозиция. Та самая оппозиция, которая исторически кормится со щедрой западной руки — не по политическим предпочтениям, как, может, думают сами оппозиционеры, а по той простой причине, что кремлевская рука вовсе не показывалась на белорусских просторах и всегда стыдливо покоилась в собственном кармане.

Таким образом, очень важно было узнать, что по поводу данного плана думает сам Запад. Что он думает, стало проясняться, как только стали выдвигаться альтернативные кандидаты на пост белорусского президента. Все это были сплошь второстепенные фигуры из уже известных оппозиционных структур. Либо вовсе “темные лошадки”, невесть откуда взявшиеся и перед кем отчитывающиеся: это настораживало еще больше. В воздухе запахло провокацией…

Почему именно провокацией? Вдумайтесь сами: в момент, которого ждали долгих 16 лет, когда наконец-то можно выставить против Лукашенко его реальных политических конкурентов, того же Милинкевича или Козулина и, если не выиграть, то хотя бы замерить реальный рейтинг этих политических фигур в белорусском обществе, когда можно помериться силами и прозондировать общественное мнение, вдруг выставляются никому неизвестные, второстепенные люди! Зачем? Почему?!

А потому, что второстепенными фигурами легче пожертвовать, — только и всего… И, значит, игра изначально строилась не на выигрыш, а на проигрыш, только с большим политическим треском.

Думается, именно тогда у белорусской власти (или у некоторых ее прозорливых представителей) резко поубавилось энтузиазма по поводу собственных западных перспектив. Запад оказался не столь беспринципным, как о нем можно было бы подумать и, хотя он и принимает политические “откаты” (в виде непризнания той же Осетии с Абхазией), там нет “нормальных пацанов”, которые ставят сиюминутные выгоды выше стратегических интересов. Или выше своей политической репутации. Европейская политическая телега не первый век катится по своей дороге и приостановить ее, а, тем более, свернуть с этой дороги не так легко. Практически невозможно. И те из советников Лукашенко, кто ничтоже сумняшеся обещал ему подобную возможность, и, мало того, втянул его в информационную перебранку с ближайшим союзником Россией (а это и был, в их глазах, самый ценный “откат” для Запада), оказались просто наивными людьми.

Сегодня Александр Григорьевич уже знает цену их “прогнозам”. Не зря ведь ровно за две недели до выборов он отправился в Москву и там уладил спорные вопросы, будоражившие белорусско-российские отношения весь последний год. Лукашенко же хватило мужества в свойственной ему манере прямо на пресс-конференции по итогам выборов публично признаться в допущенной ошибке. И в напрасных надеждах на лояльность к себе Запада. “Вы правильно писали, — сказал он одному журналисту, — что Лукашенко делает то и то, чтобы понравиться, но не самому понравиться, а чтобы стране было проще и лучше нормализовать отношения с Европейским союзом, с американцами. Они действительно перед нами поставили условия, и мы свято их соблюдали в этой предвыборной кампании, за что, видимо, и правильно нас критиковали: нечего прогибаться под них, все равно от этого ничего не получишь, и я в очередной раз в этом почти убедился”. Ну что ж, может быть, это и логично: если не прогибаться, то не прогибаться ни под кого!

А что же провокация, которой запахло еще два месяца назад? Как только в конструктивном духе прошла московская встреча двух президентов, стало ясно: Кремль, вероятней всего, признает легитимность белорусских выборов. (Так, собственно говоря, и произошло, хотя и с некоторыми частными исключениями (наблюдатели из российской НКО “Граждансикй контроль” заявили, что выявили множество нарушений). Развеялась, словно дым, одна из главных “интриг” политического года: “Россия не признает переизбрание Лукашенко,что дальше?” Зато с новой силой засверкала другая: признает ли белорусские выборы Запад? Ответить на этот вопрос и решила “площадь”. Причем, внешне вполне самостоятельно. Повлиять на позицию Кремля она не могла, а вот поставить Запад перед фактом — вполне! Или поставить ему “факты” — это уж как кому угодно.

Так или иначе, но утром 20 декабря, сразу после беспорядков у Дома правительства, разгона демонстрации и ареста ее зачинщиков, после всех этих сумбурных и мрачных событий, всколыхнувших страну, голос Запада снова зазвучал хладнокровно и до боли знакомо! Тони Ллойд, глава миссии наблюдателей ОБСЕ на выборах президента Белоруссии, заявил: “Эти выборы не смогли дать Белоруссии “новый старт”. Я надеялся, что в этот раз будет возможно составить более положительный отчет. К сожалению, это не представляется возможным в свете ненадлежащего подсчета голосов и силовой реакции правительства на вчерашние демонстрации”. Что вряд ли соответствовало самым лучшим чаяниям белорусской власти. Ведь, как сказала Лидия Ермошина, глава Центризбиркома, признание белорусских выборов — это ее хрустальная мечта! До которой, казалось, было уже рукой подать!

Во всяком случае, точно известно: буквально за неделю до событий ночи с 19-го на 20 декабря белорусская власть еще надеялась, что ОБСЕ пусть не полностью, но все же признает выборы. Предполагалось, что ОБСЕ изберет средний или “мягкий” вариант оценки: отметит какие-то недостатки, но в то же время официально признает и несомненный прогресс. Это, конечно, не то, на что настроился официальный Минск, но все-таки кое-что. И уж, как минимум, это означало бы сохранение пошаговой нормализации отношений с Западом.

О подобных надеждах, естественно, знали и в штабах альтернативных кандидатов. Которые вовсе не желали безучастно поглядывать на то, как качаются чаши весов. Вот так провокация и наслоилась на провокацию! Сколько там было слоев, теперь уж будет трудно разобраться. Вряд ли способны отделить “слои” друг от друга даже сами участники несанкционированного митинга и последовавшей потасовки. В конце концов, они напоминают людей, которые пришли получить удовольствие от игры, правила которой не знают! А те, кто правила писал, вряд ли признаются в своем авторстве. Слишком многие силы были заинтересованы в том, чтобы в центре Минска получить почти киргизскую “картинку” — и по разным причинам. Впрочем, для того, чтобы узнать ответ на вопрос, кто же явился главным провокатором, надо узнать всего одну вещь: кто первым предложил переместить несанкционированный митинг с Октябрьской площади на правительственную,то есть на площадь Независимости, — тот и будет “дурилка картонная!”. Вернее, стрелочник.

Вадим ЕЛФИМОВ