Каким будет наш ответ лорду Майнерсу?

В свое время небезызвестный финансист Уоррен Баффет изрек: “Рынок, в отличие от Бога (Lord — в англоязычном варианте), не прощает тех, кто не ведает, что творит”. Да, “лорды” финансовых рисков бывают порой (чтоб не сказать, всегда) слишком жесткими по отношению к чрезмерно благодушным клиентам. Что уже не понаслышке известно и многим украинским гражданам. А каково ощутить на себе тяжесть карающей десницы? “Акулы Уолл-стрит” смогли почувствовать это, узнав недавно о намерениях президентской администрации обложить крупные финансовые институты специальным налогом (хотя по экономической сущности, скорее, оброком) с целью компенсации ранее предоставленной государственной помощи.

И вот — новая напасть. “I’m back!” — так чисто по-американски, вероятно, правильнее всего можно отреагировать на объявленные в прошлый четверг предложения президента Барака Обамы о мерах по ограничению рискованности банковских операций, высокий уровень которой вполне справедливо рассматривается в качестве одной из причин возникновения мирового финансового кризиса.

Еще не забытое старое

Правда, в данном случае уместнее полагать, что сакраментальная фраза произнесена не Терминатором, то есть “разрушителем (рисков)”, а скорее “Строителем”, перед которым ставится задача воссоздания “китайской стены” между коммерческими (кредитно-депозитными) и инвестиционными операциями банков. “Стена” в свое время была воздвигнута стараниями конгрессменов К.Гласса и Г.Стигала, которые стали авторами четырех параграфов (16, 20, 21 и 32) закона США о банковской деятельности 1933 года, более известных как акт Гласса—Стигала. На протяжении нескольких десятилетий данная законодательная норма, запрещавшая финансовым учреждениям, во избежание конфликта интересов, одновременно заниматься кредитной и инвестиционной деятельностью, была достаточно эффективным ограничителем для излишних рисков.

Однако со временем вокруг этой институциональной модели разгорелась борьба, обусловленная обострением конкуренции между американскими и западноевропейскими (прежде всего континентальными) банками. Каждая из сторон, исчерпав в значительной степени возможности своих моделей (специализированных и универсальных банков), перешла к использованию преимуществ противоположной стороны по принципу преферансистов: “Сначала бери свои взятки, а потом забирай чужие”. В связи с этим уместно вспомнить о волне приобретений универсальными континентальными банками англо-американских инвестиционных банков именно с целью использования их конкурентных преимуществ в работе с ценными бумагами. Так, в 1988 году швейцарский Credit Suisse после приобретения контрольного пакета в First Boston создал хорошо известное в Украине инвестиционное подразделение Credit Suisse First Boston, которое в 2000 году укрепилось за счет приобретения инвестиционного банка Donaldson, Lufkin & Jenrette.

В 1990 году Deutsche Bank приобрел Morgan Grenfell, в 1995-м голландский ING купил скандально обанкротившийся Barings. Список, естественно, может быть продолжен. Но и на Уолл-стрит все громче слышались голоса, недовольные “связыванием рук”, которое ограничивало конкурентоспособность американских банков. В конце концов, недовольным каким-то образом удалось перетянуть на свою сторону А.Гринспена, сменившего на посту главы Федеральной резервной системы США (ФРС) П.Волкера. Вскоре удалось убедить в архаичности такого ограничения и президента У.Клинтона, который в 1999 году подписал закон Грэмма—Лича—Блайла, отменявший акт Гласса—Стигала. Причем чернильную ручку, которой новый закон был подписан, Клинтон демонстративно подарил руководителю банка Citicorp.

Возможно, это должно было символизировать передачу ее в залог — как гарантию того, что подобные меры вновь подписаны уже не будут. Во всяком случае, без согласия воротил Уолл-стрит. Но сакраментальное “я вернулся” все-таки прозвучало. В четверг на прошлой неделе, 21 января. В виде так называемого правила Волкера. Правда, озвучил их не сам П.Волкер, а президент Б.Обама, за спиной которого (и в прямом, и в переносном смысле) стоял бывший главный банкир США, возглавляющий ныне президентский совет по экономическому оздоровлению.

Кстати, Волкер был не единственным специалистом, с кем президент счел необходимым провести последнюю консультацию по этому вопросу. Другим человеком был экс-председатель комиссии по ценным бумагам и биржам У.Дональдсон. Оба конфидента возглавляли свои ведомства во времена республиканских администраций, соответственно, Р.Рейгана и Дж.Буша-младшего. К этому факту мы еще вернемся. А пока — о сути новых правил.

Считается, что падение финансово-банковской системы США в пропасть остановлено. Однако этот факт не рассматривается как повод для “расхолаживания”. “В то время как сегодня финансовая система крепче, чем год назад, она действует по тем же принципам, которые чуть не привели нас к краху”, — заявил Барак Обама. И “обрадовал” новостью о том, что американские банки больше не будут иметь права владеть, спонсировать или использовать в качестве объекта инвестиций хедж-фонды или фонды прямых инвестиций (private equity funds), равно как и заниматься торговлей ценными бумагами за собственный счет (proprietary trading) для получения прибыли, не связанной с обслуживанием их клиентов. За этой несколько витиеватой, но юридически выверенной фразой кроется простая идея о возврате к системе специализированных финансово-кредитных институтов, которая мотивируется тем, что страна оказалась на грани второй Великой депрессии. Между прочим, среди главных виновников этого нобелевский лауреат П.Кругман первыми назвал “отцов дерегулирования”, непосредственно причастных к отмене акта Гласса—Стигала: Гринспена, тогдашнего главу ФРС, и Гремма, председателя банковского комитета Сената США, давшего свое имя “отменительному” закону.

Если завтра война…

Как уже упоминалось выше, подводили к этой мысли финансовое сообщество постепенно, хотя и в довольно быстром темпе. Видимо, можно считать, что наступление активизировалось в ноябре прошлого года, когда сенатор-демократ М.Кентвел очень критично выступила против нерегулированного развития деривативов, объем которых в США уже превысил сумму в 1,5 квадриллиона долл., что почти в 90 раз превышает размеры реального сектора экономики США. “Рынок деривативов, который нанес такой большой урон нашей экономике, является ничем иным, как казино с очень высокими ставками — впрочем, казино хотя бы подпадают под регулирование, — разразилась гневной филиппикой сенатор от штата Вашингтон. — Даже в Лас-Вегасе, на столе с “блэк-джеком”, и крупье, и игрок имеют определенный капитал за своими ставками. А мы позволяем Уолл-стрит играть “в темную” и без всякого капитала поддерживать котировки по деривативам. Мы будем подвергаться риску сильнейшего удара до тех пор, пока не найдем способ остановить оскорбительную спекулятивную деятельность”. В качестве такого способа и было избрано реформирование банковского сектора.

Подготовка этих мер не была сюрпризом для посвященных в секреты “вашингтонской кухни”. Ведь еще месяц назад та же М.Кентвел совместно с бывшим республиканским кандидатом в президенты Дж.МакКейном подготовила свой проект закона об ограничении банковских операций на финансовом рынке. В декабре палата представителей конгресса одобрила изменения в банковском законодательстве, которые, в принципе, позволяют регулятору вводить необходимые ограничения. Рубикон был перейден и первую “черную метку” банки получили в виде скандала по поводу заоблачно высоких бонусов топ-менеджеров банков и финансовых учреждений, многие из которых незадолго до этого были спасены от банкротства государством.

Поскольку оправившиеся от потрясения банкиры предпочли начать возврат полученной ранее помощи, чем отказать “себе любимым” в высоких гонорарах за “выдающиеся менеджерские достижения”, от администрации США последовало недвусмысленное предложение вернуть в бюджет все денежки налогоплательщиков (“до последнего цента” — как выразился Б.Обама), потраченные ранее на их спасение. Президент объявил о введении дополнительного налога на крупнейшие банки, заявив, что они должны вернуть налогоплательщикам 117 млрд. долл., потраченных в результате реализации программы оздоровления проблемных активов (TARP), а также еще раз подверг банки критике за “огромные прибыли и неприличные бонусы”.

Как известно, в 2008—2009 годах американское правительство выделило около 700 млрд. долл. на поддержание экономики страны в условиях кризиса, в том числе 250 млрд. было выделено напрямую банкам для поддержания ликвидности. Банки, почуяв неладное, сами вернули потом государству более 70 млрд. долл. Теперь же президент предложил ввести специальный налог для того, чтобы собрать за десять лет еще 90 млрд. Налог будет взиматься только с тех банков, чьи активы превышают 50 млрд. долл. А таковых набирается с полсотни. Особо хочется обратить внимание на то, что новые-“старые” правила вряд ли следует трактовать как вмешательство государства в частный бизнес. Скорее, это уговор о том, что “мы не даем кредиты, а вы — не торгуете семечками” в либеральном исполнении. Обама прямо заявил: “Если финансовые компании желают торговать [ценными бумагами] для получения прибыли, то они вольны делать это… Но для гарантии против слишком высоких рисков, сконцентрированных в одном банке, давно уже применяются ограничения по размеру привлеченных депозитов (deposit cap). Подобный принцип должен относиться и к более широкому спектру использования фондов крупными финансовыми учреждениями в современной экономике”. “Никогда больше американские налогоплательщики не станут заложниками банков, которые слишком велики, чтобы рухнуть”, — отметил президент США.

Вместе с тем вряд ли следует ожидать, что с новыми правилами у администрации Обамы все “пойдет как по маслу”. Пока избегает резких заявлений “главный банкир” страны — глава ФРС Б.Бернанке. Его позиция описывается пока что выражением “да, нет, пожалуй”. И это вполне объяснимо: глава Федеральной резервной системы претендует на переизбрание на второй срок и как раз в эти самые дни ищет поддержку в сенате, во всех политических лагерях. Поневоле приходится быть дипломатом.

Тем более что именно высшая палата конгресса США должна сказать решающее слово и в деле о банковской реформе. А как отметила все та же М.Кентвел: “Уолл-стрит тратит сотни миллионов долларов, лоббируя свои финансовые интересы в конгрессе, что и должно объяснить, почему ничего не корректируется в нашей системе финансового регулирования”. И критические замечания в адрес президентской инициативы не заставили себя долго ждать. “Торговля ценными бумагами, за свой счет или нет, не ведет к финансовому кризису”, — заявил Р.Николсон, президент форума финансовых услуг, одной из крупнейших лоббистских структур Уолл-стрит. И посоветовал правительству лучше сосредоточиться на традиционных мерах: улучшении управления рисками, совершенствовании корпоративного управления и прочих формах регулятивного надзора. Серьезные сомнения в легкой судьбе нового закона высказал и редактор известного в финансовых кругах издания The Gloom, Boom & Doom Report М.Фабер: “Будет много шума и никаких действий в конце концов. Финансовое лобби так могущественно. Я не думаю, что правительство реформирует систему настолько сильно”. Естественно, что президент хорошо информирован о этих воинственных настроениях, иначе он не завершил бы свое выступление словами о том, что если кто-то хочет сражения, то он его получит. “Я готов!”

Европа может подождать?

Следует отметить, что в США сразу же появились критические замечания и как бы с другой стороны, обращающей внимание на то, что “административный гнев” почему-то обошел стороной пресловутые Fannie Mae и Freddie Mac, занимавшиеся ипотечным кредитованием под “прикрытием” государства, равно как и многочисленных спекулянтов недвижимостью, не менее виновных в разразившемся кризисе. Учитывая это, думаю, американские законодатели, скорее всего, последуют рекомендации нобелевского лауреата Ж.Стиглица, посоветовавшего не восстанавливать акт Гласса—Стигала буквально, но опираться на его концептуальные основы.

Вместе с тем, пожалуй, не менее (если не более) важной была реакция западноевропейских партнеров-конкурентов. Ждать ее тоже пришлось недолго: уже в начале нынешней недели министры финансов “Большой семерки”, собравшиеся вместе с представителями международных финансовых организаций в Лондоне, среди прочего обсудили и новации Обамы. Их реакция в общем-то была предсказуема. Особенно если учесть, что накануне собрания уважаемых финансистов “хозяин мероприятия”, госсекретарь по вопросам финансовых услуг (именуемый также “министром по делам Сити”) лорд П.Майнерс прямо заявил, что утверждение о том, что именно хедж-фонды и торговля ценными бумагами за счет средств банков повышают кризисные риски, “не является нашим мнением”. А администрация США принимает меры, призванные решить проблемы лишь своей собственной финансовой системы.

Короче говоря, классическое: “Мы пойдем другим путем!” Причем, этот “другой путь” должен носить глобальный характер, ибо, как еще ранее заметил шеф лорда Майнерса, глава британского казначейства А.Дарлинг: “Если каждый будет делать по-своему, это не приведет абсолютно ни к чему. Ведь банки глобальны — они вполне способны самоорганизоваться таким образом, что если [регуляторный] режим сложен в одной стране, то они перейдут в другую”.

Сигнал о том, что европейские банкиры не собираются подыгрывать своим заокеанским конкурентам, еще до официального выступления Б.Обамы подал новоназначенный глава центробанка Швейцарии Ф.Хильдебранд, высказавшийся против разделения инвестиционного и кредитного бизнесов крупнейших банков страны — UBS и Credit Suisse. При этом он подчеркнул, что универсальная модель придает необходимую синергию швейцарским банкам и является одной из форм диверсификации рисков.

С такими мнениями спорить трудно. Вопрос лишь в том, что, как показывает практика, американские финансисты не смогли эффективно использовать универсальную модель и теперь пытаются найти спасение в недавно, но уже хорошо забытом старом. А их западноевропейские коллеги, вполне логично, не имеют желания переходить на не известную им модель. Ведь от добра добра не ищут. Тем более что ранее апробированная практика приобретения дочерних инвестиционных подразделений, кажется, вполне себя оправдала. И теперь у них, образно говоря, появился шанс переноса банков в “глобальной деревне” с “Уолл-стрит” на “Уолл-штрассе”.

Впрочем, я бы не спешил с утверждением, что Европа отвергла план Обамы. Все-таки, канцлер/министр финансов “теневого правительства” Дж.Осборн, выступая по британскому радио, высказался в том плане, что предложения президента США создают достаточные возможности для остального мира сделать свой вклад в разумную систему правил и соглашений. А генеральный секретарь ОЭСР А.Гурриа прямо заявил, что предлагаемые Обамой ограничения способны помочь избежать нового финансового кризиса. Очевидно, что “глубоко интеллектуальные дебаты” (по выражению репортеров Би-би-си) вокруг этой темы на еще не закончившемся Всемирном экономическом форуме в Давосе продолжатся в ходе встречи финансистов и центральных банкиров “Большой семерки”, которая состоится в конце будущей недели в канадском городке Икелюит. Место это арктическое. Достаточно далеко расположенное (чтобы не отвлекали “антиглобалисты”). И достаточно прохладное (чтобы охладить горячие споры).

Про наш ответ лорду Майнерсу?

Впрочем, холодами сейчас не удивишь даже южные регионы Украины. Меня же волнует вопрос о том, что ответит Украина на предложение лорда Майнерса “идти своим путем”. Не упустить бы нашим политикам этот, как говорят в народе, “мессидж” в пылу предвыборной полемики. И не забыть вернуться к нему спустя хотя бы пару месяцев. Интересно, совпадет ли этот путь с американским или европейским вектором, или, как обычно, “своим путем” будет означать “идти особняком”, по бездорожью и…

Вот хотя бы в вопросе о спасении “утопающих” банков. Спасенные “утопленники” в лице их владельцев и топ-менеджеров собираются ехать подсыхать на Канары или на… рынок, чтобы за счет своей более профессиональной деятельности найти способ вернуть государству средства, затраченные на их спасение? Причем я имею в виду не только банки, непосредственно выкупленные государством или получившие специальное рефинансирование. Об этих-то речь в первую очередь. Но ведь подобным образом спасалась вся банковская система, которой угрожала цепная реакция банкротств. Или где? Так кто оплатит “государственную страховку”? Опять налогоплательщики из Хацапетовки? А вот упоминавшийся в самом начале статьи У.Баффет, довольно уважаемый и в наших финансовых кругах, в интервью Fox Business Network заявил: “Нужно сделать так, чтобы руководитель института, который рухнул или перешел под контроль правительства, или которому потребовалась помощь, был полностью уничтожен с финансовой точки зрения. Почему он должен чувствовать себя лучше, чем рабочий, уволенный из General Motors? За крах банка он должен отвечать всем своим имуществом и даже имуществом супруги”. Задумайтесь над этим. Может, тогда у нас “банкир” станет, главным образом, профессией, а не синекурой.

Далее. Очевидно, что любому, кто займет в ближайшем будущем посты и президента, и премьер-министра Украины, неминуемо придется решать вопросы модернизации нашей финансовой системы. А в связи с этим профессионального решения потребует окончательное (в том смысле, что надо бы это уже “наконец” сделать) решение вопроса о так называемых специализированных банках. Тема под условным названием “Украинский банк реконструкции и развития” муссируется уже скоро 20 лет. И хотя за эти годы было несколько попыток, включая и создания банка именно с таким названием, на самом деле речь идет о мощном инвестиционном банке, которого по определению не может быть в стране с развивающейся (в смысле — emerging) универсальной банковской моделью. Ибо перед владельцами и руководством такого банка, который все-таки является коммерческим предприятием, всегда будет стоять вопрос о прибыльности его деятельности. (Странным было бы, чтобы еще и банк был дотационным!) А следовательно, всегда будет соблазн “уйти” в другие, более прибыльные виды деятельности. О чем я свидетельствую как непосредственный участник, по крайней мере, трех таких проектов.

А разве широкий спектр фактических интересов наших “специализированных” госбанков — Ощадного и Экспортно-импортного — не свидетельствует о том же самом? Очевидно, что специализированный банк, то есть банк “с ограниченными функциями” сможет успешно действовать только в том случае, если на его поле не будут допускать стремящихся лишь “снять пенки” “неспециализированных”, всю неблагодарную, черновую работу оставляющих этому самому “ущербному”. Возможно, нам и не нужна “специализированная банковская модель”. Но тогда надо бы разобраться с моделью фондового рынка. У нас на нем не просто присутствуют, а являются, пожалуй, “маркет-мейкерами” коммерческие банки. Универсальные. По европейской модели. А вот сам фондовый рынок — от регистраторов и до депозитариев — мы выстроили по американскому образцу. И в значительной степени за американские деньги и по советам американских же инструкторов.

А давайте еще систему финансового надзора построим по какому-нибудь третьему (например, китайскому) варианту, с тем, чтобы они тянули нашу финансовую систему, как “Лебедь, Рак да Щука”, в духе традиционной многовекторности. Кстати, вопрос о финансовом регуляторе действительно очень важен и имеет непосредственное отношение к вопросу о дальнейшей универсализации всей финансовой системы. И о допустимых пределах взаимопроникновения различных видов финансовой деятельности. Если, как писал один широко известный в прошлом исследователь развития высшей стадии капитализма, действительно каждый банк становится по сути фондовой биржей, а равно и страховой компанией, и даже пенсионным фондом, то и надзор за всеми эти институтами логично сосредоточить в одном учреждении. Если же в интересах государства и общества ограничить такое взаимопроникновение разумными пределами, то, может, и надзирать за ними правильнее с разных точек зрения? Так сказать, для получения объемного изображения действительной ситуации.

Во всей этой истории есть еще два характерных момента, на которые также хотелось бы обратить внимание. Первый — это желание и умение Обамы использовать (и очень активно) не только действующих “спецов”, но и тех, кто, как говорится, “уже отыграл свое”, “отставников”, порою даже служивших в лагере противника. Политического. Это, так сказать, американский (и не только “обамовский”) вариант решения извечной дилеммы: “если бы молодость знала, если бы старость могла”. И второй: выслушивание, даже прислушивание к мнению крупного бизнеса, но не безоговорочное следование его рецептам. Основанное на понимании не только необходимости отделения бизнеса от политики, но и на том, что государство — это отнюдь не некая “корпорация “США” (или “проект “Украина”), а гораздо более сложное политико-экономическое образование, со своими внутренними интересами, которые надо уметь и хотеть балансировать. И эти моменты тоже следовало бы взять — оба — на заметку нашим политикам.

Александр ШАРОВ (доктор экономических наук, профессор)