Гибридный патриотизм

Уже вторую неделю украинское общество взволновано новостями о том, что вот-вот будет представлено решение, которое переломит ход войны. 

Речь идет об анонсировании президентом законопроекта “О реинтеграции оккупированных территорий Донбасса”, а также о законопроекте“О восстановлении государственного суверенитета Украины над временно оккупированными территориями Донецкой и Луганской областей”,концепцию которого представил секретарь СНБО. Градус заинтересованности подпитывается неким ореолом таинственности вокруг этих проектов. Политики наперебой делятся в социальных сетях фотографиями с заседаний рабочих групп, на которых, впрочем, не рассмотреть никаких документов, — тексты обоих законопроектов так и не были обнародованы. Однако анализировать текст, каким бы он ни был, смысла нет. Следует анализировать намерения. К сожалению, есть все признаки того, что будет сохранен status quo, а намерения уничтожить гибрид, который любовно растили, поливали и пропалывали с самого начала войны, — нет. 

“Гибридная война” оказалась весьма удобной для всех, кроме украинцев. России она дала пространство для маневра и пресловутое “ихтамнет”. Международное сообщество получило индульгенцию за невыполнение своих обязательств защищать территориальную целостность Украины — потому что если “ихтамнет”, то вроде бы и делать там нечего. 

Удобной гибридная война оказалась и для украинской власти — как стабильный источник дохода и оправдание в ответ на недовольство людей — “не раскачивайте лодку, а то путин нападет”. Чтобы воспользоваться гибридной войной, надо было создать множество гибридных понятий, конструкций и статусов, конечная цель которых, опять-таки, — либо получение прибыли, либо манипулирование протестными настроениями людей, которым “жить по-новому” стало сложнее, чем по-старому.

Гибрид начала антитеррористическая операция, в которую превратилась оборона Украины за последние три года. Причем сомнительная гибридность АТО заключается в том, что АТО дает основания применять вооруженные силы, но не дает оснований армии воевать. Для борьбы с террористами армия может перекрывать дороги, ставить блокпосты, контролировать перемещение людей и т.п., но никакая антитеррористическая операция не предусматривает ведения боевых действий. Режим антитеррористической операции — специфический режим в условиях мирного времени. Потому к каждому, кто защищал нас с начала АТО, когда-то могут прийти и спросить: “Мальчик, а что ты делал с оружием в руках на Донетчине и Луганщине в МИРНОЕ время?”. 

Далее гибрид рос благодаря минским договоренностям, которые неизвестно почему заменили собой международные договора и стали “безальтернативными”. 

В дальнейшем гибрид развивался во многих направлениях — от узаконенной СБУ торговли с оккупированными территориями до синдрома георгиевской ленты. Мы так радовались запрету георгиевской ленты, но не удосужились привлечь к ответственности тех, кто с георгиевскими лентами в 2014 г. призывал Кремль ввести войска на территорию Украины.

В сущности, еще одним гибридом являются разговоры о введении визового режима с Россией. Потому что с врагом не устанавливают визовых режимов. Если у нас есть враг — закрывается граница, поскольку это линия фронта, а в гости через линию фронта не ходят. Торговля с врагом прекращается, ибо финансировать агрессора — это то же самое, что непосредственно покупать оружие для вражеской армии. Бизнес страны-агрессора на территории Украины национализируется, потому что враг не имеет никаких прав зарабатывать в стране, которую намерен уничтожить.

У нас гибридный враг, ведь, с одной стороны, мы с Россией воюем, а с другой — торгуем. 

У нас гибридные способы ведения войны, поскольку, с одной стороны, наших солдат обстреливают из тяжелого вооружения, а с нашей стороны — представители ОБСЕ ватными тампонами проверяют стволы наших танков, стоящих на расстоянии 40 км от передовой, нет ли на броне следов пороха. 

У нас гибридные понятия: мнимое АТО вместо войны, “атошники” — вместо ветеранов, “линия размежевания” — вместо линии фронта. 

Наконец, “гибридизация” войны, кроме того, что дала возможность зарабатывать на войне, размыла ответственность за нее. Кто отвечает за оборону государства? Верховный главнокомандующий? Вроде должен бы, но юридически — войны нет. Есть “антитеррористическая операция”. Руководитель Генштаба? Тоже нет, потому что “антитеррористической операцией” руководит антитеррористический центр СБУ. Поэтому и создается впечатление, что ответственным за оборону страны является представитель штаба АТО, потому что других ответственных лиц, которые были бы способны объяснить людям цель и стратегию ведения войны с Россией и эффективной защиты от агрессора, мы не знаем. 

Уже давно стало очевидно, что “АТО за считанные дни” не закончится. Россия не оставит Украину в покое, так как успешная Украина уничтожит Россию самим фактом своего существования. Война может продолжаться годами, если не десятилетиями, и мы должны научиться с этим жить.

Оксана СЫРОИД