Европа, запуганная хаосом

Украина продолжает мечтать о “европейской перспективе” в будущем Соглашении об ассоциации, а ЕС никак радикально не изменил планы в отношении продвижения европейской политики соседства и развития своему клону — инициативе “Восточное партнерство”.

Публичная реакция ЕС на газовые противоречия между Киевом и Москвой оказалась не такой острой, как мы боялись. Конечно, ЕС громче заявил о намерениях развивать газопроводы в обход Украины — прежде всего “Северный поток” и “Набукко”. Однако вкупе они не способны обеспечить Европу и половиной того газа, который сейчас транспортируется через украинские газопроводы, а ввиду роста потребления энергоресурсов в самой Европе, с завершением строительства обоих проектов Украина, вполне возможно, будет прокачивать те же объемы газа, что и теперь.

Более того: ЕС никоим образом не намерен пересматривать программу финансовой помощи Украине. В настоящее время она официально составляет около ?130-140 млн грантовой помощи ежегодно в рамках Европейского инструмента соседства и партнерства (ENPI), да еще несколько десятков миллионов в рамках других фондов ЕС, не говоря уже о миллиардах, идущих в страну путем кредитования со стороны европейских финансовых институтов. Но Брюссель не только не собирается пересматривать эти объемы финансовых вливаний, но даже размышляет над их увеличением, опасаясь, что обвал в экономиках Восточной Европы может обострить рецессию в самом ЕС.

Впрочем, несмотря на эти оптимистичные знаки, мы не можем закрывать глаза на тревожные тенденции, наблюдающиеся в последнее время с имиджем Украины в Европе. А имидж с конца прошлого года серьезно пошатнулся.

Когда 16 февраля Киев посетил вице-президент Европейской Комиссии Гюнтер Фергойген, сквозь дипломатические фразы о том, что газовая война не повлияет на отношения между Украиной и ЕС, мы услышали несколько более тревожных сигналов, наводящих на мысль, что в действительности Европа воспринимает Украину с более серьезным разочарованием, чем может показаться.

Первый тревожный сигнал прозвучал во время диалога, организованного Европейской бизнес-ассоциацией в Киеве, когда комиссар Фергойген искренне и непосредственно признался в том, что мы и так подсознательно понимали: Украина упустила благоприятный момент европейской интеграции, появившийся во время Оранжевой революции. Едва промолвив эту фразу, комиссар попытался смягчить впечатление: “Это не значит, что такой благоприятный момент не может снова не появиться”. Но если вспомнить, как долго Украина шла к событиям конца 2004 года, можно понять, что следующий шанс может появиться нескоро.

Второй тревожный сигнал касался анализа украинско-российского газового конфликта. В оценке январского газового противостояния между Украиной и Россией, помимо всех дипломатических реверансов, вице-президент Еврокомиссии дал несколько новое толкование “политической составляющей” газового конфликта.

Как мы знаем, с самого начала спора украинская сторона делала все возможное, дабы убедить ЕС, что причиной противостояния послужили не столько экономические и коммерческие факторы, сколько политический. Убедить ЕС в этом было не так легко: во время первых недель конфликта ЕС, как мантру, повторял идею о том, что не намерен вмешиваться в “сугубо коммерческий спор” между “Нефтегазом” и “Газпромом”.

Когда в Брюсселе стали осторожно признавать, что не все так просто, и за кулисами переговоров между двумя компаниями стоят какие-то более глобальные политические интересы, в Украине этот поворот восприняли с облегчением. В Киеве посчитали, что ЕС негласно встал на сторону Украины и отождествил “политическую составляющую” с “геополитическими интересами России”.

Однако ситуация оказалась сложнее. Сначала, 15 февраля, генеральный секретарь Совета ЕС Хавьер Солана признал, что в украинско-российских газовых противоречиях есть “политическая составляющая”, но после этого сразу указал на “политические трения в элите” украинской политики — “плохие новости во время кризиса”, по словам кормчего внешней политики ЕС.

А 16 февраля подобное мнение подхватил и вице-президент Еврокомиссии Фергойген. Фраза о политической составляющей на встрече в Европейской бизнес-ассоциации прозвучала как холодный душ: “политический элемент [в газовом конфликте] не имеет ничего общего с российским фактором, а касается политического консенсуса в Украине”.

Это значит, что главным политическим фактором в украинско-российском газовом противостоянии Еврокомиссия видит не новые геостратегические амбиции России, а внутренний политический конфликт в Украине. Следовательно, Киев прямо или косвенно считают виновным не только в экономической, но и в политической составляющей газового противостояния.

Конечно, для самой Еврокомиссии это никак не конец вариаций на тему “политической составляющей”. Продолжая ее, вице-президент Еврокомиссии признал, что Россия в настоящее время ведет новую геополитическую игру, целью которой является недопущение повторения “балтийского сценария” (то есть интеграции в ЕС и НАТО) с ее ближайшими соседями, в первую очередь с Украиной. Со времени распада СССР “Россия потеряла все, что она приобрела после Потсдамской мирной конференции (в 1945 году. — Ред.), — заметил Фергойген, — и даже намного больше”. Потеря огромных территорий влияния заставляет Россию думать над тем, чтобы “возобновить национальную силу”, сказал Комиссар, — “и мы должны это учитывать”.

Впрочем, “должны это учитывать — довольно загадочная фраза. Непонятно, как именно Европа будет “учитывать” новый геополитический проект Кремля. Значит ли это, что она готова признать “право” России на возобновление влияния в ближайших странах-соседях? Или скорее то, что ЕС попытается этой новой российской реконкисте что-то противопоставить?

Но нас, украинцев, должно тревожить то, что “политический элемент” в газовом противостоянии с Россией европейцы прежде всего видят во внутриполитическом хаосе в Украине. И это значит, что без преодоления этого хаоса мы не сможем найти свое лицо и возобновить свою репутацию в Европе.

Третий тревожный сигнал, поступивший от комиссара, касается образовательной и кадровой политики в Украине. Диалог Фергойгена с европейскими компаниями, ведущими свой бизнес в Украине, показал, что европейский бизнес ощущает у нас кадровый голод. Ему недостает образованных людей, качественных профессионалов со знанием иностранных языков, европейской культурой мышления, действия и ответственности.

Действительно, пока современная украинская евроинтеграция концентрируется скорее на формальных процессах: переговорах, адаптации законодательства, принятии всевозможных “государственных программ” и тому подобное. Однако становится все очевиднее, что, несмотря на эти формальные процессы, в стране по содержанию ничего не меняется — прежде всего, в сфере формирования качественно нового человеческого ресурса. Люди остаются такими же, постсоветскими — а значит и страна, которую эти люди вместе создают.

“Принять новое законодательство сравнительно легко, — признается Фергойген. Однако изменить ментальность людей чрезвычайно сложно”. Но только с изменением людей, воспитанием поколений с новой культурой мышления, управления, предпринимательства и ответственности связано будущее этой страны. “Если создать критическую массу образованных людей, — дает свой рецепт еврокомиссар, — они будут осуществлять прессинг на целую страну”.

Вряд ли кто-то может в Украине это отрицать. Но слышал ли кто-нибудь в последнее время о реальных действиях украинской власти относительно качественно новой образовательной политики? О создании программ для обучения тысяч украинцев в Европе и США с их обязательным возвратом на родину? О создании условий для того, чтобы молодые образованные люди шли в государственные учреждения и реально реформировали страну? Наконец, о реальных шагах, чтобы дипломы и периоды обучения европейских университетов признавались в Украине, чтобы украинский студент, получив на порядок более качественные знания в Европе, мог признать свою квалификацию на родине?

К сожалению, о необходимости подобных действий, наверное, знает только комиссар Фергойген.

Наконец, четвертый тревожный сигнал касается непредсказуемой игры Украины в Мировой организации торговли. Для еврокомиссара стала откровением информация о том, что Верховная Рада уже дважды голосовала за законопроект о введении дополнительной 13-процентной пошлины для некоторых типов импортной продукции.

Подобное повышение “будет иметь для Украины чрезвычайно серьезные последствия”, — предупредил Фергойген. Его слова не были услышаны: несколько дней назад Президент Украины Виктор Ющенко все-таки подписал закон о введении дополнительной пошлины — даже после того, как уже однажды наложил на него вето после первого голосования в парламенте.

Этот шаг, противоречащий обязательством Украины в рамках Всемирной торговой организации, уже подвергся шквалу критики в Европе. Хуже всего, что закон может замедлить переговоры об учреждении зоны свободной торговли между Украиной и ЕС, а значит и подписание нового Соглашения об ассоциации, которое откроет несколько важных дверей в продвижении Украины к ЕС. После газового скандала подобная односторонняя таможенная политика еще больше ослабит международную репутацию Украины.

* * *

Если же обратиться к тому, какие результаты принес визит Фергойгена в Киев, то следует прежде всего указать на подписание Совместной декларации о сотрудничестве в сфере развития малого и среднего предпринимательства.

В рамках этого сотрудничества Украина берет на себя обязательства начинать выполнять Европейскую хартию по развитию малых предприятий, а с 2010 года — соблюдать принципы так называемого “Акта о малом бизнесе” Европейского Союза.

“Акт о малом бизнесе” довольно интересный документ, принятый в ЕС летом 2008 года. Его основная идеология — принцип “думай прежде всего о малом бизнесе” (think small first): глобальная переориентация европейской предпринимательской и промышленной политики на развитие малых и средних предприятий. Эта переориентация давно назревала: согласно анализу Еврокомиссии, 99% всех компаний ЕС подпадают под тип “микро”-, “малого” или “среднего” предприятия, то есть имеют в своем составе от одного до 250-ти работников.

“Акт о малом бизнесе” предусматривает многие ценные вещи. В нем, в частности, идет речь об упрощении доступа малых и средних предприятий к государственным закупкам, в частности уменьшении бюрократических и финансовых требований в государственных тендерных процедурах. Он также касается содействия развитию кредитования малого и среднего бизнеса, в частности регуляторного стимулирования банков к предоставлению микрокредитов (к ?25 тыс.).

Также идет речь о развитии программ государственной помощи малым и средним предприятиям. Ведь несмотря на то, что законодательство ЕС в целом запрещает государственную помощь, которая предоставляет асимметричные преимущества определенным компаниям и искажает свободную конкуренцию, “Акт о малом бизнесе” позволяет оказывать государственную помощь именно малому и среднему бизнесу.

Даже несмотря на то, что Совместная декларация, которую украинское правительство подписало с Еврокомиссией, не имеет прямых юридических последствий, заданное настоящим документом направление очень важно. Ведь Украине следует давно всерьез задуматься как над наполнением внутреннего рынка, так и над диверсификацией экспорта, а малые и средние предприятия могут сыграть в этом важную роль. Кризис показал, что украинский экспорт, завязанный на металлургии и сельскохозяйственной продукции, чрезвычайно уязвимый. И в условиях мирового падения цен на металл и зерно страна, имеющая недиверсифицированную структуру экспорта, будет иметь большие проблемы.

Кстати, говоря о структуре украинской экономики, комиссар обратил внимание, что лишь 70% украинских предприятий подпадает под понятие “малый и средний бизнес”, что может свидетельствовать прежде всего о “существенной концентрации огромных промышленных конгломератов” в украинской экономике и “нехватке людей, которые самостоятельно ведут бизнес малого и среднего масштаба”. Зато в Европе и США именно малые и средние предприятия часто несут инновационный потенциал: они привносят на рынок идеи, которые потом подхватываются большими компаниями и целыми отраслями.

Впрочем, как и ожидалось, в период яркого политического футбола украинские медиа почти не среагировали на подписание декларации, а значит и на последствия, вытакающие из нее для страны.

Зато СМИ широко сообщили о намерении премьер-министра Юлии Тимошенко ввести “мораторий на повышение налогов для малого и среднего бизнеса”. Эту идею Тимошенко высказала во время совместной пресс-конференции с вице-президентом Еврокомиссии в Киеве. Ее эффект оставил в тени и подписание Совместной декларации, и содержание европейского “Акта о малом бизнесе”, и наконец саму массивную фигуру вице-президента Еврокомиссии.

Тимошенко снова мастерски воспользовалась европейской риторикой для продвижения своей популярности. Тактика сработала: некоторые медиа сообщили, что мораторий будет введен “по совету вице-президента Еврокомиссии” (что, мягко говоря, не совсем отвечает действительности). Поэтому Тимошенко осталась в выигрыше, ибо все выглядело так, будто ее идеи поддерживает Европа.

Эта тактическая победа, и даже позитивы, содержащиеся в идее моратория, перекрываются большим негативом, связанным со стремлением политиков использовать европейскую риторику в качестве инструмента во внутренней борьбе. Европа все чаще становится всего лишь мячом в политическом футболе между несколькими украинскими игроками, которые используют ее красивое имя в собственных целях. И досаднее всего для нас то, что Европа это прекрасно понимает, и ее желание участвовать в этой игре становится все меньше.

А нам нужно очень серьезно отнестись к тому, что репутация Украины в Европе медленно угасает. Из-за своего политического хаоса Украина упустила момент, полученный после Оранжевой революции. И пока крайне далека от того, чтобы этот момент вернуть.

Владимир ЕРМОЛЕНКО