Денег нет. Есть чувства

Это заинтриговало. А “День” к 20-летию Вооруженных сил Украины спросил у своих читателей, чувствуют ли они себя защищёнными благодаря ВСУ? Проголосовало свыше 600 посетителей нашего сайта. 59,5% опрашиваемых считают, что украинские вооружённые силы потеряли свой авторитет из-за деморализации, коррупции и недостатка финансирования; ещё 28,9 % убеждены, что внеблоковый статус лишил ВСУ возможности развиваться в соответствии с современными мировыми стандартами. Но есть и такой вариант, предложенный одним из посетителей: ВСУ делают всё, что в их силах в условиях тотальной коррупции, нехватки финансирования и деморализации общества.

Действительно, финансирование украинской армии оставляет желать лучшего. Потребность в неотложной реформе — очевидна. Впрочем, впервые за многовековую историю есть чёткое понимание, что своя армия нужна. Недаром известны китайский стратег Сунь Цзы говорил: “Побеждают те, у кого полководец талантлив, а государь не руководит им”.

Насколько важно иметь армию, на которую в случае необходимости можно опереться, украинцам чуть ли не наиболее наглядно продемонстрировал ХХ век. Украинская Центральная Рада слишком долго не поддерживала формирование собственных вооруженных сил и начала задумываться над этим лишь в конце 1917 года, когда уже было поздно. И это при том, что в Украине в то время были украинизированные части армии Российской империи, готовые выполнять приказы ЦР и защищать украинскую государственность. Потихоньку военные группировки формировал и Петлюра. Но стихийность этого процесса, его отделённость от государственных структур, дала о себе знать. Вследствие этого стали возможными Круты, а затем и целый ряд необратимых и трагических процессов. Олицетворением пацифизма тогдашнего украинского руководства, его веры в доброго соседа является Владимир Винниченко. Он призывал распустить украинские вооружённые формирования даже тогда, когда началась война с большевиками. К счастью, в 1991 году лидеры национально-освободительного движения не повторили ошибку своих предшественников.

Впрочем, ошибочные (это доказала История) идеи Винниченко до сих пор живы. Иначе как объяснить то, что часть современного руководства страны, несмотря на отсутствие надлежащего финансирования, вооружения и необходимых реформ украинской армии, настаивает на нейтралитете страны?

Сегодня украинское военное руководство празднует 20-летие Вооруженных сил. Для “Дня” эта дата по традиции стала поводом для разговора с нашими экспертами — первым Президентом Украины, который возглавил процесс формирования ВС независимой Украины, Леонидом КРАВЧУКОМ, директором Центра исследований армии, конверсии и разоружения Валентином БАДРАКОМ и доктором политических наук Григорием ПЕРЕПЕЛИЦЕЙ.

Валентин Бадрак: “Командир воинской части получает зарплату немного большую, чем кассир супермаркета”

— На самом деле это очень горько осознавать, но праздновать нечего. Через 20 лет строительства Вооруженных сил Украины мы имеем ситуацию, когда армию практически невозможно использовать по ее основному назначению — она не способна быть институтом сдерживания агрессии. Почему?

Во-первых, сегодня вооружения украинской армии на поколение отстают от вооружений ведущих держав мира. Во-вторых, армия потеряла авторитет в обществе. Когда Украина получила обломки советской армии численностью около 900 тыс. человек и огромное количество вооружения советского производства, в течение определенного времени мы имели возможность не вкладывать ресурсы в развитие ВС, но такое положение дел не могло продолжаться вечно. На рубеже 2000 года украинская армия уже имела обветшалое вооружение и постепенно теряла боевой дух. Вспомним, что именно тогда произошли трагические случаи — попадание ракеты в жилой дом, Скниловская трагедия, доказавшая, что не все в порядке с организацией подобных мероприятий и подготовкой украинских военных специалистов.

Разумеется, не только состояние военной техники определяет способность армии противостоять какой-то гипотетической агрессии. Но в украинском случае состояние военной техники является отражением отношения современной политической элиты к сектору безопасности. Когда нам постоянно говорят, что у нас спокойная и гармоничная геополитическая обстановка, то я вспоминаю случаи, произошедшие уже в новейшей истории Украины. Вспомним ситуацию вокруг Тузлы в 2003 году или 2008—2009 годы, когда соседнее государство нас фактически запугивало войной. Сегодня, прежде всего, следует определиться, нужна нам армия или нет. В таком виде, в котором она существует сейчас, она точно не нужна.

— Вы вспомнили о низком уровне авторитета армии в обществе, но, по разным социологическим данным, у ВСУ наряду с церковью, в отличие от Верховной Рады или Кабинета Министров, один из самых высоких уровней доверия среди населения...

— Да, доверие к армии есть, но это доверие к людям в погонах, к дисциплинированной части общества. Потому что люди, служащие в армии, действительно готовы выполнять свой долг и быть профессионалами — служить Родине. Когда я говорю об утраченном авторитете, то имею в виду утраченный авторитет армии как института сдерживания. Также определенные проблемы связаны с тем, что у нас военное руководство живет одной жизнью, а солдаты и сержанты — совершенно другой. Например, командир воинской части получает зарплату немного большую, чем кассир супермаркета. Хотя у командира части огромная ответственность за людей, технику...

Все меньшее количество людей готово связывать свою жизнь с военной карьерой. Украинский офицер практически не имеет возможности планировать свою карьеру. Кадровой политики практически не существует. Если американский офицер еще во время службы в армии уже отсылает свои резюме, чтобы пройти тендер на какую-то новую вакансию, то украинский офицер этой возможности не имеет. С контрактниками такая же ситуация. Где льготы с получением образования, жилья?.. Где повышение денежного обеспечения, которое должно на 30% превышать среднюю заработную плату в Украине?

“Россия создала такую ситуацию влияния на Украину, когда применение военной силы не нужно”

— Почему, на ваш взгляд, существует хроническое непонимание со стороны военно-политической элиты необходимости реформирования и развития армии?

— На мой взгляд, причины две. Во-первых, наше военно-политическое руководство занято внутренними проблемами. У тех же милицейских структур большее финансирование, чем у армии. То есть ВСУ не являются приоритетом. Во-вторых, военно-политическое руководство понимает бесперспективность ведения боевых действий Украиной. Хотя мы находимся между двумя сильными военными машинами. С одной стороны, это страны НАТО, с другой — Россия. Обе военные машины по мощности превосходят Украину во много раз. Для того чтобы иметь возможность адекватно противостоять, необходимо владеть мощным оружием сдерживания, которое не создается за один год. Таким оружием могут быть оперативно-тактические ракеты, которые начали разрабатывать в Украине, но это не означает — оснащать Вооруженные силы. Пока будет создаваться такое оружие, а это семь-десять лет, будет существовать вакуум боеспособности страны.

— Есть ли на сегодняшний день реальная внешняя угроза Украине?

— На сегодняшний день геополитическая обстановка — в пользу Украины, потому говорить о внешних угрозах Украине нет смысла. Проблемные вопросы, существовавшие с Румынией, Украине нет смысла переводить в военную плоскость. Здесь должны действовать дипломаты, разведка и так далее. Однако отсутствие военных угроз сегодня не означает, что их не будет завтра. Если говорить о России, то здесь еще больший скепсис относительно военной угрозы. Потому что Россия создала такую ситуацию влияния на Украину, когда применение военной силы не нужно.

“За два последних года не был утвержден ни один документ, который был бы связан с развитием ВСУ”

— Летом этого года Генштаб Вооруженных сил Украины завершил разработку Концепции последующего реформирования и развития армии на период до 2017 года. Вы знакомы с этой программой? Она претворяется в жизнь?

— За два последних года не был утвержден ни один документ, который был бы связан с развитием ВСУ. Те документы, которые подготовлены и сейчас существуют, не утверждены. Поэтому говорить об их воплощении можно лишь гипотетически. О какой готовности Генерального штаба вводить какие-то концепции можно говорить, если ГШ не планировал закупку вооружений до 2020 года? Только благодаря волевому решению Президента в этом году были открыты программы строительства корвета и создания оперативно-тактических ракет. О каких планах Генерального штаба можно говорить, если ГШ объявил, что в этом году в Украине будут созданы Силы специальных операций? Хотя указ министра обороны о создании таких сил был издан еще в декабре 2007 года. То есть Генштаб не может разобраться даже с тем, что уже было запланировано ранее.

Действительно, как я уже сказал, благодаря Президенту сегодня наметились неплохие перемены. Я имею в виду увеличение бюджетных расходов на содержание армии в 2012 году, в том числе на перевооружение. Из запланированных на 2012 год 17 млрд грн для Вооруженных сил 2,5 млрд грн могут быть направлены на техническое переоснащение, перевооружение и проведение опытно-конструкторских работ. Но посмотрим, какая ситуация в других странах? Например, соседняя Польша, у которой намного меньше личный состав Вооруженных сил, потратила на перевооружение в 2010 году 1,76 млрд дол. Это почти весь оборонный бюджет Украины по основному фонду. Маленькая Чехия ежегодно на перевооружение растрачивает 450—500 млн дол. Беларусь тратит 150—200 млн дол. ежегодно. То есть только в 2012 году, если эти деньги будут выделены, Украина имеет возможность догнать Беларусь в вопросе переоснащения ВС.

“Развитие армии все больше зависит от политической воли президента”

— От Президента Виктора Януковича мы неоднократно слышали критику в адрес министра обороны Михаила Ежеля. Какое вообще влияние имеют личности на реформирование и развитие армии?

— Михаил Ежель — это министр обороны, который меньше всех за всю историю Украины интересовался армией. Но вместе с тем я хочу отметить, что личность министра обороны где-то на рубеже 2000 года перестала влиять на развитие армии. С тех пор развитие армии все больше зависит от политической воли президента.

— Каково на сегодняшний день положение с идеологической подготовкой ВСУ? Прививаются ли нашим военнослужащим украинские военные традиции, например, эпохи Киевской Руси, эпохи Казачества?

— С моей стороны было бы несправедливо и необъективно говорить о том, что эти вопросы не рассматриваются и не внедряются. Действительно, определенные сдвиги есть в этом направлении. Люди, особенно родившиеся после 1991 года, имеют патриотические настроения, они готовы защищать Родину, отстаивать независимость. Но эти патриотические настроения вступают в противоречие с отношением военно-политического руководства к институту Вооруженных сил. С одной стороны, украинские традиции внедряются в армию, но с другой — эти результаты приуменьшаются из-за отношения к самой армии. Я возлагаю основную надежду на молодежь. Это те люди, которые готовы служить в армии и развивать ее потенциал.

Комментарии

Леонид Кравчук: “Ситуация усложнена тем, что Украина провозгласила нейтралитет”

— Леонид Макарович, 6 декабря исполняется 20 лет Вооруженным силам независимой Украины. Впрочем, решение об их формировании фактически было принято 24 августа, когда Верховная Рада издала постановление подчинить военные формирования, дислоцировавшиеся на украинской территории, ВРУ. Это было необходимое и в то же время рискованное решение. Провозглашалась независимость, и сложно было спрогнозировать, как поведут себя военные командиры советской закалки. На чью поддержку вы опирались, принимая решение? И что сыграло в интересах Украины?

— Прежде чем сделать официальное заявление, я провел большое совещание с командующими частей, располагавшихся на украинской территории. Это были генералы и адмиралы армии. Я выступил перед ними и рассказал о политической ситуации в Украине, отметив: поскольку народ хочет суверенитета, каждый должен определиться, где и с кем он будет. После этого в зале началась дискуссия. Многие генералы говорили, что они не могут дважды давать присягу, что они уже присягнули на верность родине — Советскому Союзу. Но никто не выступил с острыми категорическими заявлениями, неприемлемыми для Украины, которые угрожали бы идее независимости. То есть я увидел, что командующие военными частями, не будучи гражданами Украины, придерживались мнения, что Украина имеет все основания, как и другие республики, строить свою независимость, руководствуясь, конечно же, общепринятыми нормами, которыми руководствовались Вооруженные силы Советского Союза. Я чувствовал, что если даже в среде военных не будет прямой поддержки при любом голосовании, то конфронтации или острых выступлений со стороны Вооруженных сил тоже не будет — они будут занимать нейтральную позицию.

— Очень важно, что в 1991 году украинские политические лидеры не повторили ошибку руководства УНР и поняли, насколько весомым фактором являются собственные вооруженные силы. Но после создания украинской армии очень скоро начался процесс ее деградации. Выходит, что в 1991 году хватило понимания, чтобы начать формировать собственные Вооруженные силы, но впоследствии не хватило воли для эффективной реализации этого понимания. Как, по-вашему, в чем причина?

— Под воздействием процессов, происходивших во время завоевания независимости, Верховная Рада создала сначала Национальную гвардию, чтобы иметь возможность защитить интересы Украины. То есть кроме вооруженных формирований, подчинявшихся центру, у нас существовало военное образование, подчинявшееся непосредственно руководству Украины. Когда же мы начали формировать украинскую армию, то в основу этого процесса положили закон. На протяжении месяца Верховная Рада приняла около шести или семи законодательных актов о формировании Вооруженных сил Украины. Нужно отдать должное Василию Васильевичу Дурдинцу, который возглавлял тогда комиссию ВР по вопросам вооруженных сил и приложил очень много усилий в принятии данных законов. И когда я объявил, что мы будем создавать свои вооруженные силы и что у нас есть для этого соответствующие уже принятые законы, на основании которых мы и будем формировать армию, нас поняли. Потому что все было законно и демократично. Что касается деградации, то она не связана с глубиной понимания, а с экономическими вопросами. Украина имеет экономические проблемы. Армия — это бюджет. Государство не может выделить из бюджета столько средств, сколько нужно для формирования профессиональных, вооруженных современной техникой, сил, которые защищали бы интересы Украины. Поэтому таких вооруженных сил Украина в настоящий момент еще не имеет. Есть вооруженные силы, не оснащенные должным образом современным оружием. То есть здесь дело не столько в понимании, сколько в экономической ситуации.

— Что для Украины значит армия, учитывая ее историю.

— Это защита национальных интересов. Наша ситуация усложнена тем, что Украина провозгласила нейтралитет. Мы не являемся членами НАТО. Мы не имеем над собой никакого зонтика коллективного органа безопасности. Если бы мы были членами НАТО, то сказали бы, что НАТО является для нас силой, которая при необходимости защитит интересы Украины. А провозгласив нейтралитет, мы имеем одну-единственную задачу — построить такие вооруженные силы, которые были бы способны защитить национальные стратегические интересы Украины. Это должна быть армия, которая служит народу, понимающая его, которая — вместе с народом. Армия не может быть сама по себе, а народ сам по себе. Украинский народ и армия должны находиться в едином ключе. Экономические ли это вопросы, или защитные. Армия не должна вмешиваться лишь в политические процессы. У нее одна задача — защищать внешне коренные интересы украинского народа.

Григорий Перепелица: “Постоянное изменение внешнеполитического курса окончательно дезориентировало Вооруженные силы”

— Я думаю, что вышеупомянутые ответы являются вполне объективными. К сожалению, руководство государства в течение 20 лет относилось к вооруженным силам, как к какому-то третьеразрядному политическому институту, и не уделяло надлежащего внимания их развитию. Если речь идет о развитии Вооруженных сил в течение 20 лет периода независимости Украины, то, фактически, ВСУ были вынуждены проедать оставшийся на территории Украины советский военный ресурс. Поэтому с исчерпанием этого ресурса, конечно, исчерпалась и боеспособность вооруженных сил. В результате, по большому счету, сегодня Вооруженные силы не способны выполнять те задачи, которые поставлены Конституцией Украины перед ними. И, соответственно, затягивание принятия военной доктрины и этот проект военной доктрины это как раз подтверждают. Более того, постоянное изменение внешнеполитического курса, которое было связано то с внеблоковым статусом, то с отказом от внеблокового статуса и интеграцией в систему коллективной безопасности и обороны, то опять отказом от этого внешнеполитического — окончательно дезориентировали Вооруженные силы. И в условиях такой дезориентации и дискридитации Вооруженных сил личный состав сегодня деморализован. Такие качества, как патриотизм и преданность своей Родине, к сожалению, унижены тем негативными процессами, которые происходят в Вооруженных силах. А эти процессы являются отражением состояния в целом украинского общества.

Делает ли нынешняя власть что-либо для того, чтобы изменить ситуацию? Как мы видим по финансированию и тому, какие, собственно, программы принимаются, никакого прогресса тут нет. Задекларированная политика на стабилизацию в Вооруженных силах этого состояния, фактически, цементирует существующее положение дел. Боевая подготовка не соответствует никаким нормам. Возможно, за исключением подразделений сил быстрого реагирования.

Иван КАПСАМУН, Виктория СКУБА