Дайте ей воды

Жара душит европейскую часть России. Москва бьет рекорды температур, а телеящик показывает выжженные солнцем поля Поволжья, где уже самое время снимать сиквел “Белого солнца пустыни”. Официальные лица, признавая, что хлеб горит на корню, успокаивают, что зерна всем хватит , ссылаясь на прошлогодние запасы, так что пока голод не грозит, и даже цены на хлеб не повысятся.

В этом отношении столичные жители с официальными лицами солидарны — что им до засухи: хлеб можно купить за границей. И даже прохладу в офис, вроде бы, тоже: купи кондиционер и наслаждайся. Но все взаимосвязано. В 2006 году в Испании летом из-за засухи возникла проблема с охлаждением тепловых и атомных электростанций. Они вынуждены были уменьшать мощность, и в результате по стране отключались сотни тысяч кондиционеров. В России засуха также энергетике не способствует: перегреваются трансформаторы, останавливаются поезда. А охлаждающие системы, опять же, не поставишь: они требуют новой энергии. В общем, замкнутый круг.

В природе — та же карусель. Засуха рождает еще большую жару: она способна самоподдерживаться. Когда мелеют реки, пересыхают озера и болота, над территорией формируется “гриб” раскаленного воздуха, который поднимается вверх. Он не дает придти со стороны более прохладному и влажному воздуху, который мог бы принести дожди, да и сам не в состоянии сгенерировать облака: земля суха, как порох, и воздух тоже сух.

Так что вода на суше имеет для человека огромное значение, даже если он не выращивает сельхозпродукцию и не занимается животноводством, а тихонько сидит в офисе. Нам нужны реки, озера и много воды как раз летом, чтобы было чем остужаться и кормиться.

Казалось бы, рек у нас — хоть отбавляй. Даже собирались “отбавить” и перебросить часть в Среднюю Азию. Лужков до сих пор собирается. В действительности, россиянам и тут с природными условиями не слишком-то и повезло. Да, в среднем за год воды вроде в реках много, только вот более 50% всего речного стока российских рек приходится на весеннее половодье. А потом наступает летняя межень. Реки просто мелеют. Возьмем ту же Москву-реку. Ее естественный сток в летнюю межень менее 10 кубометров воды в секунду. Это очень мало, и поэтому Москву-реку в ее природных условиях свободно можно было переходить вброд. Именно по Крымскому броду в 1612 году Козьма Минин форсировал Москву-реку конными и пешими и атаковал во фланг гетмана Ходокевича. Кроме этого брода, где сейчас стоит одноименный мост, были и другие, менее исторически прославившиеся.

Чтобы хоть как-то повысить уровень воды в Москва-реке, в 1836 году по повелению государя Николая Павловича была построена первая плотина, называвшаяся Бабьегородской, которая подняла уровень воды на две сажени. Таким образом, построенный в 1937 году Карамышевский гидроузел только довел до логического завершения начинания столетней давности. Можно сказать, что Москва-река в черте города Москвы — это двойной проточный пруд вытянутой формы.

Эту дилемму — “то густо, то пусто” — смекнули предки нынешних россиян еще давным давно и стали строить запруды и специальные пруды, где запасали на лето паводковые воды. Строительство плотин и каналов в России особенно активно стало развиваться в годы царствования Петра Первого. Но и потомки его не дремали. Например Александр II финансировал изыскания возможности строительства канала, который должен был связать Азовское и Каспийское моря, сделав последнее частью Мирового океана. Но смета оказалась слишком уж большой.

Если бы сейчас не было системы водохранилищ волжского бассейна, засухи были бы еще более страшными. Их строительство и было направлено на создание запасов воды для летнего времени. И прогнозируемые потери осетровых считались изначально меньшим злом, чем гибель сотен тысяч человек от голода.

Но несмотря на то что Волга — тоже давно уже “длинный проточный пруд”, приходится признать, что современная ирригационная система России слишком слаба, и поэтому вновь возрождаются идеи переброски вод северных рек на юг. Тут самое главное — детали проектов.

В перестроечные годы сложился миф, что все плотины и каналы — это большевистский бред, порча природы ради строительства утопического будущего. Однако в этом мифе исторических и физических фактов меньше, чем в древнегреческих сказаниях.
Например, по поводу проекта переброски вод Иртыша и Оби в Аральское море было сделано 17 проектов. Включая такой прогрессивный, как трубопровод большого диаметра (более 3 метров). В таких трубопроводах по сравнению с открытыми каналами потеря воды на испарение и всасывание в почву ничтожна. Планировалось отбирать 6—8% от суммарного годового стока Оби и Иртыша во время весеннего паводка. При всем желании назвать это “поворотом” рек, если базироваться на инженерных основах, нельзя. Но в политической борьбе — все можно.

Ирония судьбы: сейчас китайцы спокойненько так “распиливают” воду Иртыша, поскольку дальновидно не подписали хельсинкскую Конвенцию по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер от 1992 года. И теперь строят отводные каналы из Черного Иртыша, что, по мнению специалистов, напрямую угрожает экологической безопасности ряда регионов России и Казахстана.

Вода — это жизнь, как проницательно заметил изнывающий в пустыне от жажды Антуан де Сент-Экзюпери. И за нее в любой момент может начаться борьба. Выражение “войны за воду” многим кажутся чем-то малореальным, из далекого антиутопического будущего. Ничего подобного. Еще древнеримский историк Страбон писал о войнах, которые вели салассы, — жители горных долин Верхней Италии со своими соседями, жившими на равнинах. Салассы перекрыли реку Дурий в интересах своей золотодобычи и оставили равнинных жителей без воды для орошения посевов.

Если вас не вдохновляют события античности, то вот другой пример. С точки зрения экономической стратегии “Шестидневная война” 1967 года между Израилем и его арабскими соседями была дракой “за истоки Иордана”. И Израиль, и Иордания имели на них свои виды. Иордания стала забирать воды реки Ярмук, главного притока Иордана, а израильтяне стали наполнять водой Иордана свой Национальный водный резервуар.

В 1964 году Израиль стал отбирать воду из реки Иордан. На встрече в верхах в Александрии арабы сочли это нарушением их прав и, возбудившись, перевели угрозы экономические в военную плоскость. Была создана Организация освобождения Палестины, и вскоре начались столкновения на сирийско-израильской границе.

В 1966 году израильтяне разнесли в прах воздушной бомбардировкой часть канала “Баниас-Ярмук”. Иордания возобновила строительство дамб в Мухейбе и резервуаров. Так все шло до самой “Шестидневной войны”. И в ее результате, заняв Голанские высоты, Израиль приобрел контроль за истоками реки Баниас, а взяв западный берег реки Иордан, и контроль над артезианскими водами. Израильтяне рассматривают свои водные ресурсы как важнейший фактор существования государства.

Но даже там, где не грохочут пушки, водный вопрос становится важнейшим политическим символом, определяющим судьбы народов. В конце ХХ века пришедшие к власти правые в Испании выступили с поддержкой идеи строительства 1000-километрового водовода от полноводной реки Эбро, протекающей в нижнем течении в провинции Каталония, до изнывающих от засухи Валенсийского сообщества, Мурсии и Альмерии. Лозунг “Aqua para todos” — “Вода для всех” определенным образом говорил о единстве Испании, единстве ее экономических интересов в национальном масштабе.

Однако Каталония давным-давно собралась покинуть сень испанского флага и стать отдельным европейским государством. В этой перспективе им делиться водой было просто не с руки. И хотя в том же Валенсийском сообществе люди выходили на шестисоттысячные демонстрации “за” водовод от Эбро на юг, на севере, в Каталонии 400 000 требовали остановить этот проект.

Социалисты традиционно пользовались поддержкой “зеленых”, которым любой подобный проект кость в горле, и каталонских националистов. И не случайно сразу же после прихода социалистов к власти они этот проект просто прикрыли.

И таким конфликтам несть числа. Турецкий план сооружения плотины на Евфрате и продажа воды Израилю, принятый десять лет назад, привел в ярость Сирию, расположенную ниже по течению этой реки, а возведение плотин в Сирии еще в 70-е годы возмущало Ирак. Сейчас в Турции говорят, что не будут снабжать водой Израиль из-за его отношения к палестинцам. Это серьезно или только повод попридержать воду и выбить повыше цену? Возможно.

Пока конфликты сглаживаются торговлей так называемой “скрытой водой”. Например, для того, что бы произвести тонну зерна, надо потратить до полутора тысяч тонн воды. А на тонну хлопка уйдет до 10 000 тонн воды. Пшеница и хлопок, свинина, бумага — все имеет водяной эквивалент. Это “скрытая вода” — та самая вода, которая требуется для того, что бы произвести этот товар. Странам с засушливым климатом чаще выгоднее покупать товары со “скрытой водой”, чем саму воду.

Но как только стоимость воды поднимется, старый механизм перестанет работать просто потому, что разница между товарами “безводными” и “водонасыщенными” станет столь велика, что хронический дефицит платежного баланса засушливых стран будет неизбежным. Вода, в отличие от нефти, не является биржевым товаром, и сказать, сколько же она стоит пока весьма затруднительно. В Израиле, например, отпускная государственная цена литра воды для сельского хозяйства — $ 0,44 за кубометр, и $ 1 для промышленности. В Москве за воду берут 19 р. 85 к. за кубометр, то есть чуть больше, чем в кибуцах, но меньше, чем на израильских заводах. В Париже за воду платят 3 евро за кубометр. У нас в Хельсинки водопроводная вода высочайшего качества стоит 1,96 евро за кубометр, но, например, в маленьких городах Финляндии стоимость вырастает до 3,47 евро за куб. В курортной Юрмале, окруженной со всех сторон водой, — 2 евро за 1 кубометр холодной воды, добытой из подземных источников. В соседней Риге, где стоят открытые водозаборы, — 1,35 евро за кубометр холодной воды.

Себестоимость воды, конечно, зависит от местных условий и от того, какие меры надо принять, чтобы довести эту воду до заданных стандартов. Считается, что средняя цена воды для сельскохозяйственных нужд, получаемая методом опреснения, сейчас составляет примерно 30 центов за кубометр. Основой для международного ценника на воду может послужить то, что на опреснение 1 тонны воды тратится 14 КВт.час электроэнергии. Цена киловатта уже сильно зависит от типа электростанции и цены топлива. Привязанная к ней цена воды может уже колебаться в зависимости от рынка.

Каждый год по России стекает в океан около 4000 кубических километров пресной, столь нужной воды. Это 28 000 кубометров на одного россиянина, что составляет чуть менее одного литра в секунду! Половина этой воды теряется во время весенних паводков. Вот эта бутылка воды в секунду и есть настоящая ценность, потому что без нее вас нет.

Стоит научиться рачительно пользоваться водичкой? Чтобы было что пить, по крайней мере. А может, и чем торговать с внешним миром.

Константин РАНКС