Черная дыра Украины. Нелегальная добыча угля приобретает гигантский размах

Огромные доходы связывают воедино цепочку людей от Донецка до Киева, — пишет Ирина Соломко в №17-18 журнала Корреспондент от 3 мая 2013 года.

Жизнь в одном из поселков на окраине города Снежного, что возле Донецка, теплится лишь возле магазинчика, где продается пиво и водка. В будни по утрам она в прямом смысле уходит под землю — в копанки, которыми изобилуют здешние места.

После того как в Снежном закрылись почти все заводы и шахты, у местных мужчин есть лишь одна возможность заработать — пойти копать уголь в так называемые дырки, выработки, не имеющие необходимых разрешений на добычу. Они действительно зачастую выглядят, как дыры в земле, в которых с трудом могут поместиться три-пять человек, работающих дедовскими методами. Эти шахтеры, совсем как их предки, практически не защищены ни профсоюзами, ни государством от любых производственных проблем.

 

Копанки на Донбассе появились давно. Однако лишь в последние годы масштаб добычи в них достиг гигантских размеров. В Луганской области, где уголь залегает неглубоко, руду начали добывать карьерным способом. Это варварский метод снятия грунта, после которого земля на десятилетия становится непригодной к использованию.

Экология не главная проблема. Копанки и средневековый труд стали единственным способом заработать на жизнь для десятков тысяч людей в регионе. Только на Луганщине, по подсчетам областного управления экологии, находится около 3 тыс. карьеров. В целом на Донбассе функционирует более 10 тыс. нелегальных шахт, начиная от самых маленьких и заканчивая крупными. Хотя никто не ведет учет нелегальных шахтеров, по признанию высших чиновников региона, от работы копанок зависит благополучие более чем 100 тыс. жителей Донбасса.

Огромные котлованы, сотни многотонных экскаваторов и грейдеров, вереницы самосвалов, груженных углем без сопроводительных документов — размах происходящего недвусмысленно свидетельствует о том, что копанки работают при полном содействии правоохранительных органов и местных властей.

“Государственным и частным шахтам работать не дают, а копанки процветают. Все потому, что есть заинтересованность на самом высоком уровне. Этим людям [нелегальным рабочим] достаются гроши. А тем, кто крышует и крутится вокруг всего этого, — Майбахи”, — говорит Николай Волынко, председатель Независимого профсоюза горняков Донбасса.

По оценкам Михаила Волынца, главы Независимого профсоюза горняков Украины, в последнее время объем незаконной добычи достиг рекордной отметки — 6 млн т, или около 10% всего добытого в стране угля. По самым скромным подсчетам, те, кто владеет копанками и покровительствует им, зарабатывают на этом минимум 2 млрд грн. в год. Нелегальное сырье идет либо на государственные ТЭС и ТЭЦ, либо на экспорт.

Вопрос Корреспондента о том, кто контролирует этот гигантский теневой рынок, вызывает у Волынко приступ смеха. “Эти фамилии слишком хорошо известны, чтобы их называть. Это высшее руководство страны и его окружение. Если бы не было заинтересованности в копанках на самом высоком уровне, они уже давно были бы закрыты”, — говорит он.

Не жизнь, а выживание

“Ну, с богом! Не бойтесь, вас тронуть не должны, у вас на машине номера донецкие”, — этой фразой провожает Корреспондент в путь по территории копанок один из местных чиновников, который помог организовать поездку к местам нелегальной добычи.

Действительно, все время, пока Корреспондент путешествовал по донбасским “дыркам”, за ним следовали различные машины с неизвестными. Они следили, но не приближались.

Большинство местных жителей пытались поскорее скрыться, как только видели журналистское удостоверение. Разговорить удалось лишь нескольких шахтеров — суровых мужиков, которые сначала сквозь зубы, а потом с горечью и обидой выливали на Корреспондент все, что думают о заезжих гостях, своей жизни и копанках.

“Все “забили” на наши депрессивные территории. Где нам работать, как выживать?!” — негодует житель Снежного Александр Белов, опрокидывая в себя 50 г водки и запивая их пивом. Он выпивает под магазином в компании еще троих. Все они неохотно поддерживают беседу с Корреспондентом. С трудом удалось выяснить, что мужики работали или работают в копанках, и так же делает большинство мужчин в поселке, начиная от 15-летних и заканчивая пенсионерами.

Угроза для жизни при работе в “дырках” — это реальность, техника безопасности там — это даже не фикция, ее нет вообще. Некоторые копанки — просто дыры в земле, откуда как уголь, так и работников вытаскивают на тросе. Местные СМИ рутинно докладывают о гибели шахтеров в подобных разработках.

“Зато там все по-честному: тонну угля добыл — получи деньги. Кто-то раз в неделю получает, кто-то раз в три дня. В месяц около 5 тыс. грн. набегает [практически столько же зарабатывают шахтеры на частных или госшахтах]. Мужики на эти деньги всю семью кормят”, — рассказывает Белов.

Именно поэтому, когда после показательных рейдов “дырки” закрывают, жизнь в поселке останавливается.

“Шахтер не заработал — никто ничего не купит, половина семей будут голодными. И идти нам некуда, только на ветку вешаться”, — вторит Белову его приятель Николай Васильевич, не захотевший назвать свою фамилию.

Людмила Яшунина, коренная жительница Снежного, — вдова. “Дырки” она не любит: роют их без какого-либо контроля, поэтому в поселке уже начали трескаться дома. Она говорит, что у каждой копанки есть свой управляющий, который набирает людей, зачастую с шахтерским прошлым, рассчитывается с ними, отвечает за уголь и обеспечивает какие-то элементарные правила безопасности. Кому поставляют уголь и кто на нем зарабатывает — местные этим не интересуются.

Для них конечная точка добытого из под земли “черного золота Донбасса” — это сортировки, огороженные участки, где кустарным способом уголь сортируют по размеру — на крупный, средний и мелкий. Сеялка — это просто пружинная сетка от старой кровати.

“Синеносые [алкоголики] за час тонну перебирают. Кричат только: скорее давай деньги, надо пить”, — рассказывает собственник одной такой сортировки. Отсюда на грузовиках перебранную породу перевозят на перевалочные базы, где ее грузят в вагоны. Затем она разъезжается по всей стране.

Все в доле

Хорошо отлаженная структура нелегальной добычи угля, которая видна невооруженным глазом, мирно сосуществует с официальными властями, по закону призванными с этим безобразием активно бороться. Но борьбы нет, и Геннадий Москаль, нардеп и экс-губернатор Луганской области, знает почему.

“Все копанки имеют крышу. Цепочка простая: милиция, мэр города, глава районной или обладминистрации. Все повязаны”, — говорит Москаль.

Предпочитают закрывать глаза на проблему и в Киеве. Например, в официальном ответе, полученном Корреспондентом от Министерства энергетики и угольной промышленности, вообще не упоминается слово “копанки”. Чиновники проигнорировали все вопросы, в которых речь шла о нелегальной добыче. Такая позиция совпадает с мнением профильного министра.

“Если мы посмотрим не на слухи, а на составляющую — как доставляется этот уголь, где он берется, как транспортируется, — то мы увидим, что этот вопрос [нелегальной добычи] практически решен и снят”, — заявил в марте Эдуард Ставицкий, глава ведомства.

Для того чтобы убедиться в обратном, нет нужды ехать на восток Украины — достаточно посмотреть на Донецкую и Луганскую области с помощью спутниковой карты Google Earth. Даже с орбиты видно, что земля здесь изрезана карьерами и утыкана самодельными шахтами-“дырками”. Их выдает черный след перед входом — просыпанный уголь.

Да и Президент не разделяет оптимизма министра. В ходе Диалога со страной Виктора Януковича спросили о нелегальной добыче. “Проблема тяжелейшая. Мы о ней знаем, мы работаем в рамках существующего законодательного поля, но решить ее просто и легко [невозможно]”, — сказал тогда Янукович.

Проблема уже столь велика, что ударила по интересам ключевого союзника Президента — миллиардера Рината Ахметова: принадлежащая бизнесмену компания ДТЭК, главный легальный добытчик угля в регионе, снизила выработку. Причина — конкуренция со стороны копанок, которые, по словам Волынца, контролирует, помимо других, старший сын главы государства — Александр Янукович.

“В Донецкой области все шахты, которые не контролируются ДТЭК, контролируются структурами, близкими к Януковичу”, — говорит эксперт. Делает президентский сын это через Донбасский расчетно-финансовый центр (ДРФЦ), которому принадлежит ряд обогатительных фабрик, куда и везут “самокопанную” руду, добавляет Волынец. Представители Александра Януковича неоднократно отрицали его причастность к ДРФЦ.

Однако слова Волынца подтверждают и высокопоставленные чиновники Донецкой и Луганской областей, представители местного бизнеса, а также сотрудники угледобывающих компаний. Они отмечают, что нелегальную добычу и сбыт угля контролируют несколько человек из близкого окружения Президента, включая его старшего сына.

По информации Сергея Гармаша, создателя и главреда оппозиционного донецкого сайта Остро, который много лет исследует тему копанок, структуры, контролируемые сыном главы государства, установили в регионе единую закупочную цену для угля любого типа (и антрацита, и коксующегося) — 400 грн. за 1 т, примерно на 350 грн. дешевле прежней минимальной стоимости. По такой цене нелегалы начали продавать уголь менее охотно, и сбыт у них стал давать сбои.

Эту информацию подтвердил и один из собственников перевалочной базы в Снежном, просивший не называть его фамилию.

“За полгода только третью партию грузим в вагоны. Уголь просто лежит, такого раньше не было”, — сказал он, показывая на залежи антрацита, который экскаватор медленно нагружал в вагоны. При нынешней закупочной цене держать копанки, по его словам, нет смысла.

Экспортная жила

По данным Валерия Мамченко, первого заместителя председателя профсоюза работников угольной промышленности, около 1 млн т нелегально добытого угля идет на экспорт. И здесь вновь всплывают интересы Януковича-сына и его группы МАКО Холдинг. Он в конце 2011 года открыл в Швейцарии фирму MAKO Trading S. A., которая торгует углем.

“Я совсем не удивлюсь, что торгуют этим углем [из копанок] в Швейцарии”, — говорит Волынко.

Корреспондент съездил в альпийскую республику, чтобы увидеться с американцем Феликсом Блитштейном, директором MAKO Trading S. A., и узнать, какой уголь фирма поставляет клиентам.

Офис компании расположен в престижном районе Женевы, неподалеку от центра. Найти официальное представительство MAKO Trading S. A. здесь непросто: оно находится в многоэтажном доме с тремя подъездами и не имеет вывески у входа. Оказалось, что сегодня компания сына Президента работает под вывеской личной фирмы Блитштейна — Partifina S. A.

Американский бизнесмен такое “прикрытие” объяснил тем, что не успел заменить таблички. Действительно, физических сил под его руководством немного — в офисе работает он сам, русскоговорящая секретарша Наталья и один угольный трейдер.

Согласившийся в последний момент на интервью Блитштейн рассказал, что это он полтора года назад инициировал создание MAKO Trading S. A., озвучив идею Януковичу-младшему. Американец, по его словам, знает старшего сына Президента еще с середины 1990-х, когда ездил в Донецк по делам.

Понадобилось несколько личных встреч, прежде чем Блитштейн получил от Януковича-сына стартовый капитал и добро на реализацию нового проекта. Выписка из регистрационной формы, размещенной на специальном сайте, гласит, что уставный фонд компании — 9,2 млн швейцарских франков.

Уже в апреле 2012-го компания приступила к экспорту угля из Украины, и годовой объем поставок составил 200 тыс. т. Американец называет такой оборот небольшим и добавляет, что за 2013-й планирует впятеро нарастить поставки.

Блитштейн отказывается называть компании, которым продает уголь, ограничиваясь географией продаж: Италия, Франция, Испания, Польша, Мексика, Болгария, Португалия, Марокко, Индия, Корея, Малайзия. В планах MAKO Trading S. A. есть даже выход на китайский рынок. Пока компания экспортировала только антрацит, пригодный для производства энергии, но у Блитштейна уже подписаны контракты на экспорт коксующегося угля, используемого в металлургии.

Бизнесмен также не хочет говорить о том, по какой цене он реализует украинский уголь. Но если MAKO Trading S. A. действительно продает уголь с копанок, ее бизнес должен быть успешным. Среднеевропейские цены на уголь сегодня заметно превышают те 400 грн., за которые сдают тонну донецкие копанки: 1 т антрацита без учета доставки стоит в Старом Свете 680 грн., коксующегося угля — 1,1 тыс. грн.

В целом холдинг сына Президента, куда входит и швейцарская дочка, в 2012 году получил прибыль в размере 197 млн грн. — за год она выросла почти в девять раз. Да и собственные финансовые дела Януковича-младшего идут неплохо: согласно обнародованным им данным, за 2012-й он получил доходы в размере 580 млн грн.

Блитштейн признает, что у MAKO Trading S. A. нет угольных активов в Украине, — все вопросы по обеспечению экспорта лежат на украинской МАКО. Но при этом бизнесмен уверен, что с востока к нему идет исключительно легальное сырье.

В самой МАКО придерживаются той же точки зрения. В ответе Владимира Кузнецова, директора департамента по связям с общественностью МАКО Холдинга, указано, что группа “приобретает уголь для экспорта в рамках существующего рынка угля у различных частных структур”. При этом все обвинения в экспорте угля из копанок он назвал голословными.

“Группа неоднократно указывала на необоснованные заявления так называемых экспертов. Не имея документов о происхождении угля, группа не могла бы заниматься его экспортом”, — заявил Кузнецов.

Очищение угля

Однако, по словам экспертов, наличие документов о происхождении угля далеко не гарантия того, что он добыт легально. В Украине сырье из “дырок” несложно сделать законным.

Подобный фортель можно провернуть, к примеру, с помощью государственных добывающих предприятий. По словам Дениса Саквы, старшего аналитика инвестиционной компании Dragon Capital, руду из копанок привозят на госшахты, где ее засчитывают как добытую здесь, ведь проследить со стороны, откуда появилось добытое, фактически невозможно. Таким образом уголь “очищается”. Подобная операция выгодна всем участникам.

“Госшахты просто скупают нелегальный уголь и выдают его за свой, получая от государства еще и дотации [на поддержку отрасли]”, — говорит Волынец.

Только в прошлом году размер бюджетной помощи государственным добывающим компаниям составил 12 млрд грн., и сопоставимые суммы идут в отрасль уже много лет подряд. Еще одним направлением легализации является продажа угля на государственные ТЭС и ТЭЦ. Туда его, по словам Москаля, везут по коррупционным схемам через липовые фирмы, имеющие эксклюзивные права на поставку. Продукция “дырок” идет туда вперемешку со шламом — отходами, возникающими при промывке руды.

“Туда идут эшелоны, мешается все. В печке все сгорит”, — говорит эксперт.

Государственные энергогенерирующие компании приобретают такой уголь по цене, в разы превышающей закупочную, — 1,0-1,6 тыс. грн. за 1 т.

Мамченко считает, что на ТЭС и ТЭЦ приходится до 4,8 млн т нелегального угля.

Как черное сделать белым

Эксперты признают, что проблема копанок ненова, но утверждают, что таких масштабов нелегальная добыча еще не принимала. В доказательство растущего объема “левого” угля Волынко приводит данные о том, что у государственных ТЭС и ТЭЦ после зимы скопились значительные запасы топлива, хотя обычно к весне их склады пустеют. По его данным, на сегодня энергогенерирующие госкомпании скопили около 6 млн т угля, большая часть которого — это нелегальные энергоносители. Чиновники заставляют руководителей ТЭС и ТЭЦ покупать больше угля, тем самым открывая дорогу владельцам копанок, рассказывает Волынец.

Показательно, что в то же время легальные шахты, столкнувшись с переизбытком “черного золота Донбасса”, сокращают добычу. Даже крупнейший частный добытчик — ДТЭК, извлекающая из донбасских недр больше половины всего украинского угля, — снизил объемы производства в первом квартале 2013 года на 2,3 %. В самом ДТЭК тему нелегального угля, который бьет по бизнесу компании, Корреспонденту комментировать отказались.

Останавливаются и государственные шахты, тем самым пополняя ряды людей, готовых трудиться на нелегалов.

“Этим вопросом наконец должна заняться власть”, — негодует Волынко.

Саква говорит, что нелегальный уголь усиливает дисбаланс и затрудняет инвестиции в развитие легальной добычи.

Москаль считает, что навести порядок с копанками несложно. В бытность его губернатором, ему, чтобы остановить функционирование “дырок”, понадобилось всего одно совещание с руководством районов, городов и правоохранительных органов. На нем чиновник пообещал, что уволит каждого, на чьей территории обнаружит работающую копанку.

Правда, местное население не в восторге от подобных административных методов. Им не нужен террор, им нужны рабочие места.

“Выход в том, чтобы обеспечить людей работой, построить предприятия. Тогда люди сами в “дырки” не полезут”, — уверен Белов.

Глобальным решением проблемы, по словам Романа Тополюка, аналитика инвесткомпании Concorde Capital, может стать приватизация государственных шахт и закрытие убыточных. Тогда и дотировать шахты не придется, и легализовать добытый в копанках уголь будет невозможно. Однако и тогда останется один, но крайне важный вопрос: где работать сотням тысяч жителей Луганской и Донецкой областей, которые сейчас трудятся на убыточных шахтах и в нелегальных копанках?