БРЮКИ в лоскуты

Неожиданная отставка принесла несколько жертв. Это разрекламированное объединение БРИКС (по версии Дмитрия Медведева — БРЮКИ: Бразилия, Россия, ЮАР, Китай, Индия), репутация Евросоюза как института, который заботится о чем-то, кроме самого себя, а также — весьма вероятно — авторитет МВФ.

БРИКС явил себя во всей красе. Полтора месяца назад на саммите в Китае главы пяти государств провозгласили, что являются опорой глобальной экономической и политической стабильности и будут укреплять взаимодействие в этой сфере. Когда в связи со скандалом в Sofitel представилась возможность это самое взаимодействие продемонстрировать, БРИКС рассыпался.

Особенно блеснула Россия, которая на уровне риторики является главным глашатаем важности и нужности БРИКС.

Сначала Москва вместе со странами СНГ и без консультации с другими поддержала кандидатуру представителя Казахстана. Потом вместе с партнерами по БРИКС высказалась, что МВФ не должен возглавлять европеец. Наконец, на саммите G8 обнаружила, что нет лучше кандидата, чем француженка Кристин Лагард. И все в течение одной недели.

Остальные “подельники” тоже явно пренебрегли “брючной” солидарностью, но, по крайней мере, не устраивали фейерверка с публичной переменой позиции каждые два дня. Южная Африка заикнулась было о собственном кандидате, предложив министра финансов Тревора Мануэла, но никто даже внимания не обратил. Бразилия тихо вступила с фаворитом в переговоры о своих нуждах. Индия и Китай спрятались за общими рассуждениями о несовершенстве мирового устройства. Впрочем, ключ к гипотетической общей позиции БРИКС был именно у России. Если бы она заявила на “восьмерке” особое мнение, у остальных “брючников” появилось бы основание для консолидации, а продавливание Европой Кристин Лагард выглядело бы как откровенное навязывание. Но Москва предпочла этого не делать, чтобы не срывать игру европейским друзьям. Как заметил в этой связи обозреватель гонконгского издания Asia Times, что бы Россия с пафосом ни заявляла о БРИКС, этот формат интересует ее только до тех пор, пока она не прорвется в “общий европейский дом”, куда ее пока не пускают.

Говоря объективно, шансов не допустить избрания Кристин Лагард главой МВФ у БРИКС практически не было, такое возможно только в случае, если бы от ЕС отвернулись Соединенные Штаты. Но это стало бы настоящим потрясением трансатлантических основ, и пока Вашингтон к подобному не готов. Но БРИКС упустил отличный шанс действительно заявить о себе как о самостоятельной и влиятельной силе.

Соглашательство Москвы, кстати, довольно странно, поскольку 4 года назад, когда выбирали Стросс-Кана, Россия как раз занимала принципиальную позицию, предлагая другого кандидата. И, как выясняется теперь, была права.

Европа имеет основания праздновать редкую по ее нынешним временам победу, но в среднесрочной перспективе она может оказаться пирровой. О том, что традиция, положенная в 1940-е годы, в соответствии с которой пост главы МВФ жестко закреплялся за Европой, не отражает современных реалий, говорят давно. При назначении Стросс-Кана в 2007-м европейцы обещали, что он будет последним представителем Старого Света. Скорее всего, это обещание никто не собирался выполнять и тогда. Но с тех пор ситуация значительно изменилась, и сохранение за Евросоюзом поста главы МВФ из элемента престижа превратилось в насущную необходимость. Фонд играет ключевую роль в спасении находящихся на грани банкротства стран еврозоны, и если его руководитель перестанет “входить в положение” Европы и начнет ставить условия, как это когда-то было принято в МВФ, то вся экономическая конструкция ЕС начнет качаться.

Поскольку положение отчаянное, уже не до политесов. И если четыре года назад хотя бы звучали какие-то аргументы в пользу европейского директорства и Стросс-Кана лично, а сам он предлагал некую программу, сейчас ничего подобного нет.

В Европе объявлена политическая мобилизация, элиты, забыв на время распри, сомкнули ряды, и аргумент один: директором-распорядителем должен быть европеец, потому что так должно быть. Баста. Отступать некуда, позади Афины.

Цель, вероятно, будет достигнута, однако в чуть более отдаленной перспективе Европе придется за это расплачиваться. ЕС, отбросив условности, показал миру, что своя рубашка — единственное, что имеет значение. Это не новость. Но внешнеполитическая тактика Евросоюза базировалась на имидже морального эталона, который о всеобщих интересах печется больше, чем о своих. Так что дальнейшее ослабление влияния неизбежно. И Лагард, скорее всего, уже точно станет последним главой МВФ родом из Европы, даже если она вдруг окажется суперэффективна и профессиональна на этом посту. Тем более что к 2016 году, когда истечет ее срок, мир может выглядеть совсем по-другому.

Одна из причин, по которой на сей раз революции не произошло, заключается в пассивности Китая. Он на словах выступает против западной монополии, однако не видит для себя смысла вступать в открытый бой по вопросу о судьбе фонда.

Самому Китаю МВФ особенно не нужен — ни для себя, ни для спасения государств, в которых КНР могла бы быть заинтересована: у Пекина, примитивно говоря, куча своих денег. Символически размер голосующей доли в организации важен, однако при нынешнем, даже скорректированном в пользу “развивающихся” стран раскладе контрольный пакет все равно у Запада. Как и ответственность за эффективность действий организации.

То, к чему стремится Китай на сегодняшний день, — это делегировать как можно больше своих представителей на разные этажи управления международными организациями, в том числе и МВФ. Как с подкупающей непосредственностью заявил на днях китайский представитель на конференции по глобальному управлению, “мы можем прислать очень много экономистов”. Это позволяет готовить почву для трансформации институтов изнутри, что куда больше соответствует китайской эволюционной психологии, чем резкие перемены. Инфильтрация внутрь организма в сочетании с дискредитацией его западной управляющей элиты вполне соответствует текущим интересам КНР. И создает плацдарм для другого поведения через пять лет.

Происходящее вокруг МВФ подтверждает общую эрозию, которой охвачены практически все имеющиеся институты. Модные новообразования — не исключение. БРЮКИ расползаются на лоскуты. Китай предпочитает внедрение в статус-кво, чтобы потом его незаметно преобразить. Индия решает конкретные проблемы с конкретными западными странами — США, Германией, Францией. Бразилия использует ситуацию для укрепления своих позиций в Западном полушарии. ЮАР вообще на периферии. А Россия, как обычно, примеряет все шляпы сразу, стремясь быть везде и со всеми.

Распад международного порядка продолжается. И время для созидательной работы явно еще не пришло.

Фёдор ЛУКЬЯНОВ