Впрочем, пока реализация стратегии повышения прозрачности бизнеса SCM в исполнении ее топ-менеджеров оставляет пугающее впечатление.

Прежде чем выходить на публику, группе неплохо было бы определиться хотя бы со своей внутренней структурой. По утверждению еженедельника “Власть денег” (№42, 21-27 октября 2005 года), официально SCM “контролирует около 40 предприятий”. В свою очередь, Игорь Прасолов в интервью “Деловой столице” (№43 от 24 декабря 2005 года) сообщает, что SCM на сегодняшний день принадлежит более “90 крупных предприятий”. Подобные расхождения в оценках еще раз подтвержают устоявшееся мнение о том, что структура собственности группы абсолютно не прозрачна. По сути, мы видим лишь вершину айсберга под названием SCM. Что же находится под водой, знает только “узкий круг ограниченных людей”.

Начав играть в публичность, руководство SCM пока не способно изложить ни свою версию создания группы, ни легенду приобретения ею крупных предприятий. Максимум на что хватает смелости — упомянуть в качестве примеров сделок группы продажу метизного завода “Силур” и покупку Крымского пивзавода. Однако эти предприятия никогда не были и не будут системообразующими в бизнесе донецкой группы. Что же касается истории приобретения гораздо более крупных кусков собственности, то здесь Игорь Прасолов отделывается комментариями типа “SCM никогда не был акционером АРСа” или “Ринат Леонидович не владел Leman”. Так и хочется спросить: “А Ринат Леонидович является акционером АРСа?”.

Впрочем, вопрос не только в структуре собственников Leman или АРСа. Если уж SCM решила “разоблачиться” перед инвесторами, хотелось бы внести ясность, например, в ее взаимоотношения с такими структурами, как “Данко” или “Эмброл-Украина”. Во всяком случае, согласно данным рейтинга “ТОП-100” (“ИнвестГазета”), эти мини-холдинги (как и АРС) входят в состав группы SCM. И каких-либо попыток крупнейшей отечественной ФПГ оспорить эти сведения до сих пор не наблюдалось.

В обоих интервью “красной нитью” проходит желание отделить SCM от прочего крупного бизнеса с донецкой пропиской и даже как можно дальше дистанцировать отдельные направления группы от всей остальной ФПГ. Причем заявления топ-менеджеров группы не отвечают ни реальному положению вещей в регионе, ни простой логике. Так, для иллюстрации тезиса “в Донбассе каждый сам по себе” Игорь Прасолов не нашел ничего лучшего, как упомянуть о приобретении SCM компании “Фарлеп” у корпорации “Индустриальный союз Донбасса” (ИСД). Психиатр классифицировал бы подобную настойчивость вкупе с нелогичностью суждений не иначе как “подростковое отстаивание собственной автономности”. Учитывая пятилетний возраст SCM, вроде бы как рановато. Но, видимо, всему виной проклятая акселерация: мозг явно в шоке от быстрого роста остального тела.

Судя по всему, заболевание носит коллективный характер. Говоря о роли и месте финансового дивизиона SCM в общем бизнесе, старший менеджер Лайош Фаркаш утверждает: “Это независимый бизнес группы, так же, как металлургический или энергетический. Он практически не связан с денежными потоками внутри SCM (!). Мы стремимся сократить внутригрупповые отношения до минимума.” Интересно, как это реализуется на практике. Между предприятиями SCM не ходят платежи? Им отказывают в открытии счетов в Донгорбанке и ПУМБе? Или же существуют иные неформальные методы сокращения “внутригрупповых отношений” (в переводе с корпоративного сленга это, видимо, аналог “свального греха”)?

Инфантилизм руководства группы сквозит и из комментариев относительно стратегии развития отдельных бизнесов SCM. Игорь Прасолов: “Давайте посмотрим на глинный бизнес. Эти активы невелики, но они стабильно работают, приносят деньги. Поэтому мы владели и будем владеть ими.” Такая вот незатейливая мудрость. И не нужно исканий и раздумий о том, как соотносится существование глинного направления с общей стратегией развития SCM?

Возможно, потому что таковой на сегодняшний день попросту не существует. Как нет и стратегии развития отдельных направлений. Лайош Фаркаш: “Уже подготовлен и одобрен план мероприятий по развитию ПУМБа на ближайшие пять лет. Сейчас мы работаем над программой развития Донгорбанка. Планируем закончить ее разработку через несколько месяцев.” И буквально несколькими абзацами ниже, отвечая на вопрос о слиянии Донгорбанка и ПУМБа, Лайош с детской непосредственностью замечает: “На текущий момент решение еще не принято.” То есть получается, что вначале банки по отдельности разработают программы собственного развития, а затем не ровен час их объединят, и эту замечательную работу необходимо будет начинать сызнова? При этом общую стратегию развития финансовых учреждений в SCM разрабатывать не торопятся. По словам г-на Фаркаша, она появится в конце первого полугодия 2006 года, то есть после того, как свои стратегии представят все предприятия финансового дивизиона группы.

До сих пор автору этих строк казалось, что главная зона ответственности собственника (и соответственно, его полномочных представителей) — это определение общей стратегии развития бизнеса. Именно исходя из нее определяются цели и показатели развития для каждого отдельного подразделения (предприятия). Однако, в SCM стали на позиции “демократического централизма” и “формирования бюджета снизу”. Вряд ли потенциальные западные инвесторы, в расчете на которых группа собирается уже в следующем году готовить IPO, будут счастливы от подобного подхода к управлению активами. Впрочем, как признается г-н Прасолов, группа пока не представляет в каком качестве будет привлекать деньги на первичном размещении: “Может пойти SCM как управляющая компания, могут отдельные активы либо отраслевые холдинги”. Так и хочется продолжить: “А, может быть, никто никуда и не пойдет”.

На крайний случай всегда существует “план Б”. Можно взять на вооружение “ноу-хау” уже упомянутых земляков из ИСД. Объем внешних финансовых заимствований этой корпорации с начала года уже превысил планку в полмиллиарда долларов. Недоброжелатели утверждают, что секрет подобного успеха ИСД до неприличия банален. Негласным обеспечением синдицированных займов западных банков выступают остатки на счетах офшоров, принадлежащих учредителям корпорации. Эти же офшоры выкупили и львиную долю эмиссии евробондов, выпущенных ИСД в нынешнем году. Вот только хозяину SCM стоит задуматься — нужны ли ему такие “инвестиции”?