“В детстве мы делили одну конфету на двоих, а на протяжении всей жизни на двоих мы делили и радости, и горести” — это на днях о покойном старшем брате. Все эти “я ненавижу засыпать голодным”. Наконец, эпохальное заявление, сделанное в феврале 2006 года:

“Чтобы лучше понять человека, всегда нужно стать на его место. Я из бедной семьи. Я всегда боролся с бедностью. Мы жили в домике большой семьей… Как вам объяснить?… Ну, если пьяный идет по улице и так ударит ногой по забору — то дом развалится.

Жили мы в доме на 20 квадратных метров. Спали мы на полу, на раскладушке. В доме у нас не было ни туалета, ни умывальника. Туалет был на улице, умывались мы тоже на улице, из кружки. В зрелом возрасте я опять побеждал бедность, на своих предприятиях.

И сейчас я хочу передать тот опыт, который я приобрел и в жизни, и в бизнесе, чтобы принести пользу всей стране. Нельзя жить счастливым среди несчастных или богатым среди бедных. Я хочу помочь людям.”

Учитывая, что столь громкое заявление было сделано со сцены Донецкого драматического театра, естественно, за 15 прошедших лет никто и пальцем не пошевелил, чтобы “помочь людям” (впрочем, все оценили красоту игры). Наоборот, в дополнение к обычным для населения в таких случаях неприятностям, связанных с построением олигархического государства, с легкой руки Рината Леонидовича была добавлена “русская весна” 2014 года, которая в итоге превратилась в войну, унесшую десятки тысяч жизней и сделавшую миллионы беженцами.

Но, как видим, ахметовская шарманка про “два кусочека колбаски” несмотря ни на что продолжается и по сей день. Интересный феномен, но отнюдь не уникальный. Недаром Эдвард Радзинский однажды охарактеризовал жизнь Иосифа Сталина: “До конца своих дней он наивно продолжал сводить счеты со своим нищим детством”.

Сводил — вполне буквально. Достаточно вспомнить 1937-ой.

В жизни Ахметова тоже был аналогичный период — в 90-ые в Донецке ушли в мир иной около полусотни крупных бизнесменов и криминальных авторитетов. А боевиков и мелких ларечников — вовсе не счесть.

По аналогии с Иосифом Виссарионовичем, это можно назвать “Великим переломом наоборот”, в ходе которого в Донецке “сломали хребет” постсоциалистической индустрии с целью водружения на ее обломках бандитского капитализма имени СКМ, “Метинвеста” и ДТЭК.

На первый взгляд Ринат апеллирует к своему “детству золотому”, как к своеобразной индульгенции, которая оправдывает то какими методами “пацан к успеху шел”. Этот художественный прием прекрасно известен нам из хитов “шансона”. Впрочем он опрокидывается навзничь единственным вопросом: “c какого бодуна, тварь ты подз..упная, решила, что тебе обломится?”

Корни того, что Ахметов так часто поминает всуе “голодные игры” видимо глубже. Это лишь отчасти оправдание, но больше — “предъява лошадиная”. Претензия к обществу и государству, что они допустили, что дети советского шахтера, получавшего по определению несколько сотен рублей в месяц, и продавщицы (то есть при двух работающих родителях) жили впроголодь. И, судя по всему, окружающим было на это глубоко наплевать.

Как мы видим, последние 20 лет пришло время всем нам отдавать долги Ринату. В этом смысле он тоже мало чем отличается от другого бывшего бандита, ставшего “большим человеком”. Очевидно, одними деньгами население, как и в случае со Сталиным, не отделается. Придется смывать позор кровью.