Туманные горизонты угольных пластов

Парламентский комитет по топливно-энергетическому комплексу поддержал предложение Минуглепрома об увеличении (при внесении поправок) к бюджету 2008 года объема господдержки до 11,2 млрд. гривен. Такого еще в угольной промышленности не было. Сумма на 3 млрд. гривен превышает объем реализации продукции всех угледобывающих предприятий, входящих в состав Минуглепрома, в два раза — бюджетное финансирование, выделенное отрасли в минувшем году, и в три раза — показатели, определенные целевой программой “Уголь Украины”, принятой в 2001 году.

Насколько оправдан такой шаг и позволит ли он преодолеть кризисное состояние отрасли? Какие конкретные меры нужно принять для ее оздоровления и каковы перспективы возможного развития украинского углепрома? Об этом корреспондент “Донецкого кряжа” беседует с заведующим сектором отдела проблем перспективного развития топливно-энергетического комплекса Института экономики промышленности Национальной академии наук Украины, кандидатом технических наук Даниилом Череватским.

— Прежде всего следует отметить, — говорит Даниил Юрьевич, — что непростая ситуация сложилась на мировых рынках угольной продукции, испытывающих острый дефицит. В тяжелом положении оказались такие страны, как Индия, Южная Корея, Япония и другие. Во многом это связано с тем, что Китай — один из крупнейших в прошлом поставщиков угля, добывающий ежегодно примерно два миллиарда тонн угля, — не только сократил экспорт, но даже начал завозить в страну уголь из-за рубежа. Это объясняется бурным развитием китайской экономики, прежде всего металлургической промышленности.

— Но разве угольные проблемы Украины настолько тесно связаны с дефицитом на мировых рынках?

— Высокопоставленные чиновники заинтересованы не выплачивать инвалидам пенсии по закону.Украина уже ввозит миллионы тонн угля, а крупные отечественные металлургические корпорации ведут речь о расширении импорта. Естественно, это может вызвать снижение спроса на местную продукцию и ударит по шахтам Донбасса. Поэтому отслеживание конъюнктуры мировых рынков необходимо для разработки стратегии развития отечественной угольной продукции.

— Получается, что если у наших металлургов достаточно финансов, то они могут вообще обойтись без наших шахт?

— Все не так просто. Пока ситуация складывается так, что купить уголь затруднительно даже за большие деньги. Исходя из этого, некоторые украинские бизнес-группы уже обзавелись угольными производствами в

России и подумывают о приобретении шахт и карьеров в Австралии, США, других странах. Но если бы и нашлась за морем та “телушка” за полушку, то доставить её сложно — на Украине практически нет глубоководных портов, способных принять крупнотоннажные углевозы.

— Однако мы завозим уголь, например, из России...

— Классический угольный импорт не обходится без проблем. Есть сложности в обеспечении качества продукции и затруднения в ее транспортировке. Российская железная дорога все больше превращается в камень преткновения на пути угольного экспорта (высокие тарифы, нехватка вагонов). Сейчас более актуальна ситуация, напоминающая схему “троянского коня”: российские металлургические компании, имеющие угольные ресурсы, покупают украинские сталелитейные и коксохимические предприятия и адресно завозят уголь уже на свои заводы.

— Если существуют такие сложности с закупкой угля, может быть, стоит подумать о развитии своей угольной отрасли?

— Безусловно, но это очень дорогое удовольствие. Условия наших месторождений весьма отличаются от австралийских, американских, канадских в худшую сторону. Поэтому угледобыча на Украине существует, как правило, не корысти ради, а для обслуживания энергетики и металлургической промышленности. Рентабельные угледобывающие предприятия можно пересчитать по пальцам. Это, прежде всего, такие шахты, как “Красноармейская-Западная №1”, “Комсомолец Донбасса”, шахта имени Засядько. Чтобы они стали флагманами отрасли, понадобились очень большие вложения. Причем все перечисленные шахты работают с превышением проектной мощности -по-другому достичь рентабельности невозможно. На большинстве же шахт основные фонды изношены на 70 и более процентов. Стационарные установки — вентиляторы, подъемы -зачастую уже отработали регламентный срок. Мы изучали эту проблему, особенно по шахтам Центрального

Донбасса, и пришли к неутешительному выводу: чтобы большинство шахт только поставить на ноги — без учета их дальнейшего развития, — нужны многомиллиардные суммы, и те 11,2 миллиарда гривен, которые предлагается выделить из бюджета в этом году, конечно, не капля в море, но все же недостаточно. Тем более, что сами шахты в долгах как в шелках. Государство не в состоянии в полном объеме выделять дотации угольным предприятиям, и они все больше наращивают свои долги. Причем кредиторская задолженность намного превышает дебиторскую. То есть угольщикам потребители должны меньше, чем сами угольщики поставщикам. В итоге шахты с каждым годом теряют производительность, наращивая себестоимость. Уже появились шахты, на которых нет ни одной лавы.

— А если поднять цену? Говорят, да — же российский уголь уже стоит под 300 долларов?

— Так и сделали в начале 90-х годов. Рассчитывали, что за счет этого шахты станут в одночасье рентабельными. Некоторое финансовое облегчение наступило, но на короткое время, а вскоре рост цен на металл, электроэнергию, материалы бумерангом ударил по шахтерам. Себестоимость стала резко подниматься вверх, и все вернулось на круги своя. Уже доказано, что предприятия, находящиеся в основании технологической пирамиды, войну цен всегда проигрывают.

— В таком случае ликвидацию разрыва между высокой себестоимостью и низкой ценой должно взять на себя государство?

— В 90-х годах государство этим практически не занималось. Теперь субсидии на погашение убытков и капитальные вложения выделяются, но их явно недостаточно. К тому же и выделяемые государством средства зачастую используются неэффективно.

— Даниил Юрьевич, сейчас много говорят о том, что для финансового оздоровления угольных предприятий нужно закрыть неперспективные шахты и сосредоточить внимание на тех, которые можно развивать...

— Если нельзя при ограниченных возможностях поднять все шахты, нужно сократить количество объектов. Я бы только термин “закрыть” поменял на “законсервировать”. Ведь любая шахта, как живой организм, требует постоянного ухода. Вентиляторы, подъемные установки, водоотлив нужно поддерживать в работе. У нас практически нет опыта сухой консервации, а только она может дать возможность в дальнейшем возобновить угледобычу. Закрытие шахт весьма дорогой процесс. Например, сметная стоимость закрытия шахты им. Гагарина в “Артемугле” составляет 260 млн. гривен. Причем закрытие необходимо проводить в кратчайшие сроки. Чем дольше этот процесс идет, тем он становится дороже. А у нас как складывается? Еще в начале 90-х принято было решение закрыть большинство шахт, но практически ни один проект реально не воплощен в жизнь до сих пор, хотя формально многие из намеченных к ликвидации шахт закрыты. Сказываются, во-первых, недостаток финансирования, во-вторых, организационные неурядицы, в-третьих, социальные и экологические проблемы. На все это нужны большие деньги.

— Нынешний министр угольной промышленности Виктор Полтовец предлагает пойти по пути масштабной приватизации угледобывающих предприятий. Насколько, на ваш взгляд, это эффективно?

— Все, что в угольной промышленности было интересно частному бизнесу, уже приватизировано. Это и “Павлоградуголь”, и “Краснодонуголь”, и крупные рентабельные шахты в Красноармейске, Донецке. Остальные шахты в большинстве своем интереса для бизнеса не представляют. На сегодняшний день наладить нормальную добычу можно не более чем на 30 угледобывающих предприятиях. Сейчас рассматривается вопрос о том, чтобы передавать шахты в частную собственность за чисто символическую плату, но под серьезные инвестиционные проекты. Правда, это чревато еще большим ухудшением ситуации. Скажем, новый собственник может не справиться с управлением, а потом бросить шахту — и пусть государство делает что хочет. Подобный пример был в российском Копейске. Остановка шахты грозила городу экологическим бедствием — подтоплением, а собственник оказался банкротом. В результате государству пришлось, защищая горожан, взять обслуживание шахты на себя. Так что не следует считать приватизацию панацеей. Кроме того, приватизация — это соглашение двух сторон, шахту насильно никому не всучишь.

— Какой можно предложить выход?

— В качестве полумеры можно предложить так называемую корпоративную разработку угольных месторождений. Эта модель еще в девяностых годах прошла апробацию на шахте “Красноармейская-Западная №1” и сейчас используется на “Краснолиманской”. Суть в том, что предпринимательская структура в пределах шахтного поля государственной шахты добывает своими комплексами уголь, а государственное предприятие (шахта) оказывает необходимые для угледобычи услуги — платные, разумеется. Такая система выгодна как для мощных компаний и средних фирм, так и для государственного предприятия. Как показали исследования нашего института, корпоративная разработка угольных месторождений может принимать разные организационно-экономические формы. Причем участие предпринимателей в функционировании государственных шахт не является альтернативой приватизации, но может существенно повлиять на развитие национальной угольной промышленности. Глядишь, поработает фирма по схеме корпоративной разработки — и в дальнейшем выкупит всю шахту.

— У нас принято считать, что если шахта отдана в частные руки, то государство снимает с себя всю ответственность за ее будущее и в дальнейшем не выделяет финансовых субсидий. Насколько, на ваш взгляд, верен такой подход?

— Приватизированные шахты на Украине обходятся без государственных дотаций и развиваются, причем довольно успешно, за счет собственных ресурсов и средств инвесторов. Но не следует забывать, что речь идет о крупных угольных предприятиях, которые на момент приватизации имели достаточно возможностей для развития. Если ставить вопрос об участии частного капитала в приватизации оставшихся шахт, предприниматели, хотя бы на начальном этапе, должны иметь возможность пользоваться бюджетной поддержкой. Такой подход, например, используется в Германии. Перспектива снижения нагрузки на бюджет должна быть главной, вне зависимости от формы собственности. У нас же получается: чем хуже работает шахта, тем больше получает денег, если речь идет о государственных предприятиях. Капитальные вложения должны выделяться под определенные бизнес-проекты на конкурсной основе, а проектировщики должны отвечать за соответствие проектных и фактических показателей.

Наш институт разработал проект закона о государственной поддержке угольных предприятий. В нем три основных момента: выделение средств предприятиям вне зависимости от формы собственности, выделение средств в соответствии с четко расписанной программой, например, на пятилетний период, последовательное сокращение средств государственной поддержки. Угольная промышленность страны нуждается в серьезной структурной перестройке, которая позволила бы более рационально использовать финансовые ресурсы государства, в противном случае — деньги на ветер. Уголь на мировых рынках будет, скорее всего, дорожать серьезно. Поэтому давайте не торопиться закрывать шахты и не спешить списывать со счетов отечественную угольную промышленность.

Юрий САГАНЬ