Алексей Френкель. “Как Центральный Банк с отмыванием денег борется”. Часть 1

За месяц до ареста Алексей ФРЕНКЕЛЬ планировал выступить в СМИ с обвинениями в коррупции в адрес чиновников ЦБ и с критикой политики банковского регулирования при отзыве лицензий у банков. Как сообщил “Коммерсанту” президент Московской международной валютной ассоциации (ММВА) Алексей Мамонтов, 18 января отец господина Френкеля, Ефим Френкель, при личной встрече попросил его передать в СМИ материал, отправленный господину Мамонтову Алексеем Френкелем 6 ноября 2006 года по электронной почте. “Ефим Френкель встречался с сыном в изоляторе временного содержания 16 января, и Алексей Френкель дал разрешение на публикацию”, — сообщил президент ММВА.
Приводим текст этого письма в том виде, в котором он поступил в редакцию.

Как Центральный Банк с отмыванием денег борется

В последнее время только и слышишь — “Центральный Банк России борется с отмыванием денег”, “Центральный Банк России отозвал очередную банковскую лицензию за отмывание денег”, “за 2005 год отозвано столько-то лицензий, а за 2006 год — на столько-то процентов больше”.

Казалось бы, всё очевидно — Центральный Банк страны стоит на переднем крае борьбы с отмыванием денег, он выявляет банки, которые занимаются этим неблаговидным занятием, и отнимает у них лицензии. На неофициальном рынке банковская лицензия (без активов, имущества, зданий и т.д.) стоит минимум миллион долларов, и, несложно предположить, что отзыв лицензии уже у первого банка (а это был “Содбизнесбанк” в мае 2004 года) должен был остудить горячие головы банкиров и заставить их заниматься реальным сектором экономики. Но сам же Центральный Банк бодро рапортует о росте количества отозванных лицензий. Получается, что чем больше Центральный Банк отнимает лицензий, тем активнее банкиры включаются в процесс отмывания денег. Странно, не правда ли?

Попробуем разобраться в этой ситуации.

I

Начнем с терминологии. Недавно исполнилось 5 лет со дня принятия Федерального закона №115-ФЗ “О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма”. В банковском сообществе этот нормативный акт именуется коротко — “115-й закон”. Мы тоже его будем так называть.
Вдумаемся в смысл фразы “легализация (отмывание) доходов, полученных преступным путем”. Некий наркобарон получил, очевидно, преступным путем, то есть путем продажи наркотиков, некоторую сумму денег. Он хочет на эти деньги приобрести нечто полезное — дом, яхту, машину или ювелирные изделия. На Западе для осуществления его мечты ему потребуется нажитые преступным путем деньги легализовать, превратить из “чёрных” в “белые”. Иначе покупка не состоится. Чтобы ему этого не удалось сделать, все западные страны приняли у себя законы, аналогичные нашему 115-му закону, и создали международную организацию — ФАТФ — которая должна координировать работу и осуществлять обмен информацией между странами, которые борются с отмыванием. Действительно, если наркобарон не сможет направить свои деньги на покупку материальных благ, то зачем, спрашивается, он зарабатывал деньги? Не лучше ли податься в сельское хозяйство, и переключиться с выращивания опиумного мака на выращивание телят?

Теперь посмотрим, что происходит в России. В отличие от Запада, в России на “чёрные” деньги можно купить абсолютно всё — и дом, и яхту, и машину, и ювелирные изделия. Этот факт никого в нашей стране не удивляет. Следовательно, в России, в отличие от Запада, у лиц, наживших преступным путем деньги, нет никакой мотивации для легализации (или отмывания) денег. Отмыть деньги, то есть сделать их из “чёрных” (грязных) “белыми” (чистыми), в России никому не нужно. Если же исходить из расхожей в нашей стране точки зрения, что деньги, заработанные на приватизации, нажиты преступным путем, то мы дополнительно будем вынуждены констатировать, что на нажитые преступным путем деньги можно купить ещё и заводы, и газеты, и пароходы, и целые отрасли народного хозяйства.

Так как же Центральный Банк страны борется с отмыванием в то время, когда ни у кого в России не имеется потребности отмывать деньги? Посмотрим на пресс-релизы Департамента внешних и общественных связей Центробанка, посвященные отзывам лицензий у коммерческих банков. Такой-то банк выдал наличными столько-то миллиардов рублей. Такой-то банк отправил за границу столько-то миллиардов долларов. И так в каждом сообщении.

Но позвольте: если банк выдал деньги наличными или отправил их за границу, то он потенциально мог выступить соучастником превращения “белых” денег в “чёрные”, но никак не наоборот! Действительно, на Западе взнос наличных считается значительно более подозрительной операцией, чем выдача. Взнос наличных предполагает потенциальную опасность той самой легализации преступных денег, с которой борется весь цивилизованный мир. Выдача уже “белых” денег никакой опасности с точки зрения отмывания в себе не несет. Деньги на счете в банке уже отмыты (если они когда-то и были нажиты преступным путем), они уже “белые”, им легализация не требуется. Снимай наличными и пользуйся, закон о легализации к этим деньгам отношения не имеет.

Мне возразят: 115-й закон не только о легализации денег (чего в России в массовом порядке не наблюдается), но и о финансировании терроризма. Превращение денег из “былых” в “чёрные” потенциально может привести к тому, что “чёрные” деньги пойдут на финансирование теракта или террористической организации. Однако сопоставим цифры.

Известный террорист Шамиль Басаев в одном из своих интервью рассказал, что на теракт в Беслане у него ушло около 20 тысяч долларов. В прессе также фигурировала и сумма расходов на теракт против башен-близнецов 11 сентября в США — 500 тысяч долларов. С учетом ужасающей нищеты в тех регионах планеты, откуда набирают будущих террористов, содержание баз боевиков и снабжение их оружием вряд ли выливается организаторам террористического подполья в крупную сумму.

В тоже время, одновременно — 30 октября 2006 года — глава Росфинмониторинга Виктор Зубков сообщил в интервью “Российской газете”, что в течение 2006 года Росфинмониторинг направил в правоохранительные органы более 3 тысяч материалов, касающихся отмывания денежных средств, на общую сумму один триллион рублей, а президент фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров сообщил, что граждане в 2006 году заплатили 39 миллионов взяток на общую сумму 3 миллиарда долларов. Несложно посчитать, что 3 миллиарда долларов — это почти 100 миллиардов рублей. То есть 10% обналиченных (процесс противоположный по смыслу отмыванию) денег идет на взятки. А куда же остальные 90%? Чтобы ответить на этот вопрос достаточно посмотреть на темпы роста цен на недвижимость в России, а также на сообщения СМИ о приобретении всё той же недвижимости россиянами за границей. И предположить, сколько недвижимости приобретается без сообщений в СМИ. В недвижимость действительно текут миллиарды, если не десятки миллиардов долларов. Строительные компании с удовольствием принимают любые деньги от граждан за строящиеся и построенные объекты, сильно не разбираясь, каким путем они нажиты. Они сами очень много платят “чёрным налом”. Суммы, идущие в эту отрасль экономики не сопоставимы с теми деньгами, которые требуются для содержания баз боевиков. Да и зачем, спрашивается, организаторам террористического подполья направлять на теракты деньги, полученные в банке, когда для этого достаточно направить небольшую толику выручки от продажи тех же наркотиков? То есть “чёрные” деньги применить по-чёрному, не осветляя их перед государственными органами?

Получается, что не в финансировании терроризма дело. Да и Центральный Банк, отзывая лицензии, ещё ни один банк не обвинил в этом тяжком преступлении. Банки обналичивают деньги, превращая их из “белых” в “черные”, и эти деньги идут на материальные блага (прежде всего, в недвижимость), на взятки, на финансирование выборов и на зарплату в конвертах. Отмываются деньги, то есть превращаются из “черного” в “белое”, в недвижимости, в форме разрешений, квот, постановлений, отступных за закрытие “проблем”, невыборных должностей (на всё это идут взятки), выборных должностей (результат выборов), а также холодильников, телевизоров, компьютеров и т.д., на что идет зарплата в конвертах.

Дыра огромных размеров находится на таможне. Вывод “серых” денег за границу — прямое следствие “серого” импорта товаров. “Серый” импорт товаров — это всевозможные ухищрения, связанные с минимизацией таможенных пошлин. Всем хорошо известно, что купить в России многие импортные вещи часто бывает дешевле, чем на исторической родине их происхождения. Без чудес на границе такого феномена не могло бы быть. Получается, что пока таможня дает добро, спрос на вывод “серых” денег за рубеж будет. И масштабы этого спроса следует сопоставлять с объемом импорта товаров в Российскую Федерацию. Как и в случае с обналичиванием денег, банки, помогая клиентам вывести деньги хитрым путем за границу, способствуют превращению “белых” денег (полученных от реализации товаров в России) в “чёрные”. Отмывание же этих денег происходит не в банках, а на таможне и на прилавках магазинов, когда не очень честно растаможенный товар предлагается покупателю.

Итак, вектор финансового потока в России и на Западе направлен в противоположные стороны: на Западе люди пытаются “чёрные” деньги превратить в “белые”, а в России наоборот — из “белых” в “чёрные”.

Банки являются зеркалом экономики. Они не способны повлиять на спрос, они лишь могут предложить услугу или её не предложить. Российские банки отмыванием денег не занимаются, потому что в России на эту услугу спрос невелик. Российские банки оказывают клиентам противоположную по направленности услугу — обналичивание и финансирование “серого” импорта. Центральный Банк борется именно с этими явлениями, так как с самим отмыванием он бороться не может — и недвижимость, и таможня, и коррупция, и выборы — всё, где действительно отмываются деньги, находятся вне сферы его компетенции.

Однако Центральный Банк при этом постоянно заявляет, что он борется с отмыванием денег. Почему? Всё ли дело в подмене понятий, или за этим стоит нечто более серьёзное?

II

Для того чтобы разобраться в этом вопросе, давайте посмотрим КАК Центральный Банк борется с теми экономическими процессами, которые он называет отмыванием.

Для начала посмотрим на наше законодательство, посвященное проблемам отмывания денег.

Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях, принятый в декабре 2001 года, возлагает полномочия по рассмотрению дел об административных правонарушениях в области противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма на Росфинмониторинг. Однако в августе 2003 года Центральный Банк выпускает письмо № 117-Т, в котором пишет, что именно Центральный Банк, а не Росфинмониторинг, применяет к банкам меры воздействия за нарушения 115-го закона. Как указано в конце письма, “с Комитетом Российской Федерации по финансовому мониторингу (Чиханчин Ю.А.) согласовано”.

Чтобы понять, какой статус имеет письмо № 117-Т, давайте заглянем в Федеральный закон “О Центральном Банке Российской Федерации”. В статье 7 этого закона написано: “Банк России по вопросам, отнесенным к его компетенции, … издает в форме указаний, положений и инструкций нормативные акты, обязательные для федеральных органов государственной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации и органов местного самоуправления, всех юридических и физических лиц”. В Арбитражном процессуальном кодексе (статья 200) указано: “при рассмотрении дел об оспаривании ненормативных правовых актов, решений и действий (бездействия) государственных органов, … арбитражный суд … осуществляет проверку оспариваемого акта … и устанавливает их соответствие закону или иному нормативному правовому акту”.

Таким образом, Центральный Банк издает нормативные акты в форме указаний, положений и инструкций. Если его решения будут оспариваться в суде, то суд будет проверять эти решения на соответствие нормативным актам. Письма в число нормативных актов не входят. И суд не будет рассматривать решения Центрального Банка на соответствие его письмам.

Получается, что Центральный Банк присвоил себе право карать банки за нарушения 115-го закона чуть-чуть подпольно, подменив норму Кодекса Российской Федерации своим письмом, не имеющим даже статуса нормативного акта.

Можно было бы предположить, что это было сделано, чтобы исправить изъян в законодательстве, чтобы быстрее поставить заслон нарушителям 115-го закона в банковской сфере. Но, как мы знаем, первый отзыв лицензии по статье об отмывании произошел в мае 2004 года, а настоящий “сенокос” начался уже 2005 году. Прошло уже более трёх лет с августа 2003 года, но до сих пор в законодательство право Центробанка наказывать за нарушения 115-го закона не внесено, и любые меры воздействия (кроме отзыва лицензии) по этому поводу Центральный Банк продолжает применять к банкам подпольно, потому что с Чиханчиным Ю.А. это согласовано.

Странно, не правда ли?

Посмотрим дальше. Центральный Банк в июле 2005 года выпускает письмо № 98-Т (опять письмо!), в котором расписывает, как и за какие нарушения 115-го закона надо наказывать банки. Это письмо называется “методические рекомендации”. И по своему названию, и по своему статусу ненормативного акта данный документ имеет рекомендательный характер. То есть к одним может быть применим, а к другим — нет. Какой-то двойной стандарт получается. Почему же этому письму Центробанк не придал статус нормативного акта? Почему не выпустил его в форме указания, положения или инструкции? Опять не понятно.

Продолжаем изучать законодательство. В 2005 году Центральный Банк выпустил целую серию документов, посвященных признакам отмывания денежных средств, и как с этим бороться. Это письма №№ 12-Т, 17-Т, 99-Т, 161-Т. Обращаю внимание — снова письма. Так же, как и в предыдущих случаях, они имеют рекомендательный характер, обязательны для одних и не обязательны для других.

Нормативные акты, которые выпустил за последние пять лет Центральный Банк, посвящены исключительно технике исполнения 115-го закона: как заполнять поля в сообщении в Росфинмониторинг, как идентифицировать клиентов, что делать в случае отбраковки сообщения. Но про отмывание (или обналичивание) денег в них ни слова.

За более чем пять лет после принятия 115-го федерального закона Центральный Банк России не издал ни одного (!!) нормативного акта, посвященного проблемам отмывания денег!

Если звёзды зажигаются, то это, как говорится, кому-то нужно.

После такого экскурса в законодательство посмотрим теперь, как же на практике зажигаются звёзды, то есть, как Центральный Банк применяет свои нормативные акты по борьбе с отмыванием, которых нет.

III

Начнём с приема банков в систему страхования вкладов (ССВ). Всем уже вбили в мозги мысль, что в систему страхования попали банки, которые деньги не мыли, и не попали, которые деньги мыли.

Сверимся с фактами.

Летом и осенью 2005 года на Комитет банковского надзора Центрального банка выносятся банки “Конверс”, “Контраст”, “Визави”, “Орион”, “Кубань”. У всех акты проверок замечательные, нарушений нет, заключения подразделений Центрального Банка положительные. Решение — отказать. Почему? Потому что моют деньги. Но ведь в актах проверок у этих банков про отмывание ни слова! Мы всё равно считаем, что эти банки моют деньги, нам так кажется — отвечают в Центральном Банке. Хорошо, в законе о страховании вкладов нет такого критерия отказа, как ощущения чиновника ЦБ, но если же вы всё-таки принимаете решения по интуиции, а не по нормам права, тогда скажите, почему отказали банку “Кубань”? В его балансе даже проводки, вызывающей вопросы, не найдешь. Потому что “Кубань” принадлежит банку “………….” (названия ряда банков в письме не были указаны. — прим. ред.), а тот моет деньги — парируют в Центробанке. К слову сказать, в акте проверки банка “……………” также всё чисто, но ощущения чиновников ЦБ сильнее…

Если в ЦБ так развита интуиция, давайте посмотрим на другие примеры. В конце 2004 года на рассмотрение поступил Сберегательный Банк России — бесспорный лидер не только по числу частных вкладов, но и по объему обналички, что никем и никогда не отрицалось. У Сбербанка был ужасный акт — недосозданные резервы тянули на недостоверность отчетности, плохо работала служба внутреннего контроля. В интервью Аллы Алёшкиной, первого зампреда Сбербанка, об этом было сказано подробно. В довершение всего в отношении банка действовало предписание Центрального Банка, что прямо запрещает согласно закону о страховании принимать банк в систему. Какое решение принял ЦБ? Ошибки считать недочетами, предписание срочно отменить, банк в систему страхования принять.

Но то — Сбербанк — скажите Вы. Кто же осмелится его не принять в ССВ?

Тогда возьмем другой банк — “…………….”. Он обналичивал деньги через счет некоего азербайджанского “АМИ-банка”. В период вступления банка в систему страхования Центральный Банк направил официальный запрос в Национальный Банк Азербайджана с просьбой предоставить информацию об “АМИ-банке”. Банк Азербайджана ответил, что такого банка не существует. Руководство Центрального Банка, получив такой ответ, приняло решение: считать, что банк, прокрутивший миллиарды рублей через несуществующий банк, ошибся в отчетности. Несмотря на заявление бывшего Посла Азербайджана в России в отношении мошеннических действий руководства банка, “Международный банк Храма Христа Спасителя” вступил в систему страхования вкладов.

“Международный банк экономического сотрудничества” принадлежал, как известно, московским чеченцам. Вот уж где Центральному Банку надо было проявить принципиальность — ведь риск финансирования терроризма в этом случае явно выше среднестатистического. Но нет. Банк был принят в систему страхования с первой попытки. Почему? Акт проверки был хороший — говорят в ЦБ. Но ведь хороший акт был и у банков, перечисленных выше, которых в систему страхования не приняли! Нам показалось, что этот банк обналичкой не занимается — парируют в ЦБ. Тогда почему же 70% активов банка находится в кассе? — не унимаемся мы. Вопрос остается без ответа. Хорошо известно, что всего через три с половиной месяца в этом банке было обнаружено, что 50% активов банка, находящихся в кассе, куда-то исчезло, и у банка отозвали лицензию. Будем надеяться, что исчезнувшие из кассы деньги на финансирование терроризма не пошли.

К слову сказать, в систему страхования вкладов попали практически все банки Северного Кавказа и практически все банки, принадлежащие московским кавказцам. Обстоятельство странное в свете борьбы с финансированием терроризма, однако, скорее всего, здесь чиновники Центрального банка ничего предосудительного не увидели.

Кавказские банки — не показатель, — возразит читатель, — всем известна способность южан “решать проблемы”.

Ладно, обратим взор на банки, в которых даже намека нет на южный след.

Как следует из пресс-релиза Генеральной прокуратуры, с февраля 2005 года за работниками банка “Нефтяной” велось наблюдение в рамках уголовного дела по отмыванию денег. Из отчетности банка было видно, какой внушительный оборот по кассе показывал банк. Однако в сентябре 2005 года банк вступил в систему страхования вкладов. А в декабре того же года Генеральная прокуратура пришла в банк. Дальнейшую историю все знают.

“…………………….” стал знаменит в определенных кругах благодаря своему бывшему работнику — Паше по кличке “Вертолет”. Паша занимался обналичкой в товарных масштабах. Сколько миллиардов он прокрутил через “………………” — знают только в самом банке и в ЦБ. Банк вступил в систему страхования вкладов. Почему? “Заносили в ЦБ каждый месяц — вот нам и дали шанс исправиться”, — отвечают в банке.

Такую же историю могут рассказать в “………..банке”, “……….банке” и сотнях других московских банках. В систему страхования вступили банки, находящиеся на квартирах, полуподвальных помещениях, численностью работников в 15 человек. На что жили и живут эти банки? Осмелюсь сказать, что сотни банков, принятых в систему страхования, как занимались обналичкой, так и занимаются, многие ничего другого не умеют, а некоторые даже не хотят уметь.

Итак, факты не подтверждают, что всенародно озвученный критерий “моет — не моет” был решающим при отборе банков в систему страхования. Зато факты подтверждают, что избирательный принцип применения законодательства при отборе в систему страхования был применен Центральным Банком в полной мере.

Но тогда какой же критерий Центральный Банк применял? Не только тот, о котором Вы подумали, уважаемый читатель.

Чтобы добраться до истины, изучим вопрос дальше.