Роман Зварыч: “Советую олигархам нанять мощных адвокатов”

Министр юстиции Роман Зварыч неожиданно стал одним из главных ньюсмейкеров в новом правительстве. Не прошло и месяца с начала его работы на министерском посту, как он оказался в центре скандала, а также стал одной их ключевых фигур в теме реприватизации. Именно Минюст по поручению премьер-министра занимается формированием пресловутого черного списка предприятий, которые попытаются вернуть в собственность государства. Впрочем, как выяснилось, сам министр Зварыч вовсе не является приверженцем идеи судебной войны с олигархами. Вообще министр юстиции производит впечатление человека, который тщательно взвешивает каждое свое слово. Видимо, сказывается юридическая практика, которая началась еще в США. Но, несмотря на самоконтроль, в интервью г-н Зварыч расщедрился на несколько довольно откровенных заявлений.

Реприватизация

— Премьер-министр Юлия Тимошенко, сообщив журналистам о сенсационном черном списке из трех тысяч предприятий — претендентов на реприватизацию, отметила, что передает этот перечень в Минюст. Вы уже провели анализ этого документа?

— На самом деле все было не совсем так. Мы получили неформальное устное поручение от премьер-министра детально изучить отдельные случаи приватизации, которые вызывают сомнения. Критерии для таких сомнений мы должны были определить сами, конечно, исходя из параметров закона. Кроме того, было поручено определить те предприятия, по которым Минюст чувствовал бы себя уверенно, если дело дойдет до судебного рассмотрения. Мы сейчас этим занимаемся.

— Но предварительный анализ уже проведен?

— Я сейчас не могу об этом говорить. Не потому, что информация закрытая, просто мне кажется, что в этой теме слишком много сложных моментов. Они касаются не первичной приватизации, а продажи акций приватизированных предприятий уже на вторичном рынке. Такие сделки ставят под большой знак вопроса возможность выполнения судебного решения. Предположим, если акции уже проданы на вторичном рынке зарубежному инвестору или находятся у регистратора, например в немецком Deutschebank (у нас есть такой пример по одному предприятию), как тогда можно выполнить решение суда? На мой взгляд, в этом случае каким бы ни было решение суда, его практически невозможно будет выполнить.

— Насколько могут растянуться судебные процессы по реприватизации, например, “Криворожстали”, с учетом, что может быть привлечен Европейский суд по правам человека?

— Я не могу даже приблизительно назвать какие-то сроки. Дело в том, что очень сложно спрогнозировать процессуальные шаги, которые предпримут нынешние хозяева “Криворожстали”. Что касается международного суда, в частности арбитражного, я еще не знаю, вносился ли какой-то из сторон судебный иск. Но я хотел бы, чтобы здесь были расставлены точки над “i”. Если говорить о попытках добиться окончательного судебного решения по реприватизации, на мой взгляд, это практически тупиковая ситуация. Нужно все-таки приходить к какому-то согласию между частными собственниками и государством.

— Но относительно “Криворожстали” премьер Тимошенко четко заявила, что считает приватизацию кражей, и будет добиваться возврата комбината в государственную собственность. Вы предлагаете отказаться от суда и в этом случае?

— На мой взгляд, если будет добрая воля всех заинтересованных сторон, можно прийти очень быстро к согласию сторон путем заключения мирового соглашения. Перед этим нужно провести переоценку самого имущества “Криворожстали”. И таким образом сторона, которая сегодня является собственником акций, просто выравняет свои обязательства перед государством. Если же говорить о судебных рассмотрениях, это может тянуться практически до бесконечности.

— Правда ли, что в черном списке было три тысячи предприятий?

— Это не совсем так. Генеральная прокуратура лишь назвала возможное количество объектов, которые могли бы подвергнуться той или иной проверке. Когда мне дали поручение установить цифру, по которой Минюст чувствовал бы себя уверенно (я под этим понимаю высокий шанс выиграть дело в суде), я остановился на пяти-семи таких предприятиях. И этот список вряд ли увеличится, но не исключено, что он даже сократится.

— Среди них есть “Укррудпром”?

— Есть.

— А страховая компания “Оранта”?

— Нет.

— Что бы вы посоветовали хозяевам предприятий, которые попадут в этот список?

— Во-первых, советую олигархам нанять мощных адвокатов. Но только в том случае, если они чувствуют, что имеют твердые позиции. Если же они чувствуют, что в процессе приватизации действительно были изъяны, то я бы посоветовал им постараться найти общий язык с правительством и правоохранительными органами. Пока это реально. На этом этапе никто не заинтересован в мести. С другой стороны, мы понимаем, что по некоторым объектам произошла кража. И здесь государство просто обязано найти способ восстановить справедливость. Но никто не заинтересован кого-то карать. Как видите, Генеральная прокуратура в этом направлении никаких шагов не делает.

Нефтяной скандал

— Теперь несколько вопросов о нашумевшем нефтяном скандале. Действительно ли фирма, в руководстве которой работает ваша жена, пыталась заработать на компенсации НДС от проведения масштабной сделки по реэкспорту нефти? И как вы оказались вовлечены в эту историю?

— Во-первых, я не вмешиваюсь в бизнес моей жены, и моя позиция была обусловлена не ее бизнес-интересами. Она, кстати, является нанятым работником, на должности заместителя генерального директора, и не имеет никаких акций самой фирмы. Но что касается самой операции — речь действительно шла о реэкспорте. Операция довольно простая: нефть ввозится на таможенную территорию и вывозится без НДС. Это самая чистая операция, которая могла бы быть. Схема, в которую старались загнать фирму, заключалась в том, чтобы запретить им вывозить в режиме реэкспорта сырую нефть и заставить продать эту нефть одной теневой структуре. Как правило, такая структура — льготник, чтобы избежать налогов. Она, в свою очередь, продает нефть другому льготнику, и на каком-то этапе нефть попадает на НПЗ, который не перерабатывает ее, а просто вывозит из Украины. А на момент вывоза, согласно нашему законодательству, получает НДС. Это теневая схема.

— Каков на сегодняшний день юридический статус нефти, которая находится в Бродах, и так и не была никуда реэкспортирована?

— Я знаю только, что фирма “Ойл-Транзит” ввезла 100 тыс. тонн нефти и до сих пор нет возможности ее вывезти, поскольку есть распоряжение Кабинета Министров о временном запрете на реэкспорт сырой нефти. И по этому вопросу я уже могу говорить как министр юстиции, а не только как муж своей жены. Вывод моего ведомства по этому решению Кабинета Министров был крайне негативным. Кабмин фактически превысил свои полномочия, стараясь регулировать определенный вид внешнеэкономической деятельности, который запрещен к регулированию правительством. И потому я занял очень принципиальную позицию относительно этого вопроса. Так будет и в других вопросах, если КМУ будет превышать свои полномочия.

— Ваша принципиальная позиция проявилась и в заявлении о намерении подать в отставку в связи с давлением со стороны народных депутатов в этом скандале. В отставку вы не ушли. Значит, давление прекратилось?

— Я подал это заявление сразу после того как некоторые мои коллеги, в том числе народные депутаты, обвинили меня в том, что якобы вывод Минюста по этому вопросу был обусловлен желанием защитить бизнес-интересы моей жены. Я решил, что заявление об отставке снимет любую аргументацию по этому поводу. Кстати, я выступил за введение ввозного НДС на нефть. Я не думаю, что кто-то из предпринимателей может заподозрить, что это решение отстаивало интересы фирмы “Ойл-Транзит”.

— В том, что вы отстаиваете бизнес-интересы жены, вас публично заподозрили и некоторые члены правительства. Такая публичность споров и даже ссор в Кабмине это, на ваш взгляд, хорошо или плохо?

— Конечно, это плохо. Не я инициировал оглашение того факта, что мной было подано заявление об отставке. Заявление было адресовано одному лицу — премьер-министру. На этом этапе я отказывался от любых комментариев. На мой взгляд, эта история закончилась после того как Президент довольно четко высказал свою позицию относительно решения Кабинета Министров запретить реэкспорт. И эта позиция практически совпадала с позицией Министерства юстиции. Кроме того, Президент дал понять как премьер-министру, так и мне лично, что я должен продолжить работу.

— Вашим оппонентом в этом скандале публично выступает народный депутат Игорь Еремеев. Что вы не поделили?

— Я никогда не называл фамилию того депутата, который в этой истории вел себя нахально и, до определенной меры, с признаками уголовного преступления. Поэтому, если бы вы сформулировали вопрос немного по-другому, то я ответил бы на него, не называя фамилию. Впрочем, просто смешно говорить о том, что кто-то из представителей бизнеса, который занимается теневыми схемами уклонения от налогов, может быть оппонентом министру юстиции. Я четко знаю, каков закон и чем занимается именно этот народный депутат. Сейчас я могу сказать только одно: меня очень заинтересовала его предпринимательская, в скобках, деятельность. И если будут установлены факты, которые свидетельствуют о незаконной деятельности, я буду предпринимать соответствующие шаги. Я могу, кстати, уже сейчас их назвать.

— Пожалуйста...

— В частности, меня очень заинтересовало то, что творится в одном из районных судов Черкасской области, где действует такая схема: замораживается пакет акций на предприятии и выводится из общего фонда. Остаются 30-40% акций, которые находятся в руках одной структуры. На основании этого пакета созывается собрание акционеров и принимается решение об эмиссии акций, изменении уставного фонда и т. д. То есть это откровенная кража предприятия. Речь идет о Сосновском районном суде Черкасской области. Мы сейчас запрашиваем документы из этого суда. Конечно, я буду проверять эти судебные решения и, в частности, исполнительное производство. Это в компетенции моего ведомства. Также меня очень заинтересовал порядок приватизации нефтеперерабатывающего комплекса “Галичина”. В частности, относительно выполнения инвестиционных обязательств, взятых отдельными субъектами этого приватизационного процесса, в том числе некоторыми народными депутатами. Речь шла об обязательствах на 200 млн. долларов, которые так и не были выполнены. А это значит, что в границах полномочий Минюста я буду ставить вопрос о том, чтобы бывшие государственные акции были возвращены государству.

— Народный депутат Ефим Фикс делал официальный запрос в Минюст с требованием проверить законность сделок по реэкспорту нефти, в том числе и компании “Ойл-Транзит”. Вы отреагировали на этот запрос?

— Я не помню такого запроса, я его не видел. Это не означает, что его нет. Просто у меня работают около 500 юристов — в центральном аппарате и в 19 отдельных департаментах по разным направлениям. Такой запрос напрямую на стол министру не попадает. Он идет в департамент, а мне на стол кладут уже проект ответа.

Реформы

— Украинские суды сегодня финансово зависимы от правительства и губернаторов. Что вы планируете сделать для обеспечения реальной независимости судов?

— Это сложный вопрос. Для обеспечения независимости судов уже создана судебная администрация, через которую должна финансироваться эта ветвь власти. Но практически в ручном управлении остается возможность влиять на суды путем поэтапной выдачи бюджетных ассигнований. Это, конечно, плохая система. Я всегда настаивал на том, что в бюджетах каждого года должна быть обеспечена статья, четко предусматривающая не только ежегодную сумму на финансирование судебной власти, но и порядок ее выплаты. Я считаю, что это должно быть прямое финансирование на основе казначейства, а не, скажем, через Минюст или даже судебную администрацию.

— Вы считаете, что после этого коррупция в судах исчезнет, или займетесь более глубокими реформами?

— Мы будем предлагать изменения к двум законам. Во-первых, изменения в закон о статусе судей. Я считаю, что система зарплаты для судей должна быть дифференцированной. Сейчас судьи получают около 800 грн. в месяц. Я убежден, что одна из первопричин коррупции в судебной системе — это низкая зарплата судей. Поэтому мы будем работать, чтобы судьи не могли сказать, что они находятся не на заслуженном месте в социальной иерархии. Нужно выделять больше денег на саму судебную систему. Посмотрите, в каких помещениях работают наши суды, и вы получите ответ, может ли гражданин относиться к ним с уважением. Вторая идея — изменения в законе о судоустройстве, где будет более четко прописана специализация судов. Сейчас судьи перегружены работой, рассматривая огромное количество административных дел. В то время как на рассмотрение подобного дела в демократических странах требуется 5-10 минут. Например, оспаривание штрафа за превышение скорости. В США это решается за 10 минут. У нас же нет административных судов, на рассмотрение подобных дел уходит слишком много времени. Кроме того, мы четче определим, чем должны заниматься хозяйственные суды. Одна из главных проблем — двойная кассация. Несмотря на то, что Высший хозяйственный суд может вынести решение в порядке кассации, это решение может быть еще раз обжаловано в Верховном суде. Я считаю, что Хозяйственный суд должен быть отдельной палатой в Верховном суде. Но мы предлагаем создать в Верховном суде отдельное учреждение, роль которого сведется к упорядочению применения судами законов Украины. Это будут первые шаги в реформировании судебной системы.

— Судя по тому, что намерения реализовать такие реформы провозглашались давно, но до сих пор дело не сдвинулось с мертвой точки, вам предстоит встретить серьезное сопротивление?

— Есть, конечно, корпоративный интерес отдельных судей. Конечно, некоторые идеи, о которых я сказал, не понравятся руководству Верховного суда. Другие моменты будут не по душе руководству Высшего хозяйственного суда. Но для того и существует политика — искать и находить компромисс. А его нужно достичь, чтобы решить в том числе и проблему коррупции в судах. Кстати, я хотел бы на протяжении ближайших месяцев создать реестр судебных решений. Это будет веб-сайт, на котором по категориям и территориальному принципу будут распределены решения всех украинских судов. Стороны споров не будут называться, только фактаж и суть дела. Эта открытость станет серьезным фактором для судей, которые замешаны в коррупционных действиях. Возможность критики со стороны коллег или общества должна их сдерживать.

— У министров нового правительства сейчас в моде отменять решения своих предшественников. Вы уже что-то подобное сделали?

— Пока что ни одного не отменил.

— Одной из самых скандальных тем, связанных с прошлым руководством Минюста, стал порядок определения фирм, которые имеют право реализовывать конфискат. Здесь тоже не будет пересмотра решений?

— Сейчас существуют конкурсные условия для того чтобы реализовывать конфискат. Но сам порядок проведения тендеров станет предметом отдельной проверки на уровне министра юстиции. По предварительным наблюдениям, я могу сказать, что порядок реализации конфиската у нас далеко не прозрачный. Он открывает возможности для коррумпированных действий. А одно из учреждений, которое занимается этим вопросом — Укрспецюст — это почти организованная преступная банда. Конечно, мы будем очень внимательно изучать деятельность Укрспецюста в каждой области. Я могу рассказать о любопытном случае, который произошел в одной из приграничных областей. По предварительным данным, за приграничной таможней числилось 43 машины, которые были конфискованы по решению суда. Я попросил губернатора отправить их на соответствующую площадку в правоохранительные органы с одной целью: проверить реальное количество. Оказалось, что в наличии их всего семь. Я тогда показал пальцем на одну в перечне и распорядился доставить эту машину в течение 24 часов в Киев. Уже пошла третья неделя...

— Правда ли, что вы планируете расширить функции Министерства юстиции?

— Да, и они будут обязательно расширены в контексте административной реформы. К Минюсту перейдет регистрация разных видов деятельности и выдача документов. Например, до сих пор паспортные столы находятся в Министерстве внутренних дел. Мне кажется, что регистрацией физлица как гражданина не должны заниматься силовые структуры. Отдельный вопрос — доступ к этой информации. Он у МВД будет, но процедура регистрации отойдет к Минюсту. Регистрация всех свидетельств о правах на недвижимость — это также исключительно гражданская функция, и она будет в гражданском ведомстве, то есть в Министерстве юстиции.

— Минюст будет проверять политические партии накануне парламентских выборов?

— Мы занимаемся такими проверками постоянно. У нас для этого есть отдельный департамент. По итогам проверок может приниматься решение, в том числе и об отмене регистрации тех или иных партий. На сегодняшний день в Украине зарегистрированы 110 партий и еще около 25 заявок лежат у меня на столе. Несомненно, в некоторых случаях Минюст будет отказывать в регистрации. Конечно, мы заинтересованы в широком спектре политической жизни, но в рамках закона.

Немного о личном

— Вы уже получили первую зарплату в ранге министра? Правда, что это 640 грн.?

— Еще не получил, не успел. Хотя уже знаю, что зарплата у меня в три раза меньше, чем у народного депутата Украины.

—  Получается, что кормильцем в вашем доме фактически является жена?

— Да, не только она, конечно, но в основном.

— Зарплату министрам нужно повышать?

— Думаю, необходимо рассмотреть вопрос о повышении зарплат не только государственным руководителям. Но если украинцы хотят себя уважать, то нужно уважать и людей, работающих на руководящих должностях. Это важно, хотя в этом случае я и о себе говорю. Существует другая проблема. Реальная зарплата госчиновника за счет различных надбавок в два-три раза превышает сам оклад. Систему оплаты труда, безусловно, нужно менять.

— У вас в кабинете на месте, где обычно висит президентский портрет, иконы. Почему вы спрятали портрет Ющенко в самый дальний угол?

— Мне сказали, я повесил. А вот иконы — это малая часть коллекции моей жены. Я этим очень горжусь. Она собирает эти иконы с единственной целью — не допустить, чтобы их вывезли за границу.

— Вы хоть раз жалели, что сменили американское гражданство на украинское?

— Не жалел. Каждый раз, когда я хочу съесть нью-йоркскую пиццу, я могу себе это позволить. Так что жалеть не о чем. Но если говорить серьезно, то здесь слишком бурная жизнь и необычайно интересный период нашей истории. И я никогда бы этого не почувствовал, если бы остался профессором нью-йоркского университета.

— На вас нет “помаранчевого” галстука. Вы уже отказались от этого дресс-кода?

— У меня есть “помаранчевый” галстук и еще один — с “помаранчевыми” полосками. Время от времени я их ношу. Все зависит от настроения. Если позитивное настроение, ловлю себя на том, что надеваю “помаранчевый” галстук. Галстук вообще очень интересная штука. Заглядываю в шкаф и просто на уровне подсознания выбираю себе галстук. И уже к галстуку подбираю костюм. Под “помаранчевый” хорошо идет черный. Чаще всего я ношу строгие костюмы, и сын ругает меня за это, он хочет, чтобы я одевался более экстравагантно. Мне нравятся красивые вещи, нравится красиво выглядеть. Одежда — важный атрибут моей жизни.

Беседовал Сергей РУСЛАНИН