Ян Кульчик: “Меня пригласил премьер-министр Ехануров”

Ян КУЛЬЧИК живет в Лондоне, но при этом считается самым богатым человеком Польши. Влиятельного политика на родине называют лоббистом №1. Европейские журналисты пишут, что без него не обходится ни одна крупная сделка в Польше. Однако он говорит, что в Украину приехал не как бизнесмен, а исключительно как политик.

Ян Кульчик здоровается, как полагается миллиардеру. Не любит слово “олигарх” и говорит, что не знает, сколько стоит то, чем он владеет. Он уверяет, что первый миллион ему подарил отец.

О своих бизнес-планах в Украине он предпочитает не особо распространяться и говорит достаточно обтекаемо. Кульчик сейчас контролирует 40% польского авторынка, владеет крупнейшими автобанами. 15 лет он успешно делает деньги на телекомах, нефти, энергетике, пиве. Похоже, что отраслевые интересы поляка в Украине такие же, как и в Европе. Его называют самым влиятельным европейским посредником между мультинациональными компаниями и национальными бизнесами развивающихся стран. В Украине его принял лично премьер-министр Юрий Ехануров.

Мы встретились с Кульчиком в самом дорогом киевском отеле “Прьемьер-Палас”. Выглядит он намного моложе своего возраста. Как для поляка, достаточно хорошо говорит по-русски. Больше похож на профессора философии, преподающего где-нибудь в Сорбонне или Кембридже, чем на миллиардера. Почти военная выправка. Дорогой костюм и часы. Два охранника, которые постоянно смотрят на тебя во время интервью. Когда с ним беседуешь, почему-то постоянно преследует ощущение того, что польский миллиардер все-таки чего-то не договаривает. Проницательный академический взгляд резко меняется только тогда, когда задаешь вопрос о Березовском, Путине или об отношениях с нашими олигархами.

— Вас считают самым богатым человеком в Польше. Как вы относитесь к таким заявлениям прессы?

— Пресса делает много заявлений, это их работа. И не мое дело комментировать то, что они пишут.

— Почему вы сейчас живете в Лондоне, а не в Польше?

— Я живу в Лондоне уже 8-9 лет. У меня бизнес во всем мире. Лондон для меня приемлем, потому что наша компания имеет много таких характеристик, которые присущи для инвестиционного банка. Лондон — центр финансовых операций в Европе.

— У вас есть совместный бизнес с опальным российским олигархом Борисом Березовским?

— Я лично его не знаю, но в Лондоне все знают Бориса Березовского. Я его в Лондоне на светских раутах встречаю.

— Кто пригласил вас в Украину?

— Меня пригласил премьер-министр Ехануров. Я предприниматель, но приехал сюда не как представитель какой-либо из моих компаний, а как учредитель и член Совета делового сотрудничества Европейского Союза и Украины.

— Но, откровенно говоря, я думаю, что вы прежде всего мыслите себя как бизнесмен, а не как политик.

— Все, что нужно бизнесменам, — это ясные правила игры в бизнесе. Любые инвестиции требуют условий. Мы не хотим делать бизнес с перспективой всего на 1-2 года. Необходимо привести в соответствие с европейскими нормами вашу инфраструктуру. Прежде всего, финансовую и правовую. Тогда уже можно будет вести конкретный разговор об инвестировании.

— Можете признаться, кто является самым большим вашим другом или партнером в Украине?

— Бизнес-партнеров пока нет.

— Правда, что у вас уже прошли переговоры с самыми богатыми людьми Украины — Пинчуком и Ахметовым?

— Я их лично не знаю. У меня с ними не было никаких переговоров.

— А до этого вы когда-либо с ними встречались?

— Нет.

— Когда мы увидим вашу первую инвестицию в Украине?

— Как только это случится, я приглашу вас на презентацию.

— А какие украинские отрасли, по-вашему, наиболее приемлемы для инвестирования?

— Энергетика, телекоммуникации, медиа. Это то, что динамично развивается сейчас.

— Что вам мешает инвестировать в Украину уже сегодня?

— Часто возникают проблемы из-за того, что государство одновременно является собственником и очень мощным регулятором. Бизнесмены в Европе этого не понимают. Есть множество примеров во многих отраслях украинской экономики, когда рыночные механизмы еще не работают. Посмотрите, например, на украинские цены на электричество. Это трудно назвать рынком.

— Если вы уж затронули энергетику, то позвольте спросить: к украинским энергетическим активам вы тоже присматриваетесь?

— Это очень интересный рынок. В этом секторе есть большие возможности. Например, можно попытаться начать проект по продаже украинской энергии из Украины в Южную Европу.

— Таким образом, если приватизация украинских энергокомпаний будет проходить открыто и честно, вам будет интересно их купить?

— Это зависит от условий продажи. Ведь цена компании — это часть сделки. Важнее обязательства, которые должен выполнить инвестор. Важен пакет социальных гарантий для работников. Сочетание этих трех факторов играет решающую роль.

— У вас, по-моему, есть своя собственная энергетическая компания в Польше. Это правда?

— Да. Мне принадлежит 1/3 компании-дистрибьютора энергии Polenergia. Мы покупаем электроэнергию у России, где она дешевле, чем в Польше, затем добавляем более дорогую электроэнергию из Польши и, наконец, экспортируем ее в Германию.

— Говорят, что с Владимиром Путиным вы лично знакомы. Это правда?

— С ним лично не знаком. Когда президент Путин был в Польше, была встреча президентов России и Польши с польскими бизнесменами. Я там присутствовал как один из участников.

— Скажите, а что это у вас был за скандальный проект с российским “Лукойлом”, когда российская компания с вашей помощью хотела поучаствовать в покупке Гданьского НПЗ, но почему-то не смогла?

— Не было такого проекта. Я тоже об этих сплетнях читал в газете. Я с “Лукойлом” никогда не встречался и ни о чем не договаривался.

— Давайте поговорим о нефтебизнесе. Среди перспективных отраслей вы почему-то не назвали нефтепереработку, хотя, насколько я знаю, вы являетесь акционером польской компании Orlen.

— У меня были акции этой компании, но я их продал. Ныне меня не интересует нефтепереработка.

— Можно ли предположить, что на самом деле вы приехали в Украину еще и для того, чтобы лоббировать продажу “Укртелекома”?

— У меня большой опыт в сфере телекоммуникаций. Я основал первую польскую компанию-оператора GSM вместе с Deutschetelekom. Затем я купил крупный пакет в национальном операторе Telekomunikacja Polska, но я также уже продал свои акции.

— Обсуждался ли лично с Ехануровым вопрос приватизации “Укртелекома”?

— Он не говорил об этом.

— Хорошо, я задам вопрос по-другому. Может так случиться, что польский капитал примет участие в приватизации “Укртелекома”?

— Есть такая вероятность.

— Сколько, по-вашему, стоит “Укртелеком”?

— Немного. Но самое обидное, что акции этого предприятия в будущем будут падать в цене. Например, в Польше мы покупали акции Telekomunikacja Polska по 43 злотых за акцию. Сейчас, спустя шесть лет, одна акция стоит 23 — почти в два раза меньше.

— Почему, по-вашему, акции этого предприятия упадут в цене? Ведь это же монополист!

— Стоимость любого предприятия связана с перспективами его бизнеса. Рынок проводной связи сейчас обесценивается. Важны не нынешние активы компании, а будущие. Плюс ко всему играет существенную роль то, что у “Укртелекома” на сегодня пока, к сожалению, нет четкого плана развития. Это существенно влияет на его стоимость.

— И все же, как вы считаете, нужно ли украинскому правительству приватизировать “Укртелеком” уже сегодня?

— На месте правительства я бы сегодня его не продавал. Если продавать сегодня, то цена будет низкой. Перед продажей компания должна быть “упакована” так, чтобы инвесторы заинтересовались и предложили хорошую цену. Я бы посоветовал сейчас немного подождать. Должен быть разработан план развития компании. Нужно время, чтобы понять, как можно расширить эту компанию. Нужно разобраться, как провести реструктуризацию, и самое главное — нужно развить GSM-направление. Только после этого нужно приватизировать.

— Вы остаетесь собственником трассы Варшава — Берлин?

— Да, я остаюсь главным акционером компании Autostrada Wielkopolska. У нас есть концессия на строительство автомагистрали от польско-германской границы до Конина. Участок в 150 км от Новы-Томысль до Конина уже построен.

— Вы говорили с премьером об инфраструктуре? Могут ли подобные проекты автобанов с вашим участием осуществляться в Крыму?

— Да. Мы говорили об этом во время встречи. Увы, при сегодняшних законах мы не видим возможности осуществления подобных проектов в Украине. Перед тем, как я или другой инвестор можем начать думать о таких инвестициях, необходимо изменить законы, регулирующие инфраструктуру.

— Но если бы такое финансирование было разрешено законодательством, вы бы вложили свои собственные деньги?

— Измените законы, тогда мы найдем финансирование.

— Вы можете признаться, о финансировании какой трассы в Украине может пойти речь?

— Это то же самое, что спрашивать, какая нога важнее — правая или левая. Я сейчас не говорю о конкретной трассе в Украине. Есть трасса Львов — Киев. Есть Крым. Есть Киев Одесса. Какой смысл сейчас называть трассу? Это как в “Двенадцати стульях”: сначала стулья, потом деньги. Сначала надо создать систему, а потом осуществлять финансирование. Пока нет законодательства, все это — разговоры о воздушных замках.

— Если вы хотите строить дорогу в Крыму, то вам обязательно нужно будет финансировать принятие отдельного закона. Нужно будет договариваться с депутатами и фракциями. Вы готовы к этому?

— Законы должны быть одинаковыми для всех. Их нельзя принимать “для кого-то” или под “кого-то”. Надо делать, как в Европейском Союзе — законы для всех и на благо всех. Никто в ЕС не может утверждать, что закон можно купить.

— Ок. Я вам пример приведу. Вы, например, знаете, как в Украине приватизировался меткомбинат им. Ильича? Был принят отдельный закон о возможности приватизации трудовым коллективом этого завода. Коллектив и те люди, которые его представляли, купили контрольный пакет очень дешево по нерыночным ценам. Этот закон никогда не был бы принят, если бы он не финансировался. Об этом вслух не говорят, но упоминают в неофициальных беседах.

— Я не могу ничего сказать по поводу этого конкретного закона, потому что не очень хорошо знаю законодательную базу в Украине. Но уверяю вас, в Европейском Союзе такого нет. Купить закон нельзя.

— У вас есть свой пивной бизнес в Польше?

— Я владею 40% самой крупной и доходной пивоваренной компании в Польше Kompania Piwowarska, которой принадлежат такие бренды, как Lech, Tyskie, Pilsner Urquell, Miller. Kompania Piwowarska входит в одну из крупнейших пивоваренных компаний в мире SABMiller plc.

— А пивной бизнес в Украине вас интересует?

— Интересует.

— Можете сказать, какой украинский пивзавод хотите купить?

— Не могу точно сказать. Но у меня есть талантливые люди, которые занимаются оперативным управлением портфелем инвестиций — это специалисты в своей области. Они готовят решения, которые я или принимаю, или нет. Поймите, нельзя быть специалистом во всем. Чтобы добиться успеха в бизнесе, главное найти “правильных” людей, понимающих, как “делать” бизнес в той или иной отрасли.

Подготовил Олег АРЕСТАРХОВ