Конституционная СУДорога

С нетерпением ждут приговора КС даже граждане, бесконечно далекие от политики. Например, многие киевляне, полагающие, что после оглашения вердикта блюстителей конституционности столичный центр наконец освободят от мусора, мата и перегара. Безусловно, питают надежды вожди отечественного истеблишмента. И на Банковой, и на Грушевского дорого бы дали, чтобы будущее решение оказалось в их пользу. Точнее сказать, и там, и там дорого дают за потенциальную лояльность. Как заметил (наверное, справедливо) один знающий человек, методы работы с судьями с обеих сторон применяются одни и те же. Но у одной из сторон ресурсы масштабнее и переговорщики жестче. А значит и оснований надеяться больше.

Надеются и сами судьи. Но их надежды совсем иного порядка. Добрая половина членов КС, в свою очередь, дорого бы дала, чтобы их избавили от необходимости принимать какое бы то ни было решение.

Словосочетание “Конституционный суд” встречается едва ли не в каждой третьей новости. Подробно описывать все происходящее вокруг обитателей здания на улице Жилянской нет нужды. Но расставить акценты все равно придется.

Указ президента, досрочно прекратившего полномочия нынешнего состава парламента и объявившего новые выборы в Раду, разделил общество и политикум на два непримиримых лагеря. Одни целиком поддерживают, другие —категорически не приемлют. Обе стороны считают себя правыми. Но при этом и в стане приверженцев Януковича, и в рядах симпатиков Ющенко есть граждане, уверенные в своей правоте не до конца. Эти граждане искренно верят в то, что будущее решение КС развеет их сомнения. Кроме того, в обеих командах присутствует некоторое (к счастью, пока не критическое) количество лиц, не склонных считать щепки в процессе рубки леса. И лица эти не наломали дров только потому, что старшие товарищи пока не дали им санкции на резкие движения. Ибо старшие товарищи всерьез рассчитывают, что им удастся “решить вопрос” в Консти­туционном суде, где-то “докрутив”, что-то “разрулив” и кого-то “доломав”.

Повторимся, обе стороны рассчитывают на положительный для себя исход. Но никто из серьезных людей, посвященных в таинства большой и опасной игры, не тешит себя надеждами на изначальную объективность судейского решения. Эти люди, независимо от того, на кого из вождей они работают, рассчитывают на собственную ловкость, на финансовые возможности своих команд, на человеческие слабости, на благоприятные обстоятельства наконец. Но отнюдь не на непредвзятость людей, облаченных в мантии и облеченных правом толковать Консти­туцию.

В снимающемся на наших глазах политическом сериале (в котором Конституционному суду отведена едва ли не главная роль) на первый взгляд очень много странного. Странная беседа главы государства с судьями КС в канун подписания приснопамятного указа. Мягко говоря, странная осведомленность премьера и спикера о происходящем за закрытыми дверями совещательной комнаты. Очень странная попытка председателя суда Ивана Домбровского подать в отставку и еще более странное, поспешное бегство в отпуск за свой счет. Довольно странный демарш пяти судей (Дмитрия Лилака, Владимира Кампо, Петра Стецюка, Виктора Шишкина и Яросла­вы Мачужак), сообщивших об оказываемом на них давлении, и весьма странные заявления, прозвучавшие на их совместной пресс-конференции. Не менее странная резкость, с которой комментировал поступок судей Александр Мороз. Более чем странный слух о якобы имевшей место попытке заместителя председателя Валерия Пшеничного перебрать на себя полномочия председателя суда и расписать дело о президентском указе еще до того, как его шеф Домбровский ушел в отпуск. И уж совсем странная история о попытке подкупа судьи-докладчика Сюзанны Станик, помещенная на одном из интернет-сайтов и обнародованная депутатом от “Нашей Украины” Русланом Князевичем.

Учитывая все это зададимся вопросом: “Так что же странного в том, что по обе стороны баррикад не верят в непредвзятое, объективное, компетентное, неполитизированное суждение Конституционного суда о президентском указе?” Что странного в том, что подавляющее большинство населения без изумления обсуждает сплетни об астрономических суммах, которые заносятся в кабинеты судей и переводятся на счета в качестве аванса за будущую покладистость? Что странного в том, что журналисты, нисколько не смущаясь, обсуждают, чью сторону (президента или премьера) примет суд вообще и каждый конкретный судья в частности? Хотя принимать чью бы то ни было сторону им воспрещают Консти­туция, профильный закон и присяга.

Конституционные суды в мире для того и существуют, чтобы исполнять роль третейского судьи, стоящего над схваткой. Чтобы не допускать возникновения политических кризисов либо подсказывать правовые выходы из них. Во многих странах именно эти структуры исполняют роль гарантов конституций, что лишний раз подчеркивает их вес, их роль в жизни государства.

После вступления в силу политреформы было абсолютно очевидно, что КС неизбежно придется брать на себя функции рефери в легко прогнозируемых схватках между центрами власти. Но, увы, столь же уверенно можно прогнозировать: с объективным арбитражем, скорее всего, не сложится. “ЗН” неоднократно писало (и эту точку зрения разделяли многие специалисты в области права), что на долю этого состава суда выпадут самые сложные дела за всю историю существования этого института. Справиться с которыми КС будет непросто, потому что этот состав, судя по всему, является самым слабым за всю историю существования этого института.

Политики оказались заложниками собственной недальновидности. Все они — оранжевые, голубые, розовые, красные, а также белые и пушистые имели прямую заинтересованность в том, чтобы в государстве существовала хотя бы одна независимая структура, способная выносить непредвзятые, квалифицированные решения. Вместо этого по “партийной путевке” туда делегировали людей, демонстрировавших личную преданность. Но не всегда умеющих выписать мотивировочную часть, чтобы хотя бы отработать деньги. Поселив на Жилянской послушных исполнителей, политики сделали первую ошибку.

Второй ошибкой стала попытка “подкормить”, которая постепенно превратилась в политику, исповедуемую всеми — и властью (причем всеми ее центрами), и оппозицией. Столь трогательная забота лишь развратила. Некоторые (судя по всему, очень многие) судьи, независимо от личных симпатий и партийных установок, охотно принимали дары и от Банковой, и от Грушевского. Деловито удовлетворяли и через аппарат Кабинета, и через секретариат президента свои жилищные, бытовые и прочие материальные запросы. Кое-кто при этом не гнушался прибегать еще и к щедрости самой крупной оппозиционной силы. Безотказность дающих слишком скоро развратила берущих. От способности изменять точку зрения в зависимости от полученной команды многие перешли к способности изменять ее в зависимости от предложенной суммы. А когда настало время отвечать на вопрос “С кем вы, мастера права?”, выяснилось, что большинство мастеров вообще предпочло бы остаться в стороне.

Обнаружив, что они долгое время инвестировали воздух, политические бонзы позволили себе публичное раздражение. И это было третьей ошибкой. После всего того, что ведущие политики (независимо от ориентации) наговорили в адрес суда, их обещания принять как должное любое решение КС ломаного гроша не стоят. Потому что веры в абсолютную справедливость, изначальную незаангажированность этого решения в обществе не осталось. Мы не знаем, когда будет вынесен вердикт судей по поводу президентского указа, не знаем, каким он будет и будет ли вообще. Но что бы в итоге ни записали в судьбоносном решении, половина страны воспримет его как лишнее подтверждение продажности судей, половина — как очевидное свидетельство могущества своих политических кумиров. Даже если мы станем свидетелями действительно объективного приговора (беспощадного по отношению к одним, оправдательного по отношению к другим, но исключительно честного), в его незаангажированность мало кто сможет поверить.

С легкой руки окончательно вышедших за рамки приличия политиков страна лишилась одного из последних мифов. В общественном сознании Конституционный суд достаточно долго воспринимался как некий загадочный орден рыцарей без страха и упрека, каста посвященных, совет старейшин и мудрейшин. Красивый образ серьезно потускнел после легендарного решения о третьем президентском сроке. Сегодня для подавляющего большинства населения орган конституционной юрисдикции ничем не отличается от любого районного суда, в котором можно решить любую проблему — были бы деньги. Точнее, нет, отличается: для решения проблемы в этом суде, по мнению обывателя, нужны большие деньги. Беда в том, что, разрушая мифы, политики рубят сук, на котором еще кое-как удерживаются. Ибо следующим развенчанным мифом может оказаться миф о государстве по имени Украина.

Многие эксперты в области права высказывают предположение, что в любом постсоветском государстве конституционный суд не является абсолютно независимым институтом. Но при этом, как считают специалисты, в той же России немало людей, для которых доброе имя, репутация, уважение со стороны коллег — ценность, которую они не готовы заложить в политическом ломбарде.

В Украине ситуация куда более печальная. Знатоки утверждают, что авторитетных, квалифицированных специалистов в области конституционного права не так много. Некоторые скептики полагают, что их не наберется даже на полный комплект КС. Но и тем немногим, что есть, нелегко туда пробиться. Держателям партийных касс и носителям властных портфелей не нужны компетентные и независимые. Им нужны беспрекословные исполнители. А теперь давайте задавать риторические вопросы. Может ли быть независимым в суждениях вчерашний чиновник, испытывающий генетический страх перед всяким обладателем командного голоса и аппарата правительственной связи? Могут ли быть незаурядными знатоками конституционного права воспитанные советской системой бывший прокурорский работник или сотрудник пенитенциарной системы, для коих единственным источником права всегда был телефон и коими чья-то свобода воспринималась исключительно как производственная недоработка? Может ли дорожить репутаций “карьерный” судья, прошедший всю иерархическую лестницу системы и привыкший к тому, что каждая ступенька означала лишь увеличение “гонорара” за “правильно” рассмотренное дело? Может ли сполна проникнуться ответственностью за судьбу государства человек с опытом работы и психологией завхоза? Могут ли быть объективными люди, связанные с теми или иными власть имущими дружескими, родственными или бизнесовыми интересами?

Когда человек в кругу своих практически не скрывает, что голосует по указке выдвинувшей его партии, потому что он состоит на довольствии этой партии и она, партия, поставила его сюда “смотрящим”, зачем ему разбираться в тонкостях юриспруденции. Зачем “смотрящему” мантия? Незачем. И потому он может себе позволить себе прийти в храм конституционализма в спортивном костюме. Что ж, сие одеяние более пристало реальному статусу земляка премьера.

Профессиональная неспособность продуцировать решения, которых ждет страна, банальный страх этих решений и страх перед теми, кто эти решения заказывает, парализовал коллективного спасителя государства. С тоской наблюдая за этим параличом, некоторые политики уже говорят о необходимости изменить принцип отбора судей КС, механизм назначения, сферу компетенции суда. Но изменить следовало бы, в первую очередь, само отношение политиков в этому органу и к людям, в него входящим. Независимо от имен и симпатий.

Кто бы как ни относился к прежнему президенту и прежним созывам Рады, но хотя бы пытались делегировать в КС профпригодных граждан. И сегодняшней “цветной” власти, и вчерашней оранжевой не до подобных условностей. А в своем отношении к судьям они ничем не отличаются от власти позавчерашней.

Рассказывают, что Виктор Медведчук, будучи главой администрации президента, попросту собирал судей КС у себя в кабинете и раздавал, скажем так, рекомендации. На фоне этого недавняя публичная встреча Ющенко с членами суда — просто невинная шалость. Можно ли ее считать попыткой давления на суд? При желании — можно. Но можно только догадываться, как давят на суд, когда нет софитов, камер и диктофонов. В свое время довелось слышать о подробностях застолья, посвященного дебютному назначению Януковича на должность премьера. На празднование “Дня взятия Киева”, по слухам, были приглашены, в том числе, и судьи КС. Причем председателю суда (фамильярно обратившись к нему по имени) Виктор Федорович, якобы задал “безобидный” вопрос: “Ну что, будем сотрудничать?” Можно ли считать это давлением?

К счастью, ваш покорный слуга на эту вечернику приглашен не был, а потому лично этого вопроса не слышал. Но верить в подобное мне никто не запретит. Я в это верю. И потому, что это вполне в духе представителей данной элиты. И потому, что судьи сами дают повод так с ними обращаться. На них давят? Возможно. Потому что они сами дали повод на себя давить. Приходя на совещания к Медведчуку, вечеринки к Януковичу и собеседования к Балоге. Давая клятвы верности и обещая помочь. Выпрашивая квартиры, дачи, машины, стройматериалы и деньги на ремонт. Позволяя делать себе непристойные предложения и задавать себе двусмысленные вопросы.

Я готов поверить и в то, что заявление пяти судей — не столько их собственная инициатива, сколько элемент технологии, разработанной людьми, не имеющими отношения к праву и не имеющими права иметь отношение к Конституционному суду. Это не означает, что эти члены КС не были искренними. Но не думаю, что это был их выбор. Кто-то, вполне возможно, не мог отказать президенту или главе его секретариата. Кто-то страховался — демонстрируя позицию, он рассчитывал, что это зачтется ему в будущем. Кто-то просто мечтал о своей минуте славы. Можно, впрочем, предположить: как минимум двое были убеждены, что, созвав пресс-конференцию, они в самом деле исполнили свой гражданский долг. Не подумав при этом, что подобным шагом они раскололи единственного судью расколотой страны. КС и до этого не был единым органом. Возможно, никогда бы им и не стал. Другая сторона постаралась бы об этом позаботиться. Но теперь точно никогда и не станет. Разработчики PR-хода, подтолкнувшие судей к двусмысленном поступку, должны осознавать меру ответственности за содеянное. Но, к сожалению, не осознают. Для них суд — орудие борьбы за власть, не более. Все прочее — сантименты.

Политикам не до лирики. Они увлечены математикой. Они умножают ставки, прибавляют хлопот оппонентам и делят на своих и чужих. Они прикидывают шансы: девять членов — синие, пятеро — оранжевые, четверо — колеблются. Напрочь отбрасывая мысль о том, что хотя двое или трое могут иметь собственное мнение, которое не изменят ни угрозы, ни посулы, ни призывы. Они, политики, с тревогой анализируют информацию о том, что трое членов КС нездоровы. Они видят в этом исключительно элемент интриги, напрочь отбрасывая мысль о том, что у судей есть сердце. И оно может болеть.

Все меньше верящих в это и за пределами партийных офисов и административных зданий. Недавний опрос Киевского института социологии (проведен в период с 29 марта по 3 апреля, опрошен 2041 респондент, погрешность — не более 2,8%) — тому подтверждение. Ровно половина граждан не верит в способность КС принять объективное правовое решение. Верят — только 10%. Немногим больше (12%) — считают, что в Конституционном суде трудятся честные люди. Эта математика — приговор не только самому суду, но и политикам, сотворившим его по своему образу и подобию.

Cергей РАХМАНИН