Литая летопись Ивана Рыжкова

Позавчера исполнилось 85 лет со дня рождения выдающегося харьковского ученого-литейщика, лауреата Ленинской премии

Он ушел из жизни рано, много лет назад, но успел сделать очень многое: геройски воевал в Великую Отечественную, раненый, вытащил друга из горящего танка, учил детей в школе математике, а затем — студентов литейному делу, а самое главное — сумел облегчить современникам один из самых и, да не обидятся на меня литейщики за это слово, — “грязных” и тяжелых производственных процессов.

25 и одна

Большинство технологических операций в литейном производстве очень трудоёмки, протекает при высокой температуре с выделением газов и пыли.

В то же время литье — основа нашей технической цивилизации. Этим методом изготовляется примерно половина всех заготовок деталей машин, а в некоторых отраслях машиностроения, например, в станкостроении, доля литых изделий составляет 80%.

Литые детали используют в металлообрабатывающих станках, двигателях внутреннего сгорания, компрессорах, насосах, электродвигателях, паровых и гидравлических турбинах, прокатных станах, тракторах и комбайнах, автомобилях, локомотивах, вагонах. Значительный объём литых изделий, особенно из цветных сплавов, потребляют авиация, оборонная промышленность, приборостроение, где отливки чрезвычайной сложности и повышенной точности требуют каждый раз особых решений, больших научных поисков, часто становятся выдающимися произведениями литья.

Отечественное литейное производство имеет давние исторические традиции и достойную научную школу, которая буквально расцвела достижениями после Великой Отечественной войны, когда в СССР были созданы крупные научные центры, занимающиеся литейными проблемами. Например, ВНИИЛитмаш, НИИТАвтопром, ВПТИТяжмаш, Институт проблем литья при АН УССР. Появились отраслевые научно-исследовательские институты, лаборатории и КБ практически на всех ведущих машиностроительных предприятиях страны.

На этом фоне не затерялась и деятельность ученых кафедры литейного производства Харьковского политехнического института, которая обрела широкое признание в промышленности благодаря тому, что именно здесь впервые в мире была разработана технология изготовления форм и стержней из самотвердеющих формовочных смесей.

“Задание сначала было, можно сказать, скромным: помочь литейщикам избавиться трудоемких операций при отливке форм. Ибо при их отливке на одно только уплотнение смесей уходит много времени, энергии, проводятся лишние операции, — рассказывал автор разработки профессор Иван Рыжков корреспонденту вузовской многотиражки. — Идея создания смесей, которые бы уплотнялись сами под влиянием своего веса, родилась в нашей лаборатории формовочных материалов. Однако одной идеи было мало. Необходимы были сотни экспериментов. Идея была поддержана не только на словах, а и на деле. Нам помогали советами, расчетами. Любопытный замысел становился все более перспективным.

Для большей наглядности давайте представим себе два одинаковых литейных цеха, которые выпускают одну и ту же продукцию. Они отличаются только тем, что в одном из них стержни производятся по старой технологии, а в другом — по новой, с использованием так называемых жидких самотвердеющих смесей. Эти смеси дали возможность избавиться трудоемкой обработки, облегчить условия труда рабочих-литейщиков”.

При этой технологии средства механизации существенно упрощались, что в значительной степени позволяло повысить производительность труда на участках изготовления стержней и форм. Кроме того, правильный выбор формовочных смесей в литейном производстве имеет решающее значение, поскольку это влияет на качество получаемых отливок. Лицензии на новые смеси приобрели французские, итальянские, датские, шведские, американские, норвежские, индийские фирмы. Монография харьковского профессора Ивана Рыжкова была издана в Японии.

Честно говоря, когда на сайте механико-технологического факультета НТУ “ХПИ” я прочла, что “И. В. Рыжков — бывший проректор ХПИ, единственный из политехников за всю историю вуза лауреат Ленинской премии, наиболее престижной награды в бывшем Советском Союзе”, — сначала усомнилась категоричности этого утверждения.

Лауреаты этой наивысшей премии Советского Союза — авиаконструктор М. Гуревич, физики-теоретики Евгений и Илья Лифшицы — выпускники ХПИ. Гениальный конструктор танков, лауреат Ленинской премии Александр Морозов основал в ХПИ кафедру. Но, пожалуй, Иван Рыжков действительно единственный “ленинский” лауреат, удостоенный этого звания за работы, произведённые именно в стенах политеха.

Начиная с 1957 года Ленинские премии присуждались ежегодно ко дню рождения В. И. Ленина за выдающиеся достижения и научные труды; архитектурные и технические сооружения; внедренные в народное хозяйство изобретения, конструкции машин, новые материалы, а также за наиболее выдающиеся произведения литературы и искусства. С 1967-го их стали присуждать раз в два года. Интересно, что первоначально количество премий достигало 42, но в 1967 году, когда этой награды был удостоен Иван Рыжков, ЦК КПСС и Совет министров СССР ограничили их до 25.

Старший брат

Рассказывает вдова ученого Алла Степановна Рыжкова:

— Иван Васильевич рос без родителей, которые умерли рано, семья голодала, ему пришлось как старшему в семье помогать двум братьям и сестре. При этом он был необычайно принципиален, даже в мелочах, очень требователен к себе и другим, обладал трепетным чувством долга, скромностью и отзывчивостью. Он был необычным человеком.

— А что в нем было необычного?

— Понимаете, это словами трудно передать. Он выделялся своей сутью, своим поведением, поступками. За плечами у него была трудная жизнь. Но школу он окончил с отличием, институт с отличием. Очень много читал, это был по-настоящему образованный человек, любивший литературу, искусство, особенно оперное.

Обожал детей, особенно дочь. Мы жили в молодости на Холодной Горе, он брал книжку в одну руку, дочку — в другую, и в Карповский сад — заниматься. Дети не были помехой. Но в смысле продвижения в институт или получения должности, как это сейчас понимается, он собственным детям протекции не делал. Он считал, что человек должен пройти армию, поработать на заводе, всего добиться сам.

После окончания ХПИ его оставляли в аспирантуре, а он отказался, сказав, что не может быть настоящим ученым, не узнав производство. Он пошел на завод малых агрегатных станков, попросился в самый трудный цех и вывел его в передовые.

То есть все, за что он брался, должно было быть сделано наилучшим образом. Никогда не оставлял ближнего в беде. На фронте был такой случай. Он был командиром взвода танков. В бою в танк попал снаряд, и у Ивана Васильевича были сильно обожжены лицо, руки, а нога — разорвана. И, представьте себе, в таком тяжелейшем состоянии он успел вытащить из горящей машины своего друга — механика-водителя. А после госпиталя — опять фронт.

— Раны давали знать о себе?

— Шесть месяцев после ожога лица он ничего не видел, но потом постепенно зрение восстановилось, рубцы затянулись. Однако всю жизнь он страшно мучился после ранения в ногу. Рана периодически открывалась, и тогда он начинал заметно хромать.

Был очень скромным человеком. Ему говорили: инвалид войны имеет право поставить гараж во дворе. Он отвечал: я не буду ставить гараж под окнами соседей.

Нередко, когда я жаловалась, что у меня болит голова, он только улыбался, поддерживая меня: да что ты — это же такая ерунда!

После той боли и тех ужасов, которые он пережил на фронте, ему уже ничего не было страшно.

Мы часто выезжали отдыхать и порыбачить в село, расположенное на реке Псел, где ловились огромные щуки. И вот однажды произошел такой случай. Поздним вечером около полуночи буквально влетела к нам во двор девушка и закричала: “Помогите, на меня напали бандиты!”

Иван Васильевич вышел и видит двух парней. Они нагло требуют: “Отдайте нам девушку!” Причем один из них, не стесняясь, говорит: “Вот этот светлый плащ с нее я отошлю своей жене!” Самые настоящие бандиты! Только они не знали, что встретились с настоящим фронтовиком. Мой муж схватил первое попавшееся под руку бревно, толстую такую палку, и пошел прямо на них. Парни испугались и убежали. А двор наш выходил задами к лесу, то есть бандиты вполне могли вернуться и отомстить. Но, слава Богу, обошлось.

Как-то ему очень захотелось поехать по тем местам, где он воевал, под Ленинград. Он, кстати, именно там был второй раз очень тяжело ранен. Но сначала решили заехать в мое родное село под Курском, навестить моих родных, которых я давно не видела. Только мы приехали, к нам прибежала соседка вся в слезах. У нее прооперировали сына, мальчика лет 12 — 13, и она взяла его из больницы домой, но у ребенка поднялась высокая температура, а село глухое — ни рейсовых автобусов, ни “скорой помощи”. Иван Васильевич, естественно, предложил отвезти мальчика в город на своей машине. Ребенка оставили в больнице, потому что, оказалось, у него осложнения после операции. А у этой женщины была тяжело больна мать, и она не могла остаться с сыном в городе. И Иван Васильевич несколько раз возил ее в Курск — к больному ребенку. Так мы не сумели поехать в Ленинград, ведь отпуск ушел на помощь этой женщине, и мы не успевали вовремя вернуться на работу.

— Это очень многое говорит о человеке. Но вернемся к литью. Наверное, внедрить свою разработку ему было не так-то просто?

— Очень трудно! Ведь новые формовочные смеси внедрены были на 200(!) предприятиях в разных уголках Союза, и везде он стремился сам побывать, посмотреть, как идут дела.

А до этого ему пришлось проводить сотни экспериментов. Он не выходил из своей лаборатории сутками. Это был трудоголик в высшей степени этого слова. Я его дома почти не видела, при этом он уже заведовал кафедрой, читал лекции...

— Откуда взялось столько сил у дважды раненного инвалида войны?

— Иван Васильевич тогда сильно надорвал здоровье. Получил Ленинскую премию, а через несколько месяцев у него случился инфаркт.

* * *

Говорят, литейщики — своеобразные летописцы. Их летописи мало стираются временем. По литым изделиям пишутся истории, восстанавливаются древние языки, уточняются подробности больших событий, социальный строй, взаимоотношения между народами. Конечно, при массовом производстве на каждой детали, отлитой с помощью технологии, разработанной Иваном Рыжковым, невозможно поставить печать, как это делали на своих изделиях мастера далекого минувшего. Но Иван Рыжков воспитал не одно поколение студентов, аспирантов, подготовил 15 кандидатов наук, многие из его воспитанников стали профессорами и заведующими кафедрами ХПИ. И можно сказать, что его “золотой” автограф остался в истории отечественной науки и техники.

Елена ЗЕЛЕНИНА