Замороженная взрывоопасность

Есть на земле места, где война, как бы давно она ни закончилась, стала непременным атрибутом обыденной жизни. Город Шуша в Нагорном Карабахе — одно из них. В начале девяностых здесь шли кровопролитные бои между армянами и азербайджанцами. Но и после 1994-го, когда было подписано перемирие, война не уходит из этих мест. До начала конфликта здесь жили около семнадцати тысяч человек. Сегодня — чуть более пяти тысяч. Город пытается оправиться от войны: ремонтируют дороги, реставрируют рынок, восстанавливают памятники истории. Но Шуша все же остается городом разрушенных мечетей, почерневших от дыма пустующих домов в мусульманском квартале, заросших непроходимыми кустами ежевики дворов, стел погибшим солдатам сил самообороны Нагорно-Карабахской республики у придорожных родников.

Люди привыкли к разрушениям. Их не пугают новости о перестрелке в зоне безопасности, сидящие в засадах снайперы. В Шуше часто приходилось слышать: “Мы привыкли к постоянному дыханию войны”. Война давно стала непременным спутником жизни горожан…

В Шуше, как и во всем Нагорном Карабахе, не осталось азербайджанцев. Хотя до войны они составляли 98% населения города. Те, кто не был убит во время конфликта, бежали в Азербайджан вместе с отступающими войсками. Для Баку Нагорный Карабах — это азербайджанская земля, находящаяся под оккупацией агрессора. Не проходит и дня, чтобы президент Азербайджана Ильхам Алиев не высказался о восстановлении суверенитета над этим регионом. При этом он не исключает возможности решения вопроса и силовыми, военными средствами. Так неужели над Южным Кавказом вновь витает призрак армяно-азербайджанской войны? Азербайджанские политики говорят: их армия готова выполнить приказ своего главнокомандующего. Очевидно, что подобные заявления не могут не тревожить Ереван — бюджет военного ведомства Азербайджана превышает весь годовой госбюджет Армении.

Министр иностранных дел Армении Эдвард Налбандян заметил во время встречи с группой украинских журналистов: “Угрожать — то же самое, что начинать агрессию”. Не исключил возможности новой войны и генерал-майор Гайк Котанджян, возглавляющий Национальный институт стратегических исследований министерства обороны Армении: “Налицо рост диверсионных актов со стороны Азербайджана”. В этом случае конфликт на границе может перерасти в полноценные боевые действия.

У независимых армянских аналитиков, правда, свое мнение. В беседе с “Зеркалом недели” сотрудник Института Кавказа Сергей Минасян выразил сомнение, что Азербайджан начнет войну, “в том числе и из-за позиции Запада. Но это не означает, что война не может начаться: российско-грузинский конфликт 2008-го показал, что политики иногда могут принимать иррациональные решения. Война может быть успешной только в условиях блицкрига. Но для Азербайджана это невозможно”. Как и глава Аналитического центра по глобализации и региональному сотрудничеству Степан Григорян, многие эксперты полагают: учитывая сложившуюся патовую ситуацию вокруг нагорно-карабахской проблемы, Ильхам Алиев стремится подвергнуть Армению внешнему давлению и вынудить ее пойти на уступки. “У Азербайджана, за исключением шантажа, нет ресурсов давления на Армению и Нагорный Карабах”, — подводит итоги Сергей Минасян.

В Ереване готовы к компромиссам. Но не под угрозой начала войны и внешнего давления: это выглядело бы как проявление слабости. И не за счет независимости Арцаха: для армян Нагорно-Карабахская республика стала символом возрождения армянской государственности. А это очень важно для нации, на протяжении последних восьми столетий не имевшей своего государства и испытывавшей притеснения со стороны империй, для нации, пережившей геноцид. Все это необходимо принимать во внимание, когда речь заходит об урегулировании карабахской проблемы: сегодня Нагорный Карабах стал фактором, который во многом определяет модель поведения современной Армении. Да и Азербайджана также. Непризнанная республика влияет на внешнюю политику Еревана и на его выбор союзников, внутриполитические процессы и экономику Армении, будничную жизнь простых людей.

Ни мира, ни войны

В конце восьмидесятых движение “Карабах” начиналось с призывов о воссоединении с Арменией. Да и сегодня многие карабахцы считают независимость промежуточным этапом на пути воссоединения Нагорного Карабаха с Арменией. “Сейчас для нас важна независимость Нагорного Карабаха. А там посмотрим, что будет дальше. Ведь наше движение началось с призывов воссоединения с Арменией”, — говорит один бывший член карабахского парламента. “Это не была война между христианством и исламом. Это была война по политическим причинам: мы воевали за освобождение. Мы освободили Нагорный Карабах. Надеюсь, освободим и Нахичевань. Это армянские земли. Мы здесь жили”, — в свою очередь рассказывает священник монастыря Гандзасар Тер-Грирор, который во время войны был капелланом армии НКР.

Фактически воссоединение Армении и Нагорного Карабаха уже произошло. Их связывает Лачинский коридор. Армянская армия участвует в обороне Карабаха. Карабахская экономика практически интегрирована в армянскую. Ереван и Степанакерт имеют единую валюту — армянский драм, а госбюджет НКР наполовину формируется за счет госкредитов Армении. Граждане Арцаха, помимо своего паспорта Карабаха, носят в кармане и паспорт гражданина Республики Армения: это дает им право ездить по всему миру. А карабахские политики, переехав из Степанакерта в Ереван, без проблем становятся послами Армении, министрами, главами правительств, президентами. Выходцы из Нагорного Карабаха и два последних президента Армении — Роберт Кочарян и Серж Саргсян.

Но официальная позиция Степанакерта иная. Отвечая на вопрос “Зеркала недели”, президент НКР Бако Саакян сказал, что “на повестке дня стоит вопрос не о присоединении Нагорного Карабаха к Армении, а только о международном признании”. Любопытно, но Ереван, ближайший союзник Степанакерта, до сего времени так и не признал независимость Нагорного Карабаха. Армяне говорят — из тактических соображений. Спикер нагорно-карабахского парламента Ашот Гулян, например, считает, что “признание со стороны Армении — технический шаг. Сейчас же нам это признание может помешать”.

Все участники конфликта декларируют свою заинтересованность в его скорейшем урегулировании. Но каждая сторона хочет, чтобы оппонент играл на его условиях. Вот Степанакерт добивается права сидеть за столом переговоров, а Баку — против, предпочитая вести переговоры с Ереваном. Никто не хочет уступать. А ведь это один из ключевых вопросов. “Я не вижу в перспективе, что Азербайджан сядет за стол переговоров с Нагорным Карабахом”, — уверен директор Института Кавказа Александр Искандарян. Но можно согласиться с Эдвардом Налбандяном, полагающим, что “без прямого участия Карабаха в переговорах, без согласия Карабаха по договоренностям по урегулированию, без подписи Карабаха невозможно говорить о каком-то урегулировании”.

А ведь это только один из многих пунктов разногласий. Другой ключевой момент — статус Нагорного Карабаха. Степанакерт готов говорить только о признании со стороны Баку независимости Нагорно-Карабахской Республики. Только в обмен на это карабахцы согласны вести речь о возвращении Азербайджану территорий, входящих в зону безопасности вокруг НКР и о возвращении беженцев. И от этой принципиальной позиции Степанакерт не намерен отступать ни на йоту, что и подтвердил “Зеркалу недели” президент НКР Бако Саакян: “Независимость и безопасность Нагорного Карабаха не может быть предметом обсуждения… предметом обсуждения, компромиссов могут стать буферная зона и Лачинский коридор”.

Ереван в своей позиции исходит из принципа права наций на самоопределение и исключает разговор об изменении статуса республики. А вот Баку ставит во главу угла принцип территориальной целостности и готов предоставить региону только автономию. (К сожалению, нам не удалось получить более детальную информацию о нынешней позиции азербайджанской стороны. Соблюдая принципы объективной журналистики, “Зеркало недели” обратилось за разъяснениями в посольство Азербайджана в Украине. Однако посол Эйнулла Мадатли отказался от комментариев. Наконец, стороны придерживаются разных взглядов относительно возможного появления миротворцев в зоне конфликта, которые могли бы обеспечить безопасность местного населения и гарантировать возвращение беженцев…

Учитывая эти сложности, в Ереване полагают, что обсуждение статуса должно стать конечной точкой переговоров, а не начальной. “Армения в этой ситуации может рассмотреть некоторые варианты компромисса с Азербайджаном, которые устроят и карабахцев. Но стороны не готовы к компромиссам. На сегодняшний день это замкнутый круг”, — говорит Александр Искандарян.

В результате урегулирование замороженного конфликта вообще становится практически нереальным. Во всяком случае, для ближайших одного—двух поколений. Ведь жители Нагорного Карабаха, а сегодня это этнические армяне, не собираются возвращаться в состав Азербайджана. Давид Бабаян, сотрудник администрации президента НКР, философски замечает: “Вот живут в Москве армяне и азербайджанцы. Нормально живут. Но в одном государстве не получается: мы слишком разные”. “Возвращение невозможно. Азербайджанцы нас выдавливали из Нагорного Карабаха. Посмотрите на Нахичевань: там не осталось ни одного армянина. А было большинство”, — в свою очередь категорично констатирует житель Степанакерта Ашот.

В ситуации, когда стороны не могут договориться, трудно переоценить роль Минской группы ОБСЕ. “Сегодня функция Минской группы ОБСЕ — поддержка канала общения между сторонами конфликта. Не надо от нее ожидать слишком многого: невозможно урегулировать конфликт, на который не готовы пойти сами стороны”, — полагает Александр Искандарян. Но это состояние между миром и войной, когда не определен статус Нагорного Карабаха, устраивает многих. “Поскольку мирное соглашение невозможно, сегодняшний неопределенный статус выгоден для всех. Альтернативой этому может быть только война”, — в свою очередь замечает Давид Бабаян. С этим мнением согласны многие наши собеседники.

“Мы делаем то, что делаем, потому что живем там, где живем”

Стратегия национальной безопасности Армении четко определяет страны, которые угрожают безопасности страны. Это Азербайджан и Турция. Из-за Нагорного Карабаха они осуществляют блокаду Армении. Из-за нагорно-карабахского конфликта у Еревана отсутствуют дипломатические отношения с Анкарой и Баку: у армян с азербайджанцами вообще действует только соглашение о перемирии. А это состояние холодной войны, которое может в любой момент перейти в фазу вооруженного противостояния.

Учитывая экономические возможности этих стран, их военный потенциал и человеческие ресурсы, Ереван хочет иметь в регионе союзника, который бы гарантировал Армении безопасность. По мнению армянских политиков, выбор небольшой, и только Россия может играть эту роль. В справедливости этого, говорят тамошние аналитики, “мы убедились в 2008-м, поскольку события в Грузии показали, что НАТО не способно защитить страну-партнера”. Ради собственной безопасности Ереван предоставил свою территорию для российской военной базы и нынешним летом продлил сроки ее пребывания на 45 лет, а российские пограничники уже год охраняют границу Армении. Даже самые убежденные армянские евроатлантисты признают: “Российское военное присутствие — необходимость, поскольку это вопрос суверенитета Армении. Россия защищает нас от угроз, исходящих от Турции и Азербайджана”.

Россия не просто военный союзник, но и основной торгово-экономический партнер Армении, а россияне сделали наиболее крупные инвестиции в армянскую экономику. “Армения — трехмиллионная страна с небольшим рынком. Она находится в состоянии перемирия с Азербайджаном. И в этой ситуации особо выбирать из инвесторов нам не приходится”, — поясняет Александр Искандарян.

В результате в полной или частичной собственности российских компаний находятся практически все стратегические предприятия Армении. В том числе и объекты топливно-энергетической сферы: компания “АрмРосгазпром”, Разданская ТЭС, Севано-Разданский каскад ГЭС, распределительные сети, Армянская АЭС. В 2008 году к ОАО “РЖД” перешло концессионное право на управление армянской железной дорогой. Российский капитал взял под контроль армянскую алюминиевую и фольгопрокатную промышленность, традиционно занимающие второе место в армянском экспорте. А авиакомпания “Сибирь” выкупила контрольный пакет “Армянских авиалиний”. Владеют россияне и оборонными предприятиями, а также всеми армянскими предприятиями по производству синтетических алмазов для нефтебурового инструмента. Из трех операторов мобильной связи два — российские.

Благодаря Армении Россия укрепляет свои геополитические позиции на южнокавказской шахматной доске, где база в Гюмри рассматривается Кремлем как средство сдерживания Турции. Это вынуждает россиян на многое закрывать глаза. Союзнические отношения с Москвой не мешают Армении иметь своих национальных героев, которых в России, без сомнения, на официальном и обывательском уровне посчитали бы предателями и коллаборационистами. В Армении почитают не только участников Второй мировой войны маршала Ивана Баграмяна и адмирала Ивана Исакова, национальными героями также являются дашнаки Гарегин Нжде и Драстамат Канаян (“генерал Дро”).

В годы Второй мировой Нжде и Канаян не просто сотрудничали с гитлеровской Германией, а участвовали в формировании подразделений Армянского легиона в составе вермахта. Батальон Армянского легиона, которым, кстати, и руководил “генерал Дро”, принимал активное участие в операциях по оккупации Крыма и наступлениях на Кавказ. В 2000-м тело Канаяна, скончавшегося в 1956 году в Соединенных Штатах, было с воинскими почестями перезахоронено в Апаране возле мемориала воинам-героям. Кремль воспринял все эти действия спокойно, без истерик в телеэфире и угрожающих заявлений своего МИДа. В общем без надрыва, сопровождавшего реабилитацию в украинском государстве участников национального освободительного движения Степана Бандеры и Романа Шухевича. Ведь Армения — “форпост России на Южном Кавказе”.

Специфические армяно-российские отношения дают основания многим экспертам говорить: Армения — сателлит России, глубокая российская провинция. Однако сами армяне смотрят на проблему иначе. “Мы делаем то, что делаем, потому что живем там, где живем”, — говорит эксперт Александр Искандарян. Особые отношения с Москвой не мешают Еревану, участнику ОДКБ, интенсивно сотрудничать с Североатлантическим альянсом и реформировать армию в соответствии с рекомендациями натовских военных. Союзнические отношения с Россией не мешают Еревану считать Тбилиси стратегическим партнером, ведь через автомобильные дороги этой страны в основном идут товары и продовольствие в Армению: через Грузию поступает четыре пятых армянского импорта. В этом суть армянской политики, которую политологи называют комплементаризмом: стремление не противопоставить себя России и Западу, а совмещать их интересы на благо своей страны.

“Россия хочет иметь флаг на Южном Кавказе. Что же, это атавизм, наследие имперского прошлого. Но этим следует воспользоваться”, — рассудительно полагают многие армянские политологи. Не случайно в Армении распространено мнение: пусть уж лучше границу охраняют русские парни, а армянские мальчики будут учиться в европейских и американских университетах. И если люди старшего поколения, выросшие в стране, где столицей была Москва, тепло относятся к России, то молодые люди не испытывают подобных ностальгических чувств. “Среди моих студентов больше половины лучше говорят на английском, чем на русском. Молодые люди редко бывают в России”, — замечает Александр Искандарян. И когда Россия повышает цены на газ, растет и недовольство Москвой в армянском обществе.

“Нам важно, чтобы экономические интересы России в других странах не превалировали над политическими отношениями Москвы с Ереваном, чтобы интересами Армении не жертвовали в угоду третьим государствам”, — резюмирует депутат армянского парламента, член партии “Дашнакцутюн” Ара Нранян. В свою очередь Сергей Минасян полагает: “Основа отношений Армении и России — безопасность. Если будет видно, что Россия не сможет обеспечить безопасность Армении, то, несмотря на экономические выгоды, Ереван пересмотрит эти отношения”. И хотя высокопоставленный армянский дипломат во время встречи с группой украинских журналистов заметил, что “если Армения и Россия союзники, то мы не можем сомневаться в своем партнере и искать ему новые альтернативы (РФ и ОДКБ. — В.К.)”, очевидно, что военная и экономическая зависимость Еревана от Москвы обременяет армянское руководство, поскольку сужает поле для маневра. “Почему мы поддерживаем нормализацию турецко-армянских отношений? Потому что это — альтернатива России”, — поясняет аналитик Степан Григорян. Не только в политических отношениях, но и в торгово-экономических. Ведь сегодня в Армении очень мало, по сравнению с российскими, западных инвестиций.

В поисках альтернативы России

Необходимость расширения круга своих торгово-экономических и политических партнеров в Армении особо почувствовали в этом году, когда Москва приняла решение запретить экспорт зерна. Для Еревана этот шаг оказался весьма болезненным. Страна может обеспечить себя собственной пшеницей только на 37%. Остальную часть она импортирует. В основном из России: 300—400 тысяч тонн ежегодно. Поэтому Ереван обратился к Киеву с просьбой поставить 100 тысяч тонн пшеницы и 50 тысяч тонн кукурузы. По информации “Зеркала недели”, вопрос еще прорабатывается. Но наша страна, скорее всего, откликнется на эту просьбу: как сообщил Николай Азаров, несмотря на снижение сбора урожая, Украина готова помочь Армении и Грузии продуктами питания.

Армяне хотят развивать с украинцами политические и торгово-экономические отношения. Вот и глава армянского внешнеполитического ведомства Эдвард Налбандян говорит, что “нам надо расширять торгово-экономическое сотрудничество. Это означает не только повышение товарооборота, но и совместные проекты в экономике”. Хотят улучшить отношения с Ереваном и в Киеве. Но до последнего времени основным партнером Киева был Баку, и потому украинско-армянские отношения развивались в контексте украинско-азербайджанских. “В отношениях Украины и Армении существуют определенные проблемы. И мы часто голосуем друг против друга в международных организациях”, — констатирует Степан Григорян.

Причина заключалась в том, что Азербайджан, в отличие от Армении, располагает серьезными запасами нефти и газа. Для украинского руководства, которое долгие годы декларировало политику диверсификации источников и путей доставки энергоносителей, это во многом предопределило выбор союзников нашей страны в регионе. Киев и Баку заявили о стратегическом партнерстве, а украинская власть четко артикулировала свою официальную позицию: Украина поддерживает территориальную целостность Азербайджана. Дело не ограничивалось словами: наша страна поставляла своему стратегическому партнеру в регионе оружие и военную технику. Очень показателен факт: украинское и армянское внешнеполитические ведомства в своей переписке не употребляют термин “дружественные страны”, а “дружественные народы”.

Сегодня в Киеве популярны идеи экономизации внешней политики: украинцы ищут новые рынки сбыта своей продукции. Но строить отношения с Арменией нашей стране необходимо крайне вдумчиво. Ведь развитие торгово-экономических отношений с Киевом не является самоцелью для Еревана. Их задача, что признают и сами армянские эксперты, — прервать военно-техническое сотрудничество Украины с Азербайджаном. “Украина помогает осуществлять перевооружение Азербайджана. Это не является положительным элементом. Надеюсь, что новое руководство Украины будет воздерживаться от шагов, способных дестабилизировать ситуацию в регионе”, — сказал во время встречи с группой украинских журналистов спикер нагорно-карабахского парламента Ашот Гулян.

По мнению Эдварда Налбандяна, Украина и Армения имеют большой потенциал в сотрудничестве. Однако насколько успешно он будет реализован, зависит, в том числе, и от местных, специфических условий. Например, в 2005—2006 годах украинские инвестиции пошли в Армению, в частности, на Ванадзорский химкобинат. Но после того как украинцы запустили производство на комбинате, последовала рейдерская атака, вынудившая украинцев уйти. Сегодня контрольный пакет акций этого завода у нашей компании выкуплен россиянами…

Украина занимает в Армении пятое место по объемам торгово-экономического сотрудничества. В армянских магазинах неплохо представлены наши конфеты: собеседники “ЗН” не раз признавали, что их родные часто приносят домой украинские сладости. Пользуются популярностью и украинские соки по цене местных напитков. Все дело в экономической политике армянского правительства: поддерживая заниженный курс драма по отношению к доллару, оно стимулирует импорт. Украинская водка потеснила на прилавках ереванских магазинов и российский продукт. Дело дошло до того, что армянские умельцы создают “двойники” нашей водки и продают собственный продукт с названиями, имитирующими украинский бренд. Как правило, используются настоящие, бывшие в употреблении бутылки, и этикетки, похожие на оригинальные.

Дело дошло до того, что на этикетке одной из марок водки использовался наш герб — тризуб — в перевернутом виде. Очевидно, что армянину трудно отличить экспортную водку от поддельной. А страдают украинские производители. Но, несмотря на протесты украинских дипломатов, эта продукция до сих пор не исчезает с прилавков магазинов: винно-водочный бизнес дело доходное, и отказываться от прибыли не хотят ни бизнесмены, ни члены армянского парламента. Повлиять на них не может даже глава правительства. Такова специфика работы в любой стране на постсоветском пространстве. И в сыто умиротворенной. И в незабывшей дыхание войны.

Владимир КРАВЧЕНКО