Ворота Европы

Между консолидированными демократиями Центральной и Восточной Европы и авторитарной Россией лежит большая европейская страна, которая называется Украина. Украина — это страна, в которой регулярно меняется власть как в результате выборов, так и не в результате выборов. И в этом ее ключевое отличие от России. Ключевое отличие от стран, с которыми Украина соседствует в Центральной Европе, — то, что плюралистический, конкурентный политический режим до сих пор не смог обеспечить стране траекторию успешного экономического развития.

В 2016 году Украина является одной из самых бедных, самой коррумпированной и самой экономически несвободной страной Европы. Сегодня мы поразмышляем о том, как одна из наиболее промышленно развитых, щедро одаренных природными ресурсами республик Советского Союза дошла до жизни такой и есть ли у Украины виды на лучшее будущее.

Тройной переход Украины

Украина — точнее, те территории, которые входят сегодня в ее состав, — с середины первого тысячелетия до нашей эры является частью средиземноморской — сначала греческой, а потом римской — цивилизации. Украина — непосредственный участник важнейших исторических процессов в Европе во втором тысячелетии нашей эры. В то же время Украина — это очень молодая страна, в основе независимого существования которой находится политический консенсус, достигнутый летом 1991 года между двумя крупнейшими политическими силами Украинской Советской Социалистической Республики: национал-коммунистами и национал-демократами.

Самое яркое и, как выяснилось, неожиданное для союзного центра проявление этого консенсуса — это Акт о государственной независимости Украины, принятый Верховной Радой в августе 1991 года вскоре после подавления путча. На самом деле этот консенсус не был внезапным, он зрел некоторое время еще в недрах Украинской ССР.

Мы уже говорили о том, что перераспределительные механизмы, действовавшие в Советском Союзе, изначально предусматривали конфликт интересов между номенклатурой в центре и номенклатурой на местах. В восьмидесятые годы экономический кризис и борьба за равноправный обмен между центром и республиками, между городом и селом подтачивают и истончают идеологический консенсус, который существовал между лидерами КПУ и КПСС. Второй момент — это гласность, восстановление памяти о трагических страницах украинской истории. В первую очередь — память о голоде тридцатых годов.

Леонид Кравчук — выходец из Волыни, территории, которая в межвоенный период входила в состав, так сказать, панской Польши. Кравчук родился в Польше, в 1939—1940 годах встречал советскую армию. Потом — немецкая оккупация, потом — восстановление советской власти. Про Кравчука говорили, что ему не нужен зонтик, он способен ходить между капельками. Навыки жизни в постоянно меняющейся и не очень дружественной среде очень пригодились Кравчуку, когда на него легла обязанность воссоздания или создания новой независимой Украины. В восьмидесятые годы он был секретарем ЦК КПУ по идеологии, одним из ключевых акторов в процессе восстановления памяти о Голодоморе. Его политический стиль — не бросать в лицо оппоненту гневное “нет”, уклоняться от определенного ответа, но твердо гнуть свою линию. Это и проявилось особенно ярко осенью 1991 года, когда Ельцин, Горбачев, лидеры других республик ждут окончательного ответа от Украины на вопрос о том, будет или не будет она участвовать в новом Союзном государстве, а Кравчук и его союзники используют это время для того, чтобы подготовить почву для международного признания Украины после общенационального референдума, назначенного на 1 декабря 1991 года. У украинских лидеров нет никаких сомнений, что украинцы в подавляющем большинстве проголосуют за независимость.

Кравчук оказался в высшей степени успешным лидером для страны, которая добивалась международного признания и мирного, полюбовного урегулирования отношений с крупнейшим соседом, Российской Федерацией. В начале девяностых перед Украиной стояла задача тройного перехода: перехода от авторитаризма к демократии, от провинции, пусть и привилегированной, большой социалистической империи — в независимое государство, и от командной экономики — к экономике рыночной.

Собственно переход от плана к рынку оказался наиболее тяжелым и для Леонида Кравчука, и для политических лидеров, которые пришли ему на смену. Украина была так поглощена строительством новых государственных институтов, что очень заметно отстала на старте от своих соседей в деле радикальных экономических реформ. Это превратило Украину в показательный пример того, что постепенные градуалистские реформы создают крайне опасную политическую и экономическую динамику.

Олигархическая модель

Уже в середине девяностых экономисты стали обращать внимание на то, что в Украине и в странах, как и Украина, засидевшихся на старте, возникает новая ситуация — ситуация, когда группы интересов оказываются достаточно сильны для того, чтобы заблокировать углубление и продвижение экономических реформ. Андерс Ослунд называет Украину классическим примером страны, в которой торжествует рентоориентированное поведение. Наиболее эффективным способом инвестировать деньги в такой экономике становится инвестирование в политику, в захват командных высот в управлении экономикой и в перераспределении государственных средств через бюджет в пользу ограниченного круга бенефициаров. Так создается олигархическая модель, когда у политической системы просто не остается сил и средств на регулярное обновление людей, которые отвечают за экономическое развитие в стране.

Безответственная бюджетная политика, гиперинфляция, глубокий промышленный спад начала девяностых заканчиваются закономерно: Леонид Кравчук проигрывает досрочные выборы президента ставленнику “красных директоров”, выходцу из “Южмаша”, производившего ракеты “Сатана”, Леониду Кучме. Кучма пришел к власти под лозунгами углубления экономической и политической интеграции с Россией, но, пожалуй, никто другой из украинских президентов не сделал так много для того, чтобы Украина начала жить своей головой, начала жить как самостоятельное, независимое государство. Со второй попытки и в результате шока, вызванного финансовым кризисом 1998 года, Кучма доводит до конца макроэкономическую стабилизацию и закладывает основы для устойчивого и быстрого экономического роста.

Сокращается объем перераспределения через бюджет, проводится налоговая реформа, открывается и либерализуется налоговый режим для малого бизнеса. Для Кучмы пример залоговых аукционов и других преференций, позволивших в России появиться новому классу бизнесменов, олигархам, был ценен, и он попытался воспроизвести его в Украине.

Что лежало в основе этого решения? Во-первых, мантра постсоветских управленцев — это управляемость. Для Кучмы появление нового класса, предпринимателей новой волны — это возможность делегировать бизнесу часть социальных забот и задач, которые исконно лежали на государстве: поддержание мира на заводах и фабриках, предоставление общественных услуг. Второй момент — это нежелание постсоветской номенклатуры, что в России, что в Украине, допускать к процессу приватизации иностранный капитал. И тут включается третий фактор: в итоге на закате своего второго срока Кучма в союзе с донецким промышленным кланом продает крупнейшее предприятие металлургического комплекса Украины, “Криворожсталь”, консорциуму, в который входят его зять Виктор Пинчук и до сих пор крупнейший бизнесмен Украины Ринат Ахметов. Капитализм для своих — чертовски увлекательная штука. Приватизация крупных украинских сырьевых предприятий с помощью междусобойчика, проведенная в последние годы второго срока президента Кучмы, существенно подорвала легитимность построенной им системы.

Три президента и две революции

Операция “Преемник”, в рамках которой предполагается передача власти от Леонида Кучмы одиозному бывшему губернатору Донецкой области, премьер-министру Виктору Януковичу, идет совсем не так гладко, как прошла операция “Преемник” в России. Осенью 2004 года украинцы отказываются признавать итоги второго тура президентских выборов, и первый Майдан, Оранжевая революция, приводит к власти Виктора Ющенко, лидера прозападной, проевропейской, прореформаторской, как тогда считалось, коалиции.

Трагедия этой революции состояла в том, что новый президент, третий президент Украины совершенно не оправдал возлагавшихся на него надежд, не смог перестроить политическую систему, в рамках которой у слишком многих центров политической и экономической власти, у слишком многих групп интересов есть право вето на принятие важнейших решений, на радикализацию реформ.

В середине нулевых Украина — это страна с довольно высокими темпами экономического роста и с усиливающейся нагрузкой на бюджет. Вторая половина нулевых — это гонки популистов. Ющенко теряет свою популярность, на прозападном фланге вырастает фигура Юлии Тимошенко. Юлия Тимошенко и Виктор Янукович — сугубые материалисты. Они верят только в перераспределение. Сначала Янукович, пытаясь добиться президентства, а потом и Тимошенко, которая тоже поставила перед собой цель стать президентом, наращивают социальные расходы, и в 2008 год — а это год великой рецессии, глобального экономического кризиса — Украина входит с раздутыми социальными обязательствами и с неприемлемо высокой долговой нагрузкой на частный сектор.

В 2009 году экономика Украины падает на 15% — это один из самых плохих результатов в Европе, да и в мире. Неудивительно, что украинский народ на следующих президентских выборах отдает победу тому, кто, казалось бы, к этому непричастен — Виктору Януковичу. В 2010 году Янукович возвращается к власти под реформаторскими лозунгами. Летом он заключает соглашение с МВФ, то есть становится сертифицированным реформатором. Он презентует программу глубоких реформ во многих сферах жизни, которую написали эксперты McKinsey. Словом, ожидания, что Янукович сделал правильные выводы из своего поражения в предыдущем десятилетии, казалось бы, подтверждаются. Из лидера, который раскалывает страну, раскалывает нацию, он вроде бы превратился в лидера, который объединяет страну. К сожалению, очень быстро выясняется, что первые признаки реформаторства — это пиар; на самом деле сердце Януковича лежит совсем в другом месте.

Вместо расширения коалиции для проведения реформ с каждой новой перестановкой, перетряской в Кабинете министров Янукович все сужает и сужает ту коалицию, ту политическую базу, которая привела его к власти, и к осени 2013 года в коалиции Януковича остаются только родственно близкие или близкие по бизнес-партнерствам люди, которых так и называют — “Семья” с большой буквы. 2013 год — это год, когда Янукович, как тогда казалось, как никто другой из украинских президентов подошел к решению задачи полной консолидации власти, консолидации авторитарного правления в Украине.

Олигархи, владеющие телеканалами, боятся и пикнуть, и венец всего этого процесса — намеченное на осень подписание Соглашения об ассоциации с Евросоюзом. Собственно, полный набор признаков авторитарного модернизатора, железной рукой ведущего страну в Европу. Украина слишком плюралистична и многообразна для того, чтобы ее было так легко авторитарно консолидировать. Малейший толчок — отказ от подписания Соглашения об ассоциации с Евросоюзом, простого торгового договора — выводит на улицы Киева сначала десятки, потом сотни тысяч протестантов. Три месяца Майдана — сначала мирного, веселого протеста, потом все более кровопролитного — выталкивают Януковича из страны. “Папа”, как его называют в “Семье”, загружает грузовики всем, что было непосильным трудом нажито за президентские годы, и бежит через Крым в Ростов, открывая, как мы теперь понимаем, дорогу для российского нападения на страну, с которой Россия была связана договором о стратегическом партнерстве и обязательствами уважать территориальную целостность.

После Майдана

За три года после Майдана, если верить западным консультантам, наблюдателям, помогающим Украине проводить реформы, Украина сделала больше реформ, чем за предыдущее двадцатилетие. Украина предприняла самую успешную, самую решительную попытку слезть с “газовой иглы”, на которую ее посадила Россия. Государство перестало субсидировать цены на газ для населения. Да, это ведет к резкому скачку тарифов в платежках, которые получают украинские граждане, но это ликвидирует тот наркотик, который разлагал и политическую, и экономическую систему Украины. Украина сократила дефицит государственного бюджета, сократила уровень государственных расходов, уменьшив тот источник коррупционной ренты, который питал и, к сожалению, продолжает питать существующую политическую систему. Украина основательно почистила свою банковскую систему от учреждений, которые работают как пылесос: привлекают вклады населения и раздают их по карманам близких к банкам бизнесменов и предпринимателей. Тем не менее до начала экономического прорыва еще далеко — слишком велик груз дисбалансов, который копился десятилетиями, слишком точечные меры предлагает уже третье постмайдановское правительство.

Летом 2014 года наблюдатели задавались вопросом, каким путем двинется дальше Украина: путем Латвии, которая в 2008—2009 годах в ответ на глобальную рецессию резко сократила государственные расходы, закрыла кучу бессмысленных государственных контор, или путем Греции, которая отказывалась действовать столь же решительно и в итоге получила куда более удручающие результаты — тоже сокращение государственных расходов, но с куда большим падением производства. Пока мы видим, что Украина, как и Леонид Кравчук в первые годы независимости, движется между капельками, между двумя сценариями. Да, реформы идут, но этих реформ пока недостаточно для того, чтобы перестать быть страной с постоянно растущим потенциалом, для того, чтобы начать догонять соседей. Перед Украиной сейчас стоит задача построения сильного государства. Сильного — не значит вездесущего.

Сегодня Украина стоит перед необходимостью реформировать все сферы жизни, уводя государство оттуда, где оно по определению не способно давать позитивный результат, а создает только источники для коррупции тех политических групп, которые в данный момент находятся у власти. Здравоохранение, образование, инвестиции в инфраструктуру — все это сферы, в которых украинскому государству нужно кардинально пересмотреть свою роль, либерализовать доступ к рынкам. Украине необходимо снижать налоги, необходимо снижать государственные расходы — это единственный и самый надежный способ убрать источники той самой коррупционной ренты. Способен ли выполнить эту задачу нынешний политический класс? В этом нет уверенности.

Политический класс Украины систематически отстает от требований времени, хронически не успевает ответить на вызовы, без решения которых Украине трудно рассчитывать на счастливое будущее. Собственно, оба Майдана — это реакция общества на заторможенность политического класса, на неадекватность политической системы, которая существует в стране. Второй Майдан не разрушил коррупционный консенсус элит, но без этого разрушения Украина не может рассчитывать на то, чтобы стать нормальной, скучной, заурядной европейской страной.