Владимир Путин и нефтяной империализм

Новость номер один: “Роснефть” хочет строить трубопровод за $700 млн в Мозамбике. Новость номер два: “Газпром нефть” может заменить ExxonMobil в освоении иракского месторождения Западная Курна-1. Что общего? И то и другое — следствие “реальной” внешней политики Владимира Путина.

Империализм, как известно, наиболее продвинутая стадия капитализма. Если верить классику, изложившему свое видение в хрестоматийной работе, то финансово-промышленная олигархия, поставив под контроль государственный аппарат собственного отечества, обращается к международной экспансии. На мировой арене капитал действует при всемерной поддержке собственного национального государства, которое зубами и кулаками защищает интересы “родных” империалистов.

Практика современной России, впрочем, классическую трактовку дополняет интересными деталями. С одной стороны, олигархи и государство нынче — одно и то же. И “алчный капитал”, стремящийся к международной экспансии, по преимуществу — государственный. Пусть и сидят за рычагами госкомпаний вполне состоятельные частные граждане. А с другой стороны, те из представителей российской власти, что выступают в роли главных закоперщиков “большой экспансии”, по-прежнему, как и тридцать лет назад, во времена своей юности, ведут борьбу с мировым империализмом (тем самым “товарищем Волком”, который “слушает, да кушает”). А также не могут избавиться от привычки при случае оказать “братскую помощь” народам, выбравшим “правильный” путь развития.

Причудливая смесь этих интенций современной российской “верхушки”, где заправляют выходцы из спецслужб, породила явление, которое, за неимением лучшего, можно было бы назвать путинский “нефтяной империализм”. Нефтяные компании, прежде всего государственные, выступают в роли проводника российского влияния в ключевых с точки зрения Кремля регионах мира. При этом государственные ресурсы (включая ресурс личного лоббирования главой государства) брошены на то, чтобы извлечь из геополитических возможностей конкретный экономический гешефт.

Последнее, как следует из проведенного Slon анализа, пока удается хуже.

Мозамбик — Зимбабве

Мозамбик и соседние страны — регион, хорошо знакомый президенту “Роснефти” Игорю Сечину. В начале 1980-х Сечин работал (официально) переводчиком с португальского в Мозамбике. Затем — военным советником в Анголе. Занимая кресло президента крупнейшей российской нефтяной компании и заодно исполняя де-факто роль куратора ТЭК при Владимире Путине, Сечин не забывает о местах, где начинал свою карьеру. На прошлой неделе стало известно, что “Роснефть” планирует построить нефтепродуктопровод, который пройдет по территории Мозамбика и Зимбабве.

Зачем “Роснефти” трубопровод в Африке? Роман Троценко, советник Сечина, говорит, что нефтепродукты в Зимбабве чрезвычайно дороги: бензин стоит $1,57 за литр. И вообще, “Роснефть” должна наращивать свое глобальное присутствие. Проект в Африке будет одним из шагов в этом направлении. Впрочем, аналитик Sberbank Investment Research Валерий Нестеров считает участие “Роснефти” в проектах в Зимбабве и Мозамбике политическим.

Мозамбик со времен обретения независимости в 1977 году ориентировался на СССР, значительная часть элиты страны получила образование в советских вузах. Теперь Россия возвращается. Конъюнктура благоприятствует. Мозамбик — одно из беднейших государств мира, остро нуждается в финансовой помощи. В последние годы главным финансовым донором выступал Китай, но теперь к процессу подключается и Россия.

Что касается соседнего Зимбабве, то его глава Роберт Мугабе оказался в международной изоляции после того, как фактически поддержал изгнание оставшихся в Зимбабве белых фермеров. В 2008 году после скандальных президентских и парламентских выборов по инициативе США и Великобритании Совбез ООН рассмотрел вопрос о введении санкций против Зимбабве. Однако Россия и Китай проголосовали против. Теперь, видимо, в Кремле нашли способ хотя бы частично монетизировать поддержку диктатора. Хотя формы “монетизации” вызывают сомнение.

Проект

Трубопровод Бейра-Хараре

“Роснефть” планирует построить нефтепродуктопровод из порта Бейра (Мозамбик) в Хараре (столица Зимбабве). В начале октября в регионе побывала российская правительственная делегации во главе с Денисом Мантуровым (министр промышленности и торговли) и Романом Троценко (советник президента “Роснефти”). По словам Троценко, согласование всех условий проекта должно завершиться до конца этого года. Министр энергетики Мозамбика Элтон Мангома в августе заявил, что строительство трубопровода должно начаться в начале 2013 года. Оценочная стоимость проекта — $700 млн. Финансирование планируется организовать через Российское агентство по страхованию экспортных кредитов и инвестиций (на 100% принадлежит ВЭБ). Планируется, что на следующие этапах в проекте могут принять участие соседние страны: Замбия, Малави и Ботсвана.

Венесуэла

Венесуэла — геополитический союзник России. Это одна из четырех стран мира, признавших независимость Абхазии и Южной Осетии. Президент Венесуэлы Уго Чавес девять раз бывал в Москве с официальными визитами и закупил российской военной техники на астрономические $4 млрд. Россия в свою очередь предоставила Венесуэле до $7 млрд кредитов. Инициатором и организатором экспансии российских нефтяных компаний в Венесуэле является Игорь Сечин.

Именно по его инициативе был создан “Национальный нефтяной консорциум”, в который вошли все крупные российские нефтяные компании и который должен был обеспечить российской-венесуэльской “дружбе” серьезный экономический фундамент. Большая часть участников концерна не горела желанием заниматься нефтяными песками Ориноко. Но им было сказано:“Надо!” Лишь спустя пять лет один из пайщиков — “Сургутнефтегаз” — все же сумел начать свой проект.

Каковы будут результаты участия в венесульэльской “барщине” для других участников консорциума, сказать сложно. Пока у власти в Венесуэле “друг Уго”, риски российских нефтяников сводятся по большей части к геологии и динамике мировых цен на нефть. Однако в случае, если Чавес лишится власти (а лидер Венесуэлы серьезно болен раком), российские компании могут оказаться в положении своих американских конкурентов, проекты которых были попросту национализированы.

Проекты

Хунин-7

Национальному нефтяному консорциуму, в который входят “Роснефть”, “Газпром нефть”, “Лукойл”, ТНК-ВР и “Сургутнефтегаз”, принадлежит 40% в проекте Хунин-7. Оставшимися 60% владеет национальная нефтяная компания Венесуэлы PdVSA.

Чтобы войти в проект, российские нефтяные компании заплатили $1 млрд. Общая стоимость освоения месторождения оценивается в $10—15 млрд. Ресурсы месторождения Хунин-7 оцениваются в 195 млрд тонн, добыча должна составить около 450 000 баррелей в сутки. Для сравнения — в России в сутки добывается около 10 млн баррелей нефти.

Карабобо-2

Российские компании также реализуют несколько самостоятельных проектов в Венесуэле. Крупнейшим из них является участие “Роснефти” в разработке месторождения “Карабобо-2”. Доля российской компании — 40%, запасы месторождения оцениваются в в 7,1 млрд тонн. Госкомпания заплатила за доступ к месторождению $1,2 млрд, а еще $1 млрд “Роснефть” выдала PdVSA в качестве кредита

Алжир

Алжир, хоть и не являлся близким союзником СССР в регионе, но был традиционным покупателем советской, а затем российской военной техники. После распада СССР какое-то время сотрудничество буксовало, однако затем вновь расцвело.

В 2006 году Россия списала Алжиру весь долг — $4,7 млрд. Сделка была обнародована во время визита в страну Владимира Путина. Условием списания были новые крупные заказы на российскую военную технику. Их суммарный объем превысил $7 млрд. Тогда же, во время визита Путина, было объявлено о намерении “Газпрома” нарастить свое присутствие в Алжире, а так же координировать рыночную политику с национальной нефтегазовой компанией Sonatrach.

В 2008 году “Газпром” открыл в Алжире свое представительство, в том же году выиграл тендер на разведку первого месторождения. В 2010 году здесь были добыты нефть и газ, что стало важной вехой для российской газовой компании: “Газпром” впервые разведал и начал добычу углеводородов в Африке. Впрочем, в масштабах концерна это событие имело лишь символическое значение. Что же касается координации сбытовой политики с Sonatrach, то эта затея с треском провалилась.

Проекты

Месторождение Эл Ассел.

В 2009 году “Газпром” выиграл тендер на разработку нефтяного месторождения Эл Ассел на востоке Алжира. “Газпром” действует в составе консорциума, где 51% принадлежит Sonatrach. Прогнозные запасы — около 30 млн тонн нефти.

Блок “245-Юг”

Консорциум в составе “Роснефти” и “Стройтрансгаза” владеет 60% месторождения Гара Тисселит (блок “245-Юг”). Остальные 40% — у алжирской госкомпании Sonatrach. Добыча на месторождении еще не начата. Стоимость проекта оценить сложно. В 2010 году “Стройтрансгаз” пытался продать “Роснефти” свою долю (30%) в проекте за $200 млн, однако сделка не состоялась. Прогнозируемые запасы — около 40 млн тонн нефти.

Ливия

До распада СССР Ливия с ее эксцентричным лидером считалась хоть и своевольным, но в целом надежным союзником Москвы. СССР оказывал Ливии массированную помощь в развитии вооруженных сил и народного хозяйства. Каддафи трижды успел побывать в Москве, где его принимали на уровне генсеков.

В 90-е годы отношения между странами были свернуты. Их реанимация состоялась после прихода к власти Владимира Путина с одной стороны и отмены международных санкции против Ливии (введенных из-за взрыва самолета над Локерби) с другой.

Кульминацией “реставрации” стал визит Путина в Ливию в апреле 2008 года и ответный вояж Каддафи в Москву в октябре того же года. Во время пребывания Путина в Ливии было объявлено о списании $4,5 млрд ливийских долгов и о контрактах на поставку российской военной техники примерно на ту же сумму. Когда Каддафи приехал в Москву, Путин встречал его как личного друга, с которым приятно провести досуг. Они вдвоем сходили на концерт Патрисии Каас, а потом вместе пообщались со звездой.

Ливия могла бы стать примером блестящего успеха оружейно-нефтяной “реальной” дипломатии Путина, если бы не трагическая судьба Каддафи. После того как лидер арабской Джамахирии был зверски убит повстанцами и власть в стране перешла в руки разношерстной коалиции, позиции Москвы, слишком долго цеплявшейся за дружеские отношения с Каддафи, оказались подорваны.

Проекты

Перспективные газовые месторождения.

В 2006—2007 “Газпром” выиграл тендеры на разведку и добычу газа на двух месторождениях — на шельфе (лицензия № 19) и на участке примерно в 500 км южнее Триполи (лицензия № 64). К началу 2011 года, когда разведочные работы шли полным ходом, режим Муамара Каддафи впал в коллапс. Боевые действия заставили “Газпром” свернуть работы.

Нефтяная концессия

В декабре 2007 года в рамках сделки по обмену активами с компанией BASF “Газпром” приобрел 49% ливийских нефтяных концессий С96 и С97. В состав концессий входят девять месторождений, крупнейшее из которых — Ас Сарах (As Sarah). В 2010 году на долю “Газпрома” пришлось 2 млн тонн добытых нефти и газового конденсата, а также 227 млн кубометров газа. В феврале 2011 года в связи с обострением ситуации в Ливии добыча нефти была остановлена. Возобновилась в октябре 2011 года

15,5% Elephant

В марте 2011 года “Газпром” договорился о приобретении у итальянской ENI за $163 млн 16,5% в месторождении Elephant в западной части Ливии. Из-за смены режима сделка не была завершена. Позиция новых власти Ливии относительно участия российских компаний в Elephant пока не понятна. Опцион на выкуп доли “Газпромом” в проекте истекает в конце 2012 года.

Проекты “Татнефти”

Кроме “Газпрома” в Ливии во второй половине 2000-х годов активную деятельность развернула “Татнефть”. В 2005 году компания получила концессию на разработку нефтяного блока в Ливии, а в декабре 2006 года выиграла права еще на три нефтяных блока. До войны “Татнефть” успела пробурить разведочные скважины и начать добычу нефти — около 55 тонн в сутки. В марте 2012 года из-за боевых действий проекты “Татнефти” в Ливии были свернуты. Потери компании оцениваются в $260 млн.

Ирак

Как известно, после свержения режима Саддама Хусейна и оккупации Ирака США столкнулись с масштабным партизанским движением. Подавить его американцам не удалось. Президент Барак Обама принял решение вывести войска из Ирака. К концу 2011 года американские военные покинули страну, что, естественно, ослабило позиции Вашингтона. Россия частично заполнила вакуум. Подтверждением этого стали крупные, на сумму до $4,2 млрд, контракты на поставку российских вооружений в Ирак, заключенные в начале октября этого года.

Подписывать их в Москву прилетел премьер-министр Ирака Нури аль-Малики. “Мне представляется, что в России понимание иракского народа и вообще ситуации [в стране] в целом было не совсем верным. Вы решили, что Ирак стал, так сказать, частной собственностью США и их союзников”, — заявил он в интервью “Вестям”. А это, говорит Малики, вовсе не так. По его словам, у США нет никакого права “вето” на сделки между Ираком и Россией по оружию или нефти. Судя по ситуации с оружейными контрактами, это похоже на правду.

Более того, именно за счет американских компаний “Газпром” может расширить свое присутствие в Ираке. Местные СМИ пишут о том, что власти хотят сменить американскую ExxonMobil на “Газпром нефть” или “Луеойл” в проекте “Западная Курна-1”. Причина? ExxonMobil заключила контракт с властями непризнанного Курдистана, чем правительство Ирака очень недовольно. По слухам, этот вопрос в числе прочих аль-Малики обсуждал с Путиным.

Проекты

Западная Курна-2

Месторождение открыто с участием советских геологов в 1973 году, одно из крупнейших в мире неразрабатываемое месторождение. Извлекаемые запасы около 14 млрд баррелей. Расположено на юге Ирака, в 65 км к северо-западу от Басры. В 1997 году “Лукойл”подписал с властями Ирака контракт о разработке Западной Курны-2 на основании соглашения о разделе продукции. Контракт был расторгнут администрацией Саддама Хусейна, поскольку “Лукойл” из-за международных санкций против Ирака так и не начал работ на месторождении.

После свержения Саддама Хусейна “Лукойлу” пришлось вновь принять участие в конкурсе на Западную Курну-2. В декабре 2009 года консорциум в составе “Лукойла” и норвежской Statoil стал победителем тендера на право освоения месторождения. В дальнейшем норвежцы из проекта вышли.

До 2015 года “Лукойл” планирует инвестировать в освоение месторождения около $4 млрд. Общие инвестиции могут составить до $30 млрд. По расчетам “Лукойла”, с 2017-го по 2030 год месторождение может давать около 95 млн тонн нефти ежегодно. Это больше, чем “Лукойл” добыл в 2011 году (90 млн тонн нефти).

Бадра

В конце 2009 года консорциум в составе ОАО “Газпром нефть”, Kogas (Корея), Petronas (Малайзия), ТРАО (Турция) признан победителем тендера на разработку месторождения Бадра (восток Ирака). “Газпром нефть” — оператор проекта с долей 30% Доля иракского правительства, которое представлено в проекте Иракской геологоразведочной компанией (Oil Exploration Company, OEC) — 25%.

По предварительным оценкам, геологические запасы Бадры составляют 3 млрд баррелей нефти. Объем инвестиций — около $2 млрд. Начало добычи на месторождении запланировано на 2013 год, к 2017 году объем производства должен достичь 8,5 млн тонн в год и сохраняться на этом уровне в течение 7 лет.

Михаил КОЗЫРЕВ