Украинский художник о трусливой войне России, “ватниках” и будущем Путина

Среди образов, по которым знатоки живописи мгновенно опознают работы одного из самых известных и дорогих современных украинских художников, автора резонансных проектов “Украинские деньги”, “Национальная география”, “Ю.Бе.Ка” и “TV + реализм” Олега Тистола, есть горы. Он писал их на Кавказе, в Израиле, в скандинавских странах. А недавно спонтанно создал цикл “Ай-Петри”. И теперь говорит, что смотрит на эти работы с такой же печалью, как когда-то армяне смотрели на серию его картин “Арарат”. Крымская гора для него пока так же недостижима, как для армян вершина, находящаяся на территории Турции. По-видимому, не случайно в интервью “Апострофу” художник больше говорил о политике, чем о собственном творчестве.

— Вы ведь родом из Врадиевки. Возможно, кто-то не уже не помнит, но бунт, который подняли против распоясавшейся милиции жители этого городка в Николаевской области летом 2013 года, можно рассматривать как первый сигнал власти о грянувшем буквально через полгода Майдане… Как Вы оценивали тогда эту ситуацию, и прогнозировали ли такие ее последствия?

— Очень меткий вопрос. Я, на самом деле, не просто из Врадиевки. Дело в том, что девушка, пострадавшая в этом страшном происшествии (от рук местных милиционеров, совершивших изнасилование и попытку убийства, — “Апостроф”), Ирина Крашкова, — моя родственница. И женщины, которые там голыми руками ментов громили, — мои родные тетки. Так что шибануло меня тогда очень сильно. И это была для меня последняя капля в отвращении ко всему, что происходило в стране, начиная с 2010 года. Меня невероятно обрадовала здоровая, нормальная реакция всего общества, всей страны на эти события. Хотя тому, что делали мои тетки Лида и Тамара, я ничуть не удивился. В этих краях живут очень гордые, самостоятельные, с обостренным чувством справедливости люди. Это на генетическом уровне.

— А тогда думалось, что это пойдет дальше, вспыхнет в большем масштабе? Ведь если Врадиевка — это, грубо говоря, граната, то на Майдане взорвалась мегабомба.

— Я серьезно над этим размышляю последние полтора года — и в антропологическом, и в идеологическом, и в философском аспектах. Меня вообще страшно удивляло и огорчало, как страна смогла допустить реванш Януковича. Я даже в интервью тогдашних некорректно высказывался по отношению к какой-то части нашего народа. Все происходящее вызывало у меня невероятное раздражение. Потому что мне казалось, что цивилизационный выбор, сделанный Украиной в 2005 году, — необратим. Как же опять удалось пролезть во власть всей этой швали?

— Но 30% населения за нее, увы, все равно голосовало…

— Все же, думаю, сработали политтехнологии, а также прямые подтасовки. К тому же надо всегда учитывать еще один фактор. Моя мама, ученый человек, много лет проработавшая в Академии педагогических наук, как-то подправила мои представления о жизни. Она сказала, что принимать решения умеют не больше 10% населения. А остальные люди…

— …поступают по инерции.

— …ведомые теми, кто решение принял. Так что ничего оскорбительного в 30% за Януковича (на выборах 2010 года Янукович набрал больше голосов, чем названная цифра, в то же время, примерно столько получила Партия регионов на выборах 2012 года — “Апостроф”) не было. Мотивация этих людей понятна. Но я себя чувствовал очень скверно, впервые, возможно, ощутив личную ответственность за то, что происходит. Что же получается? Мы, художники, культурные деятели, за 30 лет не сумели ни фига сделать интересного и внушительного, чтобы вообще неповадно больше было в ту, советскую, сторону смотреть. Короче говоря, если мы делали эту культуру, то как в стране смог победить “Владимирский централ”? Сейчас на этом, слава Богу, поставлена точка.

— Вы действительно в это верите?

— У меня нет в этом никаких сомнений. Это не значит, что завтра у нас наступит европейская цивилизация в лучшем виде. Чего, кстати говоря, лично я не хотел бы. Я хочу продолжения культурной борьбы. Мне неинтересно жить в такой стране, пусть меня простят, не имею в виду ничего дурного, как Словакия. Скучно там. Я привез жену рожать нашу дочь в Киев из Швейцарии в 1993 году. Хотя у нас были все условия, чтобы там остаться. Но жить там я не хочу. Здесь, в Украине, сейчас происходит наиболее интересный цивилизационный процесс из тех, которые можно только себе представить.

Олег Тистол. Проект “Арарат”. 2011 год

— А в чем его признаки? Или, проще говоря, на чем основывается Ваш оптимизм? В момент, когда, по сути, идет война?

— А в ней нет ничего странного. Мы давно воюем с Россией. И надо понять, что она всегда воевала именно так, как сегодня. Вспомнить, к примеру, с чего начиналась ее крымская кампания в XIX веке. С того, что вдруг, ни с того ни с сего, русские войска оказались в Молдове, а когда их спросили, что они там делают, они ответили: “Мы — православные”. И, дескать, пришли своих единоверцев защищать. Так что именно так — гибридно, отвратительно, трусливо, по-зверски — они не раз в истории действовали. Если это знать, то ничего в поведении современной российской власти удивить уже не может. Потому-то очень важно, чтобы мы сегодня осознали очевидный разрыв между двумя глобальными мирами. Что такое цивилизация? Это способ культурного взаимодействия между людьми. Способ, если хотите, красиво договариваться. А дальше уже наслаивается все иное — смыслы, формы сохранения и развития культуры.

Я много лет повторял банальность: культура — это не товар, а процесс. Цивилизация — это тоже процесс. Производства культуры во всех ее видах. А что такое нецивилизованный мир? Это карго-культ. Когда берутся какие-то внешние признаки культуры и используются в идеологических целях. Совершенно не понимая предназначения этих предметов. И тут нам всем надо задуматься — на что мы направлены? Грубо говоря, на “Владимирский централ”, культ рабского повиновения или на культурное взаимодействие и способы договариваться между собой. Я об этом всегда задумывался. Ведь и во Врадиевке, когда мне было 10 лет, я же слушал Тома Джонса и украинские песни, а не Кобзона. Я не понимал, почему я должен слушать Александру Пахмутову, если есть Пол Маккартни. И вот наконец наступает момент, когда эта банальность отстаивается с оружием в руках. Единственное, о чем я могу пожалеть, что я уже перенес инфаркт, что мне 55 лет, и я не могу в этом поучаствовать непосредственно.

Я — верующий человек. И никого не хочу убивать. Но принять посильное участие в этом процессе было бы неплохо. При этом мне неинтересен стеб над Януковичем и подобными персонажами. Хотя я сделал несколько работ на эту тему. И сейчас мы отправили самые радикальные из них — куда, думаете? В Москву. Наши таможенники в Борисполе смеялись, когда видели фотографии этих работ с Шойгу и Путиным. Им объяснять уже ничего не надо. А там вдруг кто-то, посмотрев на эти портреты, что-то поймет об этих господах и сумеет принять какое-то важное жизненное решение. Правда, выставка, которую организовала куратор Диана Мачулина, очень смелая и грамотная девушка, вынужденно стала квартирной. Чиновники из российской Академии художеств приказали убрать эти картины из своих залов.

— В общем, Россия благополучно вернулась в Советский Союз. И другого пути там нет?

— Это, повторю, карго-культ. Но назвать современную Россию империей язык не поворачивается. Кстати, без украинца Феофана Прокоповича, сформулировавшего для российского царя Петра I идею империи, эти ватники до сих пор и слова такого не знали бы. Они назывались бы улусом, каковым, по сути, до этого и были. Я без всякого уничижения это говорю, без какой-либо ненависти. Если разложить меня на хромосомы, разобрать на этнические составляющие, то никаких претензий ко мне не будет. Когда меня в 1980-х таскали в КГБ, обвиняя в национализме, я их поставил в тупик, спросив: “Какую национальность вы имеете в виду?”. Фамилия у меня молдавская, говорил я тогда только по-русски. Но Бог с ней, с политикой. Я лучше поясню, почему я оптимист. Колдуном быть не сложно. Если ты видишь, что прапорщик пилит сук, на котором сидит, то нетрудно предвидеть, что он упадет. Это для прапорщика ты колдун. Я же банальный дед Щукарь. У меня, можно сказать, сельский первобытный опыт.

Потому-то я и говорю, что наш генератор — в цивилизации. И нам надо думать о смысле жизни, а не смерти, как наши восточные соседи. Помните, что их футбольные болельщики написали на флаге, своем триколоре во время прошлогоднего мундиаля в Бразилии? “Всем п...ц”. Это и есть их концепция, на самом деле. Разумеется, они имели в виду своих соперников, чужаков, но девиз-то всеобъемлющий, а значит, актуальный и для самих россиян. И русская литература обычно рассматривает варианты, как лучше умереть — униженным и оскорбленным, или помахав топором, как герой “Преступления и наказания”. А у нас даже “Заповіт” Шевченко несет витальную энергию: “Поховайте та вставайте, кайдани порвите”. И на Майдан люди выходили бороться за свое достоинство. Даже литература у нас передавала код, утверждающий величие человеческого духа.

Олег Тистол. Проект “Украинские деньги”. “Роксолана”. 1995 год

— Ну, в России издревле человеческую жизнь в грош не ставят. На том власть их и стоит.

— Я когда-то пошутил, ничуть не собираясь их унизить: “Хто такі москалі? Та це здичавілі хохли”. Этой шутке уже лет 15-20. Я понимаю, что закинь наших людей на эти просторы, они растеряются и одичают.

— Хорошее наблюдение. Неслучайно, наверное, особенно агрессивно выступают сегодня против нашего европейского выбора адаптировавшиеся в России украинцы. Я о персонажах вроде Сергея Глазьева или Валентины Матвиенко, да хотя бы и того же Иосифа Кобзона, которые просто пылают к нам ненавистью.

— Раб не терпит конкуренции. Многие российские бизнесмены, переехавшие на Запад, признавались, что первая реакция на слово “конкурент” у них — замочить. Я же конкуренцию воспринимаю как исключительно позитивное явление. Кто-то умнее меня, талантливее, образованнее. Соответственно, надо подтянуться. А варвар все, что ему непонятно, уничтожает. Поэтому та же Матвиенко, которая в России Совет Федерации возглавляет, у нас могла бы разве что рестораном руководить где-нибудь в Черкасской области. Поп, который крестил ее в родном селе, ее нафиг послал. Какая реакция нормального человека, если ты обос...я? Исправить ошибку, покаяться, искупить вину. А у ватника — обозлиться и начать воевать. Они обычно так и делают. Это тоже старые корни.

В XVI веке Иван Грозный писал английской королеве Елизавете, что, дескать, думал “ты в своем государстве — государыня”, и очень возмущался, что там есть парламент. И она не может, как он, позволить себе бросать людей с крыши Кремля для удовольствия. Для него, ватника, это было совершенно непостижимо. И он развернулся задницей к цивилизации и пошел зверствовать дальше. То же самое они сегодня делают. Отворачиваются от цивилизации. Конкурировать не получается. Посмотрите, как русские ведут себя на пляжах где-нибудь в Египте. Я это непосредственно наблюдал. Хамят, пьют, затевают ссоры. Вместо того, чтобы поучиться, как себя прилично вести, хотя бы заметить объявление на ресторане в пятизвездочном отеле, что вечером надо одеться, как остальные постояльцы, а не приходить в трусах на ужин, они, наоборот, даже бравируют тем, что в таком виде являются. Это разговор не об этносе, а о взаимодействии цивилизации и варвара. Если ты не знаешь, как пользоваться каким-то предметом, то, по логике варвара, его надо просто разбить. Во что снова-таки все упирается? В культуру. Я даже не хочу задумываться о том, что стало с бессмертными шедеврами Рериха, хранившимися в коллекции музея в Горловке, как пережила нашествие сепаратистов прекрасная коллекция Донецкого художественного музея. А что сделали боевики с донецким культурным центром “Изоляция”?

— Уничтожили все не вывезенные с его территории артефакты.

— Хуже. Они там устроили тюрьму. Вот символ. Нам — в другую сторону. И это, уверен, необратимый процесс. Я много общаюсь с молодыми художниками. Это классные, европейские, цивилизованные люди. Они уже мыслят себя частью глобального мира. Участвуют в реальном мировом художественном процессе. И при этом прекрасно знают, что такое варвар рядом. У них у каждого в подъезде есть сосед, похожий на варваров, с которыми мы сегодня воюем. Нам теперь миру надо доказать, что не зря мы все это затеяли. И такого провала, как при Ющенко произошел, допустить больше нельзя. От нас же зависит, насколько мощный и конкурентоспособный культурный продукт мы создадим. И это наша персональная ответственность. Это некому делегировать. Иди и делай.

— Это, судя по всему, Ваша выношенная жизненная позиция. А что такое для Вас состоявшийся человек?

— Состоявшаяся личность для меня — это репутация. До недавнего времени у нас этого, кажется, почти никто не понимал. А сейчас чувствуется, что многие люди сильно озабочены своей репутацией.

— А Вас не смущает, что украинский политикум, по крайней мере, процентов на 80 состоит из людей с подмоченными и испорченными репутациями? И они продолжают управлять страной, двигать рычагами.

— Это неприятно, но опасности я здесь не вижу. Я уверен, что эти бывшие комсомольцы и барыги, — временщики. Они же сказали на Майдане, что они — камикадзе. И зря думают, что общество отнеслось к этому как к шутке. Они и представить не могут, насколько оказались правы. Если они не поменяются, то исчезнут. Брезгливое отношение к людям, которые думают, что Бога за бороду схватили, если оказались наверху, у украинцев в крови. И теперь мы, наконец, кажется, доказали, что церемониться с ними не будем. Кроме того, мой оптимизм укрепляет то, что сейчас мы влились в цивилизационную семью. И нас уже оттуда не отпустят, поскольку помнят о последствиях того, как все сложилось в 2005 году. Дескать, как красиво вы все затеяли и какими козлами оказались. У нас теперь очень хорошая инспекция. Если мы заявили, что граница с Европой проходит, грубо говоря, не в Чопе, а около Луганска, тогда — все. И как бы наши начальники ни хотели и дальше воровать, это уже не получится. Кстати, полагаю, что и многие наши художники больше не будут хвастаться умением достоверно руку нарисовать. Этим хвастаться не надо. Ты хвастайся своей моральной позицией, своими мозгами, своим пониманием мировой культуры. И самое главное — будь адекватен. Пойми, чего от тебя человечество хочет. Научись с ним коммуницировать. У нас есть свои преимущества. Мы понимаем то, что не знает ни один англичанин или француз, — как находиться внутри этой колонии варварской. Мы этот опыт несем в себе, зная, что такое карго-культ, что такое раскрученные культурные пустышки и прочее.

— Но точкой невозврата для нас, как ни странно, стала именно российская агрессия.

— Они дали нам возможность окончательно определиться. У нас ведь нет жесткости, злобы, ненависти. Брезгливость — вот типичная наша реакция. Но надо, конечно, знать, за что мы воюем. Ведь не за территорию. Наступает время, когда надо серьезно работать. И для власти, как, впрочем, и для всех нас, наступает тест на вменяемость. Если не поняли, что произошло, то вылетите нафиг. Как это произошло с бандитами в 1990-х. Они стали просто не нужны. Только в Донецке и остались.

А как теперь нужно? И надо ли сотрудничать с государством? Мы его сторонились, строили какие-то параллельные стратегии, выкарабкивались персонально. Как быть теперь?

— А что такое государство? Разве не мы сами государство? Я и есть государство. Как поняли это добровольцы, фактически заменившие армию в первые месяцы конфликта на востоке. Кто знает, как надо делать, тот и будет, в конце концов, делать. Так что власти и олигархам стоит задуматься. Врадиевка, действительно, — символ нашего достоинства. Мои же тетки не побежали жалобу областному прокурору писать, как москали это делают, если вообще решаются возражать, а не молчат в тряпочку. Нет, они знали, что эти два мильтона изнасиловали и пытались убить Иру. Они и есть государство. Для того, чтобы бороться за справедливость, не надо никаких посредников. У нас сейчас идет культурное строительство. Побеждает здравый смысл. И терпеть постоянно подворовывающих чиновников никто скоро не будет. Когда Майдан начался, я был в Египте. Позвонил друг: “Здається, Янеку п...ць”.

— Я предрекал еще в 2010 году, что он закончит, как Чаушеску. Но ошибся в прогнозе.

— А он и закончил, как Чаушеску. Только по-украински. Мы же не зверье. У нас, слава Богу, никто не получает удовольствия от того, чтобы мучить и убивать других. Чаушеску, кстати, секуритате убила, свои же охранники. Шанс убить Януковича был только у “Беркута”. Но ведь это все равно был украинский “Беркут”. Даже наши варвары — все равно внутри цивилизации. Я для себя четко разделяю, чем отличается ватник от жлоба. Жлоб — это все равно свободный человек. Недообразованный, недостаточно развитый, без привитых культурных навыков, но свободный. Вернусь, однако, к тому разговору со своим товарищем. Я ему тогда ответил: “Это не Янеку, а Путину п...ц”. И не может быть иначе. В Москве многие этого еще не поняли. Есть глобальный процесс, против которого никак не попрешь. Его можно притормозить, но нельзя отменить. Ну, нам же понятна судьба Ким Чен Ына. Как раньше Каддафи или Хусейна. Их путь — исторически тупиковый. И чем дольше ты сопротивляешься, тем больнее почувствуешь черенок лопаты, который тебе засунут понятно куда. Все ясно.

У нас вот премьер-министр, кажется, очень вяло борется с коррупцией. Но он же сам просил себе пулю в лоб. Ну, пусть не пуля. Но пинок в зад ему гарантирован. Я встретил на днях своего знакомого, человека весьма состоятельного, коллекционера. Он даже повоевать успел на Донбассе, не говоря уже о том, сколько закупил снаряжения для сражающихся там батальонов. И он очень недоволен тем, что, когда порядочные люди свои миллионы бросили на спасение родины, тут, в Киеве, кто-то продолжает пилить и отжимать. Я верю, что люди во власти, не осознавшие, что случилось в стране, и где они находятся, обречены. Их остается только пожалеть и всплакнуть над ними. У исторической колесницы тяжелые колеса. Какая, братцы, коррупция? Вы всех достали. Думайте, как деньги честно зарабатывать.

Олег Тистол. “Путь Винни”. 2013 год

— Очень все-таки оптимистически Вы в будущее смотрите.

— Это не оптимизм. Оптимизм — это когда ты ищешь позитивные стороны в каком-то неоднозначном явлении. Я во время Майдана шутил, мол, вы понимаете, за что боретесь? Спать до двух часов дня нельзя будет. И ванну три раза в день не сможете принимать — слишком дорогим это удовольствие окажется. Придется трудиться. Счета оплачивать вовремя. Свобода имеет свою цену. Нам за все придется платить. И — а это уже не оптимизм, а реализм — нам предстоит очень осознанно брать власть в свои руки. Не должности, разумеется. А право влиять на власть, напрягаться и самостоятельно действовать. А еще, полагаю, придется над многим задуматься. Например, о том, что пресловутый фээсбэшник Гиркин — это аватара булгаковского Алексея Турбина. Булгаков-то был ватником. И “Белую гвардию” он написал о ватниках, которые боролись за свое право на варварство. А в это время в нескольких сотнях метров от их дома на Андреевском спуске, в Академии художеств, работали величайшие умы человечества, начиная от Александра Архипенко, отца всей мировой пластики ХХ века, и заканчивая братьями Кричевскими, гениальным графиком Нарбутом и Михаилом Бойчуком.

— Недавно Оксана Забужко написала о том, что Булгаков оболгал в этой книге подлинного хозяина дома на Андреевском спуске, 13, инженера, почетного гражданина Киева Василия Листовничого, выведя его в своей книге под мерзкой кличкой Василиса.

— Слышал хорошие отклики об этой статье, но, к сожалению, пока ее не читал. Но для меня показательно, что Булгаков, живя в Киеве, не удосужился узнать хоть что-то о Нарбуте, Архипенко или Василии Кричевском — художниках, начавших великий модернистский проект, задавших тональность половине планеты. Это человек другой цивилизации. Когда мы все расставим на свои места, я, возможно, намного уважительнее буду рассуждать о творчестве Булгакова. Когда исчезнет Гиркин, и Турбины превратятся в такую же историю, как хан Батый. Я же не имею претензий к монголам. Ради Бога, доите своих лошадей и пейте кумыс. Некогда вы разрушили Десятинную церковь, но затем все же ушли отсюда. И у меня к ним больше нет претензий. С Россией — пока не так. И мы сейчас на передовой боремся именно за то, чтобы нам не мешали быть достойными Архипенко, Нарбута или Бойчука. Пора, наконец, осмыслить то, что они нам передали, и скромно взять в руки кисточку (или другие инструменты, сами выбирайте) и работать, осознавая зачем, почему и куда все движется. И все у нас получится.

Сергей ВАСИЛЬЕВ