Ученик Дональд Трамп

Каждое новое высказывание Дональда Трампа — в особенности на внешнеполитическую тему — вызывает эмоциональные реакции в самих Соединенных Штатах, бурю негодования в одних странах и удовлетворение в других. Его восприятие украинских — и, в частности, крымских проблем — уже позволило воспринять Трампа в качестве человека, который готов далеко отойти даже не от подходов действующей администрации, а от того, как характеризовали необходимость внешнеполитических изменений лидеры республиканцев. С другой стороны, в восприятии проблем Ближнего Востока Трамп придерживается вполне классической республиканской линии — и здесь, по крайней мере, если верить утвержденной на съезде республиканцев программе — взгляды Трампа куда ближе к израильской позиции, чем намерения демократов.

Но проблема вовсе не в том, каких именно внешнеполитических воззрений придерживается Дональд Трамп. Не в том, что Трамп говорит о Крыме и не в том, что Трамп думает о Ближнем Востоке. А в том, что его позиция может в любой момент развернуться на 180 градусов. Трамп не имеет никаких жестких установок в принципиальных вопросах американской внешней политики — и политики вообще. Его даже нельзя назвать популистом, потому что политик-популист решает задачу стратегического сохранения своего авторитета в глазах избирателей и придерживается некоей линии — пусть даже трезвомыслящим людям эта линия покажется спекулятивной. Популист — это какой-нибудь Борис Джонсон. Именно поэтому так много отставок и разочарований  было после удавшегося референдума о выходе Великобритании из Европейского Союза — потому что линия, которой придерживались сторонники Брексита, предполагала долгую и затяжную борьбу без результата, а вовсе не сам выход. Трампа бы такой результат вовсе не испугал бы. Потому что он  решает тактическую бизнес-задачу — понравиться избирателям в данный момент. Какие задачи и каким образом он будет решать, если сможет завоевать Овальный кабинет, не знает никто. Это касается в равной степени и внутренней, и внешней политики.  Я вполне могу представить себе, что через несколько месяцев после его избрания в восторге будут украинцы, а в ужасе — израильтяне. А потом — опять наоборот. И так — без конца.

Электоральная сила Трампа — в том, что он не верит не только в ценности, он не верит в политику как таковую. Для него политика — это просто другой бизнес и он ведет себя во время предвыборной кампании так, как обычно предприниматели ведут себя во время презентации нового продукта своей корпорации. Дональд Трамп хочет продать избирателям Дональда Трампа — и вполне успешно это делает. Но когда вы покупаете какой-нибудь новый телефон или компьютер, вы же не рассчитываете, что он действительно будет вести себя так, как рассказывал вам рекламный агент? Вы делаете поправку на рекламу, вы понимаете, что не должны требовать от изделия слишком многого — телефон не будет за вас разговаривать, а компьютер — писать тексты и играть в игры. Вы знаете, что придется устанавливать дополнительные программы, раскошеливаться, разочаровываться. И да, телефон может оказаться бракованным и не столь удачным, как вы думали — но какой великолепной была презентация! Вот ради этой самой презентации все сейчас и происходит.

Меня весьма удивляют те, кто всерьез пытается сравнивать Трампа с Рональдом Рейганом и Джорджем Бушем-младшим, доказывая, что у этих республиканских президентов тоже все было плохо с внешнеполитической компетентностью — и ничего, избрали, и с Америкой никакой особой трагедии не случилось. А Рейган так вообще был — как и Трамп — совершенно несистемный человек, рубаха-парень, актер. Люди, которые проводят подобные параллели, вообще не понимают, что такое политическое управление и не знают американской истории. В новой истории Соединенных Штатов не случались пока что несистемные президенты. Рейган, конечно, был актером. Но он был еще и профсоюзным активистом, серьезно занимавшимся политикой. И одним из лидеров республиканцев. А  еще он был и успешным губернатором Калифорнии — два срока. И когда он пришел в Белый дом, он был сложившимся политическим управленцем. А Буш-младший, конечно, был предпринимателем. Но он был еще и успешным губернатором Техаса — два срока. Первым в истории губернатором, который был переизбран на второй срок сразу же после первого. И он тоже пришел в Белый дом сложившимся политическим управленцем.

Чем отличается наука политического управления от управления корпорацией? Прежде всего, умением подбирать кадры и умением доверять кадрам. Доверять компетентным кадрам. Рейган или Буш могли не знать определенных деталей во внешней политике. Но они были окружены профессионалами, которым они доверяли и которых они  понимали. И еще они вовремя понимали, когда интересы того или иного функционера начинали расходиться с интересами команды и президента.

Трамп тоже может окружить себя профессионалами. Но он вряд ли будет говорить с ними на одном языке. Скорее всего, они будут раздражать его своим “наукообразным” отношением к политическим вопросам, попыткам “заболтать” проблему, неготовностью “быстро и эффективно” ее решить. Никто в Овальном кабинете не будет думать о стратегических последствиях того или иного решения. Даже о том, как произвести впечатление на избирателей, думать не будут — это потом, ближе к выборам. Даже довыборы в конгресс или сенат не изменят ситуацию, потому что Трампа будут совершенно не интересовать успехи или неудачи республиканской партии. Новый президент будет требовать быстрого и эффективного решения задач. Так, как этого требуют в любой корпорации. Корпорация, как известно, знает взлеты и падения, цена ее акций растет и падает, в конце концов, она может обанкротиться и тогда начинается новый бизнес. Просто государствами руководят иначе.

Поэтому не нужно обманываться. Трамп вполне может победить на выборах — в конце концов, он кандидат от одной из ведущих политических партий Соединенных Штатов. Но делать прогнозы относительно того, как он будет поступать  на посту президента, находясь в Белом доме — крайне бессмысленное занятие. Единственное, что можно предсказать со всей уверенностью — это турбулентность. Именно турбулентность, бросание из одной крайности в другую, изменение подходов во внутренней и внешней политике — и постоянная конфронтация с конгрессом, который просто не сможет к этому приспособиться — и станет отличительной чертой этого президентства. И это будет действительно совершенно новая Америка — Америка, в которой ничего невозможно будет предсказать, примерно так, как сегодня ничего невозможно предсказать в России, где тоже “решают задачи”. Кстати, я хотел бы напомнить, что Владимир Путин, как и Дональд Трамп, был практически лишен возможности научиться политическому управлению. Его карьера от мелкого чиновника, который ничего не решал и ни на что не влиял, к главе огромного государства продолжалась примерно два с половиной года — именно столько времени прошло с момента назначения Путина заместителем руководителя администрации президента России — начальником Главного контрольного управления президента Российской Федерации 26 марта 1997 года до его назначения исполняющим обязанности президента России 31 декабря 1999 года. Поэтому науке политического управления Путин учился, уже находясь у власти. Результаты учебы налицо.

Трампу тоже придется учиться политическому управлению в случае избрания. И никто не знает, каким учеником он окажется.

Виталий ПОРТНИКОВ