Лучшим учителем страны по версии Global Teacher Prize Ukraine стал Александр Жук, который преподает информатику в Запорожской специальной общеобразовательной школе-интернате “Джерело”.
Премия Global Teacher Prize — это такая себе Нобелевская премия для учителей, которая проводится во многих странах мира, в Украине она присваивается уже два года. Главный денежный приз — 250 тысяч гривен — Александр потратит на самообразование и открытие в Запорожье школы по робототехнике.
Жук — необычный учитель информатики. Он преподает детям с нарушениями слуха. Кроме того, в свои уроки информатики Александр Жук вплетает вопросы экологии. Вместе с учениками он создает множество проектов по защите окружающей среды.
“Страна” поговорила с педагогом о том, чего не хватает украинской системе образования, как можно изменить ее к лучшему. И узнала, почему у учителя информатики дома нет компьютера.
— Премия Global Teacher Prize проходит в Украине во второй раз. Победитель прошлого года — Пауль Пшеничка. Ему 71 год, он всемирно известный учитель физики и астрономии с 47-летним стажем, в честь него даже назван астероид. Вам всего 29 лет, и по большому счету еще неделю назад о вас никто не слышал. Расскажите, чем вы покорили жюри?
— Да, из-за молодого возраста сразу возникают вопросы об опытности и квалификации. Но я так скажу. Я уже в 24 года получил четыре высших образования.
— Каких?
— Я экономист, психолог, сурдопедагог-дефектолог и учитель информатики. И в своих кругах еще до победы в конкурсе я был достаточно известен.
— За счет чего?
— Я уже пять лет занимаюсь экологическими проектами. Мы с моими учениками не единожды побеждали в различных конкурсах, например, в первой и второй “Школе энергии”, в проекте “Климатические капли”. Скоро едем на международный экологический форум в Дубае. Я сотрудничаю с общественными организациями по защите окружающей среды, посещаю и провожу тренинги по экологическому воспитанию и IT-технологиям, пишу научные работы по методикам инклюзивного преподавания. Еще я куратор курса Web2.0 в Запорожской области... Вообще, еще на прошлой неделе, если вбить “Жук Александр учитель Запорожье” в Google, там было много информации о моих достижениях, проектах. Просто победа в конкурсе Global Teacher Prize все это затмила.
— Те проекты, которые вы перечислили, касаются экологии. Так вы все-таки учитель информатики или экологии?
— Все экологические проекты связаны с IТ-технологиями, потому я и принимаю в них участие. Мы проводим энергоаудит, энергомониторинг — а это все компьютерные программы. “Климатические капли” — это, например, мобильное приложение, которое начисляет “капли” детям за экологически дружественные действия. Мы, например, сажаем деревья, одно дерево — 45 капель. Еще капли начисляются за езду на велосипеде, сортировку мусора. И эти капли дети потом могут обменять на различные скидки в магазинах. Бизнес сотрудничает с этим проектом. Но есть и проекты сугубо по IТ: мы уже третий год побеждаем с моими учениками в международном конкурсе по компьютерной графике и веб-дизайну, побеждали с проектом по информатике на всеукраинском конкурсе “Весела наука”.
— А почему вас именно тема экологии так заинтересовала?
— У меня перед глазами печальный пример моей Запорожской области, самой загрязненной в Украине, с кучей экологических проблем. Очень много заводов работает. Хорошо, что они работают, конечно. Но надо, чтобы дети, которых мы выпускаем, шли потом работать на эти заводы и внедряли на них новые, энергосберегающие и экологически безопасные технологии. Я пытаюсь смотреть в будущее.
— Расскажите подробнее о своей работе в школе-интернате. Какие дети там учатся?
— Разные. Есть дети с нарушениями слуха, дети солнца (с синдромом Дауна — Прим.ред.), и дети с заболеваниями органов пищеварения, с ортопедическими проблемами. Еще у нас есть инклюзивные классы, где один или несколько детей, например, с нарушением слуха, учатся вместе с обычными детьми. Это делается по желанию родителей.
— Нет ли в таких классах проблемы буллинга?
— У меня часто об этом спрашивают, но в нашей школе такого нет, потому что инклюзия начинается не внезапно со средней школы, а еще с детского сада. И когда дети приходят в первый класс, уже чувствуют себя одной командой, и не ущемляют того, кто отличается. Когда ребенок с трех лет находится вместе с обычными детьми, отношение к нему совсем другое. Нет буллинга.
— А как обычные дети в классе общаются с ребенком с нарушением слуха? Всем приходится учить язык жестов?
— Есть разные формы нарушения слуха. Только если полная глухота или слух утерян на 70% и больше — тогда без языка жестов никак. С таким ребенком просто рядом в инклюзивном классе должен садиться рядом сурдопедагог и переводить. Но у нас такого класса нет. В нашем случае термин “с нарушениями слуха” означает, что ребенок может слышать, но слышит плохо. С таким ребенком жестовый язык в инклюзивном классе не используется. Его учат именно разговаривать, и этим занимаемся не только мы в школе, но и родители дома. Это постоянная командная работа. Тут все от родителей зависит. Если они хотят, то их ребенок может и не изучать язык жестов, а может учиться нормально разговаривать и общаться в социуме. Например, у нас есть мама, которая не захотела, чтобы ее ребенок общался жестами. И хотя у него были достаточно серьезные потери слуха, ему вставили кохлеарный имплантат, и сейчас он учится в средней школе и нормально разговаривает. Он мальчик стеснительный, но обществом он принят. И это самое главное, я считаю.
— А как проходит урок в классе, где все дети с нарушениями слуха? Как вы объясняете им сложные термины по информатике?
— Информацию такие дети воспринимают визуально. Я задействую презентации, раздаточные материалы, картинки. Когда мы учим термины, распечатываем новые слова и развешиваем в классе, чтобы они были постоянно на виду и лучше запоминались. У меня на данный момент два потока, 5 и 6-е классы, где я преподаю информатику. Всего это около 20 классов. Есть дети и с полной, и с частичной потерей слуха. В классах для детей с полной потерей слуха использую язык жестов. А вот уроки со слабослышашими проходят очень громко.
— В смысле?
— В смысле шумно. У меня и так голос громкий, бас. А когда ребенок слабослышащий, он сам очень громко разговаривает, и к нему ты тоже должен обратиться на таком же уровне шума, чтобы он тебя услышал. Иногда после урока хочется просто зайти в аудиторию и помолчать.
— Молодой возраст помогает или наоборот мешает в работе с учениками? Сколько вообще лет должно быть идеальному современному учителю, чтобы он внушал и авторитет, и доверие?
— Нет идеального возраста для учителя. Все зависит от человека. Я знаю талантливых педагогов, которым 50, и вокруг них постоянно вьются дети. Тут главное, наверно, оставаться интересным современным детям, быть с ними на одной волне. Стиль одежды, прическа, молодость в моем случае тоже играют роль. Но важнее всего — уметь найти подход и увлечь своим предметом. Но при этом я не требую от детей владеть моим предметом идеально — я всегда говорю, что вам эти знания нужны, просто чтобы быть всесторонне развитыми людьми. И я стараюсь никогда не подавлять ученика оценками. Потому что любое оценивание — всегда субъективно. У разных преподавателей будут разные вопросы по одной теме, разные требования, личные симпатии к ученикам, которые тоже влияют на балл.
В идеале, когда ребенок получает даже плохую оценку, он не должен расстроиться. Он должен быть готов к тому, чтобы исправить ошибки в следующий раз, но это не должно приводить к депрессии и отсутствию желания вообще ходить на твой урок или в школу. У меня бывает так, что я поставлю ребенку плохую оценку, а он смотрит на меня и говорит: “Спасибо”. И радуется. Главное — не отбить у детей желание учиться. А они готовы учиться. Я еще не встречал детей, которые были бы не готовы или не хотели учиться.
— А что именно, по-вашему, в существующей в Украине системе образования отбивает у детей желание учиться?
— Сами учителя. Главная проблема в том, что наши педагоги приходят на работу подавленные и на всех обиженные. Вечно недовольные тем, как у них жизнь сложилась. Они не горды тем, что они педагоги. А многие еще и постоянно рассказывают о том, как их все достало, детям. Конечно, тогда и у детей пропадает желание ходить в школу. Надо обучить таких педагогов наслаждаться работой.
— Каким образом? Всех педагогов в стране же не переделаешь. Учитывая, что часто в профессию идут не по призванию, а либо по династической традиции (в семье все учителя), либо те, кого с их низкими баллами просто больше никуда, кроме педвуза, не взяли. И самосовершенствование им явно не интересно.
— Это все возможно, и многие учителя у нас в стране обучаемы, поверьте. Но тут важна поддержка власти, Министерства образования. Нужно в первую убрать обучение по принуждению, когда проводят лекцию, на которой ученик должен просто посидеть. Когда не будет в наших школах этого постоянного давления, когда не будут заставлять — то и отношение к учебе будет совершенно другое. Надо дать больше свободы и ученикам — самим выбирать себе предметы, и учителям — формат преподавания. Чтобы у него было желание и интерес к работе. Если учитель будет интересен ученикам, они и на физику, и на информатику будут бежать. Любой предмет можно преподать интересно.
— Выходит, главная проблема украинского образования в том, что учителя не могут заинтересовать учеников своих предметом?
— Сначала надо заинтересовать учителей.
— А как это сделать? При такой низкой оплачиваемости и престиже профессии.
— Расскажу, как я это сделал.
— Сделали что?
— Заинтересовал преподаванием сам себя. Существует множество грантовых программ, проектов, которые дают возможность путешествовать, получать новую информацию, повышать квалификацию, вносить новые методы преподавания. Причем все это абсолютно бесплатно или за смешные деньги. Я лично могу на свою учительскую зарплату позволить себе потратиться на билеты и поехать за границу, и эти поездки получаются очень экономными, если планировать их заранее. Вот я, например, на днях вернулся с тренинга в Киеве по сотрудничеству с Европой. Я пробыл в Киеве 4 дня, и проживание, проезд, питание мне оплатили организаторы тренинга. И еще и знания я там новые получил. Просто наши учителя в большинстве своем обо всех этих возможностях просто не знают.
— А чья это вина?
— Недостаток информирования — это вообще, наверно, главная проблема нашего общества. Да, о подобных курсах можно найти информацию в интернете, но надо, во-первых, знать, как искать, а во-вторых, мы же понимаем средний возраст учителей в нашей стране — им это тяжело. Я бывает даже рассказываю коллегам о каком-то проекте, говорю его название, а они приходят и говорят — мы искали в интернете, но не нашли. Надо учить людей работать с информацией. И я когда учу детей информатике, как раз делаю на это большой акцент: чтобы они умели правильно искать информацию, воспринимать ее и обрабатывать. Я вам так скажу: у меня дома нет телевизора и компьютера.
— Что, с учительской зарплатой все настолько плохо?
— Дело не в этом. Я их отдал в свою школу. И это был сознательный шаг. Я не сижу дома часами в интернете и перед телевизором. У меня есть работа, где я работаю с информацией, и отдельно — жизнь, отдых, саморазвитие. Я занимаюсь йогой, танцами.
— Вы, наверное, первый учитель информатики без компьютера. Хорошо, хоть телефон у вас есть, а то бы мы не смогли провести это интервью.
— Я так скажу. Когда компьютер был дома, я не информатикой на нем занимался. Это были какие-то бесконечные переписки, соцсети, и т.д. Это стало съедать слишком много моего личного времени.
— Скажите, а зачем вообще учитель, если есть Google?
— Вопрос: а как найти в этом Google нужную информацию? Как задать вопрос? Что потом делать с ответом? Как обработать информацию и как ее потом преподнести? Вот для этого и нужен учитель, чтобы научить работать с информацией. Да, в эпоху интернета ученику не надо заучивать на память все таблицы или способы счета. Учитель должен научить, как и где искать. Знаете, мне часто ученики говорят — я вам принесу реферат. Я говорю — я его даже смотреть не буду. Это бессмысленное занятие. Они потратят свое время, бумагу, краску в принтере — а результат какой? Они же вбивают запрос и берут всю информацию с первой, второй, максимум, с третьей ссылки — копируют и вставляют. Все. То же самое с презентациями. Они как только ее открывают, я сразу вычисляю, откуда они ее скопировали.
— А чем вы заменяете рефераты и презентации?
— Практическими заданиями. Дети делают что-то своими руками, или проходят какой-то квест. Очень часто я даю им прочитать абзац и прошу сделать из него одно маленькое предложение. Учу их не линейному чтению, сверху-вниз, а диагональному, чтобы схватывать быстро суть информации. Я учу их разговаривать, общаться между собой и со мной, доносить свою мысль. Часто спрашиваю их, что им не нравится в моем уроке. Я всегда за то, чтобы что-то поменять. И они мне об этом говорят прямо. Они мне прозвища придумывают и сами же мне о них рассказывают.
— Какие?
— Тролевич. Потому что отчество у меня “Анатольевич”. И предмет информатика, а там есть термин “троллинг”. Ну и пошутить я люблю. Честно, когда они мне объяснили, я так обалдел — я бы сам никогда до этого не додумался. Меня даже удивляет иногда, насколько у этих детей развито ассоциативное мышление и фантазия. Они такие наблюдательные, подмечают детали — что я левой ногой под столом топаю, что когда иду по коридору, звеню ключами. Клички — это проявления фантазии, и я всегда это поддерживаю. Многим учителям дети дают клички, и важно услышать их и понять, почему так.
— Как думаете, почему профессия учителя в Украине потеряла свой престиж?
— Прежде всего из-за низкой оплаты труда. По той же причине, кстати, в сфере образования очень мало мужчин — из-за финансовой нестабильности. Мужчина понимает, что не сможет на учительскую зарплату обеспечить семью. Но тут опять же — было бы желание. Можно участвовать в проектах, грантах, писать свои проекты. Но зарплаты — это, конечно, проблема. Они не на том уровне, на котором должны быть, чтобы учитель мог достойно жить.
— Какая у вас зарплата, если не секрет?
— До 10 тысяч гривен.
— А сколько, по-вашему, должен получать учитель сегодня в Украине?
— От 18 тысяч гривен. И надо понимать, что учитель должен хорошо выглядеть, хорошо одеваться, следить за собой — он же образец для подражания для детей. Особенно в средней школе.
— Почему с годами качество образования в Украине падает, и все хуже становятся результаты ВНО? Например, в этом году, половина абитуриентов не смогла решить простую задачу по математике на дроби, треть из них считает Украину федерацией.
— Тут надо учитывать, что само наше общество меняется. Это же среднестатистический срез. Не учитывается, что это за дети, какой у них профиль. Современные дети отсеивают ту информацию, которая им не нужна. И если ребенок гуманитарий, глупо требовать от него математических успехов.
— А зачем тогда этот ребенок-гуманитарий идет сдавать ВНО по математике?
— Для общего развития, или как запасной вариант — вдруг ему не понравится тот профиль, который он выбрал сейчас, и он сможет перепоступить.
— Так все же, можно ли говорить о деградации современных учеников, падении уровня знаний?
— Да просто потребности у современных детей другие. Нет никакой деградации. Я даже смотрю по своему классу, который я выпустил в этом году. Я горд за то, что каждый из них реализовывается, и в основном они все пошли в IТ-сферу и поступили на учителей информатики. Может, это я повлиял на них своим примером. А что касается результатов ВНО, просто современной молодежи не нужны все эти классические знания, основанные на зубрежке. Хочется, чтобы мы уже отошли от практики бездумного заучивания сложных терминов, которого требует школа, и которые требуются для успешной сдачи ВНО. Не надо, чтобы ребенок знал на память абзац из учебника. Главное, чтобы ребенок понимал правило, мог своими словами объяснить и умел его применять на практике.
— Если бы вы стали министром образования, что бы вы изменили в первую очередь?
— Наверное, запретил бы заставлять детей учить что-либо на память. В эпоху интернета это просто глупо. И дал бы возможность детям самим выбирать себе предметы, начиная со средней школы. То есть, чтобы была база общеобязательных предметов, просто для общего развития, но профиль чтобы каждый выбирал себе сам.
— Нужны ли оценки?
— Какое-то оценивание должно быть. Это может быть не оценка в виде балла, а просто вербальная, или в виде каких-то наград, или в виде листа, где учитель описывал бы способности ребенка. Потому что балл никак не оценивает способности ученика.
— А как насчет экзаменов и контрольных работ?
— Конечно, нужно проводить некий срез знаний, но форма его должна быть другая. Это может быть презентация проекта, который ребенок сам разработает по данной теме. Хотелось бы получать от детей не просто бумажку, которая может быть и списана откуда-то. Мне кажется, самый лучший срез — это когда ученик может презентовать свои знания. Когда он может своими словами объяснить, что он выучил, а не процитировать зазубренный термин из учебника.
— А домашние задания нужны?
— Да, но не в таких объемах, как сегодня, и не в таких формах. Надо понимать, что современные дети очень заняты. У них очень много кружков, и большинство постоянно чем-то заняты во вторую половину дня. Я у своих учеников спрашиваю, так они домой приходят в 10 вечера и садятся делать домашнее задание, а ложатся в час ночи. И приносит ли удовольствие ребенку такая учеба? У меня домашнее задание — это проектная деятельность. Дети сами или в группах придумывают проект по пройденной теме. При этом ограничений нет. У меня спрашивают дети — а можно связать проект по изучению моделирования с Minecraft? Да пожалуйста! Я только рад, мне самому интересно.
— А что скажете о необходимости школьной формы?
— Скажу, что ее не нужно навязывать. Она должна быть свободной, и ее дети в каждой конкретной школе должны выбрать сами. Чтобы было разнообразие, чтобы они не ходили весь год в одних штанах. И я считаю, что должны быть свободные дни — например, раз в неделю ученики могут одеваться в школу, как им нравится. Но в пределах разумного, конечно. В нашей школе свободный день, например, четверг.
— Как вы относитесь к реформе образования, к Новой украинской школе, по которой в этом году начали учиться первоклассники?
— Я ее поддерживаю. Хотя многие коллеги меня не понимают, я считаю, что эта реформа нам нужна. Нужно работать с ребенком, акцент делать на ребенка, строить с ним партнерские отношения.
— По опыту общения с учителями младших классов могу сказать, что далеко не все довольны реформой. Новые учебники не успели напечатать, и учителя выкручиваются как могут — рисуют, поют... Реформу ввели, а как учить детей по-новому — не объяснили.
— Да, есть проблемы с техническим обеспечением. Но внедряя любую такую реформу, надо быть готовым к эксцессам. Представьте, какое количество детей надо обеспечить учебниками, какие это деньги. Но эту реформу в любом случае надо было делать. Возможно, в дальнейшем получится бизнес подключить к ней, чтобы помочь финансово.
— Как вы оцениваете финскую модель образования, где обучение больше напоминает игру? Может быть, эта или другая модель обучения из существующих в мире могла бы прижиться у нас?
— Нам нужна своя модель. У нас общество другое. Другие родители, другие педагоги. Можно взять за основу и финскую модель, но ее нужно будет все равно корректировать с учетом наших реалий. Если двигаться в сторону европейских практик, это нужно внедрять через поколение. Нужно готовить родителей в первую очередь к таким изменениям. Потому что они учились по-другому. И от своих детей они будут ждать того же.
— У сегодняшних детей кардинально другие интересы и авторитеты. Общая проблема — родители не могут заставить их читать книги. Их кумиры — ютуб-блогеры, которые зачастую набирают миллионы просмотров, занимаясь какой-то ерундой. Что с этим делать?
— Детей нужно оттуда вытаскивать. Не в том плане, что надо загрузить их кружками и куда-то спихнуть. Просто родителям нужно проводить с ними больше времени. Только личное живое общение. Просто надо внимание детям уделять. Современные дети часто очень страдают от того, что остаются сами с собой. Не из-за того, что родители плохие, просто у нас общество построено по требованию структуры “работа — дом — работа”, и они часто не могут впихнуть в этот график время на своего ребенка. Тут и школу надо подключать. Этим не только родители должны заниматься, а и учителя. Я практикую два раза в месяц по выходным со своими учениками вылазки на природу, походы, экскурсии. За территорией дома и школы. Уже дети привыкли и сами меня агитируют — мол, мы не хотим дома сидеть за компьютером в эту субботу, давайте куда-то сходим.
— Заслуженная учительница Украины Виолетта Македон, которую в 2016 году награждал Порошенко, год спустя уехала на заработки в Европу — ухаживать за немощным стариком в Лондоне. Почему Украина не может удержать не только талантливых учеников/студентов, но уже и педагогов? И как можно остановить этот отток мозгов?
— Первая причина — финансы. А вторая — стремление к чему-то лучшему. Нам же всегда кажется, что за границей лучше.
— А вам не кажется? Сами не думали о том, чтобы уехать из страны?
— Нет, я не хочу уезжать. Объясню, почему. Я путешествую по миру и вижу, что там, бесспорно, хорошие зарплаты. Но есть очень много других моментов — культурные различия, прежде всего, менталитет. Непринятие “чужаков”. И если присмотреться, в любой стране есть большие минусы. Я не буду себя чувствовать там комфортно, особенно если мои родные и друзья останутся здесь.
— Как удержать украинских учителей от эмиграции?
— Мне кажется, надо дать украинским педагогам возможность увидеть мир. Возможность, не деньги. Потому что если дать нашим учителям 1000 долларов и сказать — на, съезди в отпуск в Европу, — мы же понимаем, что большинство не на поездку за границу потратят эти деньги.
— То есть это должна быть некая государственная программа, которая давала бы украинским учителям отпуск за границей на неделю раз в год, к примеру?
— Да, что-то вроде этого. Может, какая-то образовательная программа по поездкам, типа Erasmus. Чтобы они могли сравнить, перенять какой-то опыт, и главное — понять, что у нас все не так уж плохо, что и за границей есть свои проблемы.
— Что нужно сделать, чтобы дети украинских политиков получали образование в Украине?
— Сейчас мы не заставим наших политиков перевести своих детей из зарубежных школ в украинские. Но мы смотрим в будущее. Нам нужно сегодняшних детей правильно обучить. Отойти от советских практик. Заинтересовать учеников учебой сегодня. И если они убедятся, что у нас хорошая система образования, которая дает много знаний, то они, в дальнейшем, став политиками, уже своих детей отдадут в наши школы.
