Турчинов: Выборы не должны быть для страны стихийным бедствием

По сообщениям пресс-центра Операции объединенных сил, ситуация на востоке Украины в последнее время значительно обострилась. Насколько обоснованы разговоры об эскалации летом?

 Вы знаете, у нас был очень горячий май. В России закончились президентские выборы, состоялась инаугурация, и сразу проснулись, как по команде, находившиеся некоторое время в дремоте оккупационные вооруженные силы Российской Федерации на Донбассе. И май у нас побил рекорды по количеству и по интенсивности обстрелов. И, что самое печальное, артиллерийские обстрелы на глубину до 30 км не могут не задевать гражданскую инфраструктуру. Гибли, кроме наших военных, и гражданские люди, и, самое страшное, дети.

Чемпионат мира по футболу, который начался в Российской Федерации, несколько снизил активность оккупантов, но и при этом каждый день мы видим грубые нарушения всех соглашений о прекращении огня, о неиспользовании, согласно Минским договоренностям, тяжелого вооружения. Используются танки, 120-мм минометы, артиллерия, и даже РСЗО (реактивные системы залпового огня — ИФ).

Но Вооруженные силы Украины готовы отразить атаки и любые провокации агрессора.

Эти обострения на фронте как раз происходили во время перехода на новый формат противодействия российской агрессии — от Антитеррористической операции к Операции Объединенных сил. И на фоне этих обострений новый формат показал свою эффективность. Значительно улучшилась координация всех силовых структур, которые задействованы в ООС, при этом ее военная составляющая позволила не только надежно отражать провокации российских оккупационных войск, но и на некоторых направлениях улучшить свое положение, продвинувшись вперед.

С переходом к ООС фактически впервые армия получила управленческие функции. Как Вы оцениваете этот опыт?

То, что происходило на востоке страны, по масштабам и длительности военного противостояния уже никак не подходило под определение Антитеррористической операции. Во время начала российской агрессии на Донбассе (весна 2014 года — ИФ) для защиты страны я вынужден был объявить о начале масштабной Антитеррористической операции. Тогда это был единственный правовой формат противостояния агрессии, позволяющий провести легитимизацию украинской власти через досрочные президентские выборы.

Давайте говорить честно, уже начиная с конца весны — начала лета 2014 года армия начала уверенно доминировать в защите нашей страны на востоке. Но формально, согласно законодательству, АТО — это операция, которую проводит исключительно Служба безопасности, а Вооруженные силы, Нацгвардия, — как бы вспомогательные подразделения.

Принятый нами закон Украины “Об особенностях государственной политики по обеспечению государственного суверенитета Украины на временно оккупированных территориях в Донецкой и Луганской областях” наконец-то позволил назвать вещи своими именами. Главное, что в законе Россия четко названа агрессором. И что очень важно, это произошло как раз в тот момент, когда российская сторона уже разыгрывала сценарий маскировки своей военной агрессии под миротворческую операцию. РФ даже свой “миротворческий” проект внесла в ООН. Но агрессор не может быть миротворцем. И тема прикрытия таким способом своей агрессии была для Кремля перечеркнута.

Какова сейчас роль СБУ, реально что-то изменилось в управлении?

 Безусловно, Служба безопасности играет в Объединенных силах важную, но не главную роль. СБУ занимается своей профессиональной деятельностью на подконтрольной Украине части Донбасса, в первую очередь, это борьба со шпионажем, диверсиями, террором. Для зоны проведения ООС это достаточно актуальная проблематика.

 Проходят ли у нас какие-то небольшие антитеррористические операции в рамках ООС?

 Скажем так, на подконтрольной части Донецкой и Луганской области пока не было необходимости в проведении дополнительных антитеррористических операций.

Но по стране, вы видите, такие локальные операции проходят, потому что одна из главных задач России — это внутренняя дестабилизация нашей страны. Они понимают, что у них нет сегодня возможности безнаказанно, без жесткого сопротивления, обеспечить свое военное наступление. Поэтому их главный приоритет — попытаться взорвать ситуацию в Украине изнутри. Посеять панику, хаос, сломить готовность украинцев к сопротивлению. Для этого используется широкий арсенал средств — от информационной войны до банального террора.

 Вы сейчас говорите, в том числе, и о случае с Бабченко?

 Да, в том числе и попытка убийства журналиста Бабченко. Вспомните и другие покушения: на Вороненкова, на Окуеву… Все это — звенья одной цепи. Арсенал средств гибридной войны, проводимой в нашем тылу, весьма широк. Это и подпитка, скажем так, радикальных сил, декларирующих готовность к силовым сценариям смены власти. Это и попытка создания разветвленной агентурной сети для проведения террористических и боевых операций, обеспечение их российскими спецслужбами оружием и боеприпасами.

Вспомните дело Савченко. Вы знаете, эта тема отошла на задний план, но кто передавал оружие Рубану и Савченко? Кто? Это подконтрольные ФСБ подразделения на оккупированном Донбассе, которые были задействованы для вооружения так называемого украинского подполья. Это не бутафория, а реальное оружие, способное привести к огромным кровавым жертвам среди гражданских людей. Именно такое развитие событий необходимо кремлевским кураторам.

Добавьте к этому потоки информационной грязи и дезинформации, мощные кибератаки, непрерывную энергетическую и экономическую войну и т.д. Вот далеко не полный сегмент внутренних гибридных угроз, которым постоянно должна противостоять наша страна.

 Сейчас очень много информации по поводу активизации действий в регионе Азовского моря со стороны России. Есть фактор Керченского моста. Насколько его строительство нанесло ущерб нашим возможностям?

 Это серьезная проблема, и не только для экологии региона. Россия получила возможность осуществлять незаконный контроль над судами, которые пересекают Керченский пролив, и блокировать в любой момент украинские порты в Азовском море. Но главное — это серьезная угроза безопасности Украины. Благодаря мосту теперь можно оперативно перебрасывать значительные силы Сухопутных войск РФ в Крым с последующим проведением наступательных операций на юге Украины.

При этом Крым и так максимально милитаризирован. Там создан мощный 22-й армейский корпус, наращиваются силы Черноморского флота Российской Федерации. Ракетные комплексы, размещенные в Крыму, могут наносить удар по нашим позициям в глубоком тылу. Зенитные комплексы С- 400 могут поразить любую воздушную цель в центральной части Украины. Все это представляет для нас серьезную угрозу.

Буквально за последние два месяца РФ создала в Азовском море флотилию, усилив дополнительными кораблями пограничные войска ФСБ РФ, а также перебросив с Каспийского моря корабли военного флота. Теперь для проведения военных операций в Азовском море они могут использовать значительное число десантных кораблей, а также корабли класса “Буян-М”, имеющих на вооружении крылатые ракеты.

И все это, безусловно, ставит перед нами серьезные задачи. Наращивание десантных возможностей ВС РФ в Азовском море позволит осуществлять переброску на наше побережье силы и средства 8-й, 49-й и 58-й армий Южного военного округа, которые сейчас нам реально угрожают с Востока.

В результате имеем мощнейшую военную инфраструктуру вдоль всей украинско-российской границы. И кроме угрозы с востока, имеем значительное наращивание угрозы с южного направления, при этом с севера над нами нависают две армии Западного военного округа — 20-я и 1-я танковая, которые также могут быть задействованы в любой момент.

 В последнее время имеют место случаи несанкционированных досмотров российской стороной наших кораблей, которые идут в Мариуполь. Украина как-то реагирует на такие факты?

 Украина имеет возможность задерживать российские корабли, которые своими действиями нарушают наше законодательство. Вспомните истерику РФ по поводу “Норда”. Но если мы действуем адекватно в рамках международного законодательства, то Россия, как всегда, грубо нарушает нормы международного права, проводя незаконный досмотр кораблей, идущих в украинские порты. Это фактически продолжение гибридной войны в экономической плоскости, демонстрация готовности осуществить блокаду наших портов на Азовском море.

 Правительство занималось вопросом перенаправления транспортных потоков в другие порты?

 Перенаправить можно, но это усложнит логистику, и тогда продукция тех же мариупольских металлургических заводов явно подорожает, уменьшив свою конкурентоспособность.

Сложность еще и в том, что сразу после конфликта вокруг острова Тузла (конец 2003 года — ИФ) Украина под давлением России подписала соглашение, согласно которому Азовское море определено как внутреннее море двух государств. И этот статус не позволяет четко фиксировать линию морской границы и дает возможность для интенсификации провокаций со стороны РФ.

 Насколько реально задействовать миротворцев ООН для восстановления мира на ныне оккупированных Российской Федерацией территориях Донбасса?

 У этой темы есть одна проблема, очень конкретная, у которой есть имя и фамилия — это (президент РФ — ИФ) Владимир Путин. И, безусловно, эта проблема блокирует на сегодняшний день деоккупацию Донбасса дипломатическим путем. И все мирные инициативы упираются в эту проблему. Для нас неприемлем был вариант, который попыталась протолкнуть Россия, в виде миротворцев из РФ и стран ОДКБ (Организации договора о коллективной безопасности — ИФ).

Для нас неприемлемы также предложения РФ, когда миротворцы из других стран становятся только на линии разграничения и тем самым легализуют оккупированную территорию.

Для нас возможен единственный формат — вывод российских войск с Донбасса и размещение миротворцев на всей территории нынешней зоны оккупации, и, в первую очередь, на государственной границе между Украиной и Россией. Тогда в этом есть смысл. Все остальные варианты Кремля — это попытки фактически скрытой аннексии оккупированной территории.

 Как Вы относитесь к инициативе министра внутренних дел Украины Арсена Авакова о поэтапной деоккупации Донбасса?

 Мы говорили с Арсеном Борисовичем на эту тему. Хочу сказать, что это не альтернативный план, как некоторые пытаются его представить. Наоборот, это один из вариантов реализации мирных инициатив президента Порошенко. В чем его специфика? Суть предложения — проводить деоккупацию не на всей территории сразу, а поэтапно, шаг за шагом. Отработали отдельный район или город, восстановили в нем правовое и социально-экономическое поле Украины, — продвигаемся дальше.

Но если мы говорим о мирной деоккупации, а не о поэтапном освобождении вооруженным путем, то здесь также блокирующая проблема. Читайте выше, эта проблема — Путин В.В. То есть любой мирный формат упирается в нежелание России прекратить агрессию, понизить температуру противостояния. Потому что для России это не только формула давления и дестабилизации ситуации в Украине. Это еще и игра на раскол Европы, продвижение своих имперских и реваншистских идей, а также способ защиты от внутренних проблем и противоречий. Пока есть внешние угрозы и внешние враги, говорить о каких-то там демократических реформах и о социальных программах не приходится. Эта российская формула типична для всех тоталитарных государств.

 Вы не ожидаете в ближайшее время изменения этой политики?

 К сожалению, не ожидаю.

 Вопрос по нашей санкционной политике. Вышел известный указ о решении СНБО. Всех интересовало, с чем связано включение двух электронных украинских СМИ в санкционный список.

Некоторые украинские СМИ, особенно те, которые находятся под влиянием соседней страны, не просто использовались в информационной войне, а напрямую занимались пропагандой терроризма. Например, в прямом эфире транслировали (9 мая — ИФ) военный парад на оккупированной территории. Это была онлайн-трансляция, с позитивной оценкой происходящего.

 Таких сайтов было значительно больше, чем те, которые включены в санкционный список...

 Согласен, но СНБО может принимать решения только на основании предложений тех, кто имеет право согласно закону инициировать эти санкции, а это Кабинет министров, Верховная Рада, СБУ и Национальный банк.

Когда мне стало известно о таких онлайн-трансляциях, я обратился в Службу безопасности Украины для проведения проверки и внесения представления. Внесенные предложения зафиксированы решением СНБО, но, думаю, это не последнее решение, и список будет расширяться.

 Президентский законопроект о национальной безопасности, который готовится ко второму чтению, изменился до неузнаваемости.

 Это очень важный для нас вопрос. В начале года я провел переговоры с генсеком НАТО и этот закон был среди основных обсуждаемых тем. Наши партнеры очень заинтересованы в принятии этого закона, потому что именно он задает натовские, европейские параметры для нашего сектора безопасности и обороны. Это и структура, и функции, и система управления, и система стратегического планирования... И что для них очень важно — это система многоуровневого гражданского контроля над сектором безопасности и обороны. Сегодня, несмотря на военную агрессию РФ, мы проводим реформирование армии, переводим весь силовой блок на стандарты НАТО. Без принятия такого закона наше продвижение в НАТО будет бутафорским.

В то же время почти каждый народный депутат считает себя большим специалистом в вопросах безопасности, и поэтому в парламенте было предложено огромное количество поправок к этому закону. Насколько я знаю из общения с нашими партнерами, они не в большой радости от этого. Поэтому идет дискуссия, чтобы все-таки вернуться к первоначальному формату закона с теми правками, которые я с голоса озвучил в парламенте, представляя закон.

 По Вашим прогнозам, сможет ли парламент принять закон до своих каникул?

 Я убежден, что нам необходимо принять закон на этой парламентской неделе. Почему? Потому что нам очень важно, чтобы его приняли до Брюссельского саммита НАТО, где состоится встреча президента нашей страны с руководством Альянса. Принятие закона будет важным доказательством того, что мы выполняем взятые на себя обязательства.

 А ситуация с Венгрией не помешает этой встрече?

 К большому сожалению, Венгрия в последнее время вставляла, я бы сказал, даже не палки, а бревна в колеса нашей евроатлантической интеграции. Но я надеюсь, что все-таки комиссия Украина — НАТО на высшем уровне будет проведена. Политические игры Будапешта не должны вредить безопасности Европы.

 Перейдем к военным вопросам. Мы видели, как работают Javelin на полигонах. В чем еще нуждается Украина? Имеется в виду и вооружение отечественных образцов.

 Пятый год идет война с Российской Федерацией, и только на пятый год мы от наших стратегических партнеров получили такое оружие как Javelin. Конечно, лучше поздно, чем никогда. Это первая реальная поставка летального оружия в рамках военно-технического сотрудничества с США. Противотанковые ракетные комплексы Javelin неплохо себя показали на испытаниях. Но если мы говорим о дальнейшем расширении военно-технического сотрудничества, то приоритетным для нас является усиление противовоздушной обороны, которая была наиболее разрушена во времена Януковича и его предшественников. Для защиты страны необходимы современные системы ПВО. У нас есть серьезные наработки в этом направлении, но без сотрудничества с нашими стратегическими партнерами быстро и эффективно решить эту проблему очень сложно.

 А какова вероятность того, что в случае обострения военного конфликта будет применена военная авиация?

 Мы этого не исключаем. Широкомасштабный конфликт, в первую очередь, будет отличаться от ситуации на Востоке Украины использованием Воздушно-космических сил Российской Федерации, в том числе, штурмовой авиации, крылатых ракет. И для нас тема противовоздушной обороны, защиты важных стратегических объектов страны от этой угрозы очень важна. Мы изучаем в деталях масштабное применение Россией ВКС в Сирии, их сильные и слабые стороны, и понимаем, насколько это может быть серьезной проблемой.

 Вернемся к украинским образцам вооружения для нашей армии...

 Вы знаете, мы не стояли на месте. Вспомните 2014 год, когда старая военная техника не могла сдвинуться с места, когда кроме автоматов у наших добровольческих батальонов практически не было другого оружия. Мы не только смогли восстановить наш оборонный потенциал, но и системно его наращивали, в частности, за счет создания новых перспективных образцов оружия и военной техники.

Вот мы говорили о Javelin, а противотанковые ракетные комплексы украинского производства не уступают зарубежным аналогам. Те же комплексы “Стугна”, “Корсар”, “Скиф” надежно уничтожают любую бронированную цель при очень высокой точности попадания. Например, ракета “Скиф” прожигает броню толщиной до 1 м.

В прессе освещались государственные испытания ракетного комплекса “Вильха”, который значительно превосходит по многим параметрам российский аналог “Смерч”. В отличие от него, наши ракеты управляемы, в одном залпе 12 ракет, и каждая из них может точно поражать отдельную цель. Сейчас активно отрабатывается проект украинской крылатой ракеты. Для Украины это очень важно, так как страна полностью была лишена этого вида оружия после глобального разоружения. И это будет чисто украинская разработка высокого уровня.

Есть еще очень перспективные разработки современных артиллерийских систем, минометов — 120-мм, 82-мм, 60-мм, бронетехники, беспилотных летательных и транспортных аппаратов.

Так что сегодня нам есть чем защищаться, но мы не можем останавливаться на этом пути. Перед нами стоит очень серьезная задача. Пока Украина не стала членом НАТО, а это не близкая перспектива, мы вынуждены рассчитывать исключительно на самих себя. Что может остановить агрессивную ядерную страну от масштабного вторжения? Только современное, мощное оружие сдерживания. Нравится нашим партнерам или нет, но мы должны работать над таким оружием стратегического уровня, оружием, которое может эффективно поражать врага на любом расстоянии. И ни у кого нет ни морального, ни юридического права не дать нам это реализовать. Такова моя позиция.

Извините меня, но пацифизма, который был в конце прошлого века, уже нет, и, наверное, не будет. Украина, пройдя драматические испытания, осознала, что надо, прежде всего, рассчитывать на собственные силы. Будапештский меморандум, который давал нам в обмен на ядерное разоружение гарантии безопасности, не стоит бумаги, на которой он был написан.

 О внутренних угрозах безопасности. У нас впереди президентские и парламентские выборы. Видите ли Вы реальные угрозы, которые могут возникнуть во время избирательных процессов?

Мы уже говорили, что внутренняя дестабилизация — это один из приоритетов гибридной агрессии Российской Федерации против нас. И это не только информационно-пропагандистская война с использованием российских, зарубежных и украинских СМИ и социальных сетей. Российские спецслужбы пытаются обеспечить информационную и финансовую поддержку пророссийским и сепаратистским движениям и организациям. Это было наглядно показано во время задержания российского пропагандиста с украинским паспортом Вышинского.

Если говорить о киберугрозах, то мы сделали серьезный рывок, чтобы обезопасить Украину в этом направлении. Созданный два года назад при СНБО Национальный координационный центр кибербезопасности в ответ на масштабные атаки, нанесшие миллиардные убытки стране, достаточно эффективно реализовывает основные задачи принятой нами Стратегии кибербезопасности. В стране создан защитный контур, который уже выдержал несколько мощных атак. Все информационные ресурсы государства, защищенные созданной системой, не пострадали от атак. Сейчас наша задача — обеспечить надежную киберзащиту объектов стратегической инфраструктуры.

В этом направлении я считаю перспективным государственно-частное партнерство, которое позволит усилить наши позиции в вопросах кибербезопасности. Безусловно, идет активное сотрудничество в этом вопросе с нашими партнерами в странах НАТО. Мы сегодня оперативно можем реагировать не только на киберинцеденты, а осваиваем технологии, позволяющие нам превентивными действиями предотвращать кибератаки.

Для надежной защиты государства необходимо принять пакет законов, значительно расширяющих возможности госорганов в вопросах информационной и кибербезопасности.

Вот вам конкретный пример. СНБО было принято решение о закрытии в Украине доступа ко многим российским информационным ресурсам и социальным сетям (”ВКонтакте”, “Одноклассники” и т.д.). Некоторые наши западные партнеры даже пытались нас за это критиковать.

А сейчас, кстати, многие государства, в том числе Европы, начинают изучать наш опыт. Германия и Франция готовы принимать так называемые антифейковые законы. Причем, эти законы реально жестче, чем те предложения, которые мы вносили. Ведь информационные войны, касаются не только Украины — это мировая проблема. 

Но вернемся к решению СНБО о закрытии российских информационных ресурсов. Служба безопасности Украины вынуждена была закрывать эти сайты и соцсети несколько месяцев. Почему? У нас нет сегодня технологии оперативного отключения того или иного ресурса, даже когда он представляет реальную угрозу для безопасности страны.

То есть после принятия решения СНБО, Служба безопасности убеждала провайдеров выполнить это решение. И даже когда провайдеры выполнили рекомендации СБУ, вы знаете, что  существует много способов обойти санкции, зайти на информационные ресурсы, которые продолжают информационную агрессию. То есть, для оперативного реагирования на информационные угрозы сегодня нет правовых и, соответственно, технических возможностей. Эту проблему необходимо срочно решить на законодательном уровне.

И это не связано с наступлением на свободу слова. Это связано с вопросами безопасности страны.

Но наиболее опасные методы, используемые врагом для дестабилизации ситуации в стране, — это диверсионная и террористическая деятельность. Для этого используется как профессиональная агентура, так и местный криминалитет, в том числе и неукраинского происхождения, в том числе и так называемые “воры в законе”, которые имеют старые связи с ФСБ. Активно также используется вербовка исполнителей терактов в среде радикальных политических сил и среди людей, прошедших антитеррористическую операцию, но не нашедших себя в послевоенной жизни.

Так было с покушением на Вороненкова. По аналогичной схеме готовились покушения на Бабченко и других журналистов. Но российские спецслужбы просчитались, когда вышли на настоящего патриота Украины, и Служба безопасности смогла предотвратить операцию по ликвидации группы журналистов.

 Многие отмечают, что СБУ действительно провела удачную операцию по предотвращению как минимум одного убийства. Но у многих возникает скепсис по поводу “списка 47”.

 Вы знаете, я считаю, что в такой теме, как защита человеческой жизни, лучше перестраховаться, чем недоработать. То есть лучше взять под защиту большее количество людей, которые потенциально могут быть мишенями для террористов, чем поскромничать в этом вопросе, а потом сказать: ну, извините, недосмотрели. Слишком высока цена ошибки.

Поэтому я бы здесь не дискутировал: список 30, 40 или 47. Если Служба видит потенциальную угрозу для этих людей, значит, к ее мнению надо прислушаться.

 Как Вы думаете, вся наша внутриполитическая борьба в ближайшие 8-9 месяцев — это фактор риска для украинской государственности?

 У нас есть, к сожалению, ущербная политическая традиция — парламентские и президентские выборы превращаются чуть ли не в вооруженное противостояние. Такое ощущение, что каждые выборы у нас как “последний шанс”, и кто победит — получает все. Не выборы, а судный день. И претенденты на политическую власть пытаются ее добыть любым путем. Для многих из них цель оправдывает средства, а такого не должно быть. Нет такой цели, которая может оправдать любые, в том числе и грязные, средства ее достижения, такие как провокации, фальсификации, ложь, подкуп, коррупция…

Поэтому нам надо менять наше отношение к власти, и, соответственно, к выборам как к “последнему и решительному бою”. Не могут выборы для страны быть стихийным бедствием. Не могут они превращаться в ситуацию, когда люди теряют какие-то моральные ограничения и готовы на все, чтобы поднять свои рейтинги или получить дополнительные голоса.

 Вы сейчас о ком говорите?

 К большому сожалению, это касается многих. Вы знаете, я проходил многие выборы, и я помню, когда ехал в штаб в день голосования и у меня в спортивной сумке лежал автомат Калашникова.

 Когда такое было?

 Это был 2004 год. Второй тур выборов в президенты, накануне начала Оранжевой революции. Нас предупредили, что боевики, нанятые Партией регионов, готовятся к штурму нашего штаба. Это ненормально... В демократической стране такого быть не может.

 Недавно лидер “Гражданской позиции” Анатолий Гриценко сказал, что Вы возглавляете штаб по его дискредитации...

 Это как раз наглядная иллюстрация предыдущего вопроса — все средства хороши для привлечения к себе внимания и поднятия своих рейтингов.

Есть хороший пиар, есть плохой пиар, а есть тупой пиар. Вот это как раз пример тупого пиара. Это расчет на то, что люди не знают полномочий секретаря СНБО, у которого нет в подчинении силовых структур, нет средств массовой информации. Поэтому, как СНБО может обеспечить чью-то дискредитацию? Мне, например, было бы интересно, если бы кто-то рассказал.

У нас совершенно другие задачи, задачи стратегического уровня, связанные с безопасностью страны. Если мы говорим о Гриценко, то это не единственный пример, где он использует худшие традиции украинской политики, такие как ложь, причем, ничем не ограниченную.

Я с удивлением прочитал в недавнем интервью А.Гриценко, что он ни разу не был на фронте, хотя уже идет пятый год войны. У него журналист спрашивает, а какая причина? По его словам, этих причин — две. Первая — был очень занят в парламенте, будучи депутатом в 2014 году, и вторая — Турчинов запретил его пускать на фронт. Ну, знаете, в 2014 году я был чуть-чуть больше загружен, чем депутат Гриценко. Руководил парламентом, руководил практически всей центральной и местной властью, лично организовывал подавление сепаратистских мятежей, а еще выполнял обязанности президента и Верховного главнокомандующего.

Да, действительно, я организовал практически круглосуточную работу парламента и при этом находил возможность регулярно выезжать на передовую в самые горячие точки, чтобы непосредственно понять, что происходит, поддержать ребят, которые только учились воевать, принять участие в планировании военных операций, и так далее.

Поэтому “сверхнагрузка”, не позволяющая депутату выезжать на фронт в самые драматичные моменты истории нашей страны, — это сказки. И тот, кто хоть раз ездил на передовую, знает, что ни в 2014 году, ни позже мои разрешения для этого были не нужны. Тысячи волонтеров, простых граждан, без депутатского мандата, ехали на фронт, не спрашивая ни у кого разрешения, и реально помогая в самое трудное время нашим воинам.

Когда началась война, действительно, не хватало надежных людей, и я благодарен тем депутатам, которые приходили ко мне и спрашивали: чем помочь? Тот же Олег Ляшко (лидер фракции Радикальной партии в Верховной Раде — ИФ) по моей просьбе ездил и в Мариуполь, и в Луганск в самые опасные моменты весны 2014 года. Тот же Александр Кузьмук, будучи депутатом, объезжал по моей просьбе все воинские части и информировал меня об их реальной боеспособности. Многие депутаты, в том числе женщины, регулярно выезжали в зону АТО.

Поэтому были люди, которые не ждали приглашений и просто ехали в самые горячие точки. Но были и те, которые отсиживались, а потом в Фейсбуке поливали всех грязью, поучая, как надо воевать.

За годы войны я уже привык, когда свою растерянность и беспомощность пытаются спрятать, прикрываясь мной. Поэтому с пренебрежением отношусь к тем, кто свою трусость прикрывает ложью. Мне их жаль — это слабые люди

 Идет вялотекущая дискуссия об изменениях полномочий президента и парламента. Вы знаете, “Народный фронт” заявил об этом публично, премьер-министр Украины Владимир Гройсман... Это реальный путь развития украинской государственности?

 Теоретически, если у парламента есть триста голосов, они могут внести изменения в Конституцию. Это право депутатов. Но при этом я убежден, что любые реформы, когда страна находится в условиях военной агрессии, не должны предусматривать ликвидацию института президента. Мы не можем сделать должность президента бутафорской, оставить для нее только представительские функции.

Я работал в Кабинете министров, причем тоже в очень сложный период… Там каждое решение должно иметь поддержку всего правительства, то есть премьер-министр может подписать решение, когда большинство Кабмина его поддерживает. А в условиях, когда необходимо принимать решения быстро, без обсуждений, когда необходимо быть в эпицентре событий, брать единолично на себя ответственность, такая схема не работает.

Должность Верховного главнокомандующего должна оставаться за президентом, ее нельзя отдавать руководителю коллегиального органа. Это же, я убежден, касается и международных отношений… Любые реформы могут иметь место, но президент должен остаться Верховным главнокомандующим и отвечать за внешнюю политику.

 Вы считаете, что такие изменения могут быть полезными и эффективными?

 Нет единой общепризнанной модели государственного управления. Это все субъективные оценки. А если у парламента есть триста голосов, я бы рекомендовал обязательно совместить приятное с полезным.

Сколько я себя помню, еще с конца прошлого века каждый созыв и каждые выборы начинались с того, что все кандидаты в депутаты, кандидаты в президенты обещали отменить депутатскую неприкосновенность. Поэтому я бы обязательно увязал конституционную реформу с этим вопросом. Парламент не должен быть бастионом для неприкосновенных, особенно когда мы ведем борьбу с коррупцией. Парламент должен быть высшим законодательным органом страны, а все то, что мы получили в наследство, в том числе и неприкосновенность, должны отойти.

Мое убеждение — любая реформа, если она будет проводиться в парламенте, в обязательном порядке должна иметь эту составляющую. Думаю, что тогда многие бизнесмены потеряют мотивацию идти в парламент, если у них не будет такой фишки как неприкосновенность.

 Как Вы думаете, следующий парламент будет более качественным с профессиональной точки зрения?

 Политика — это тоже профессия, но, к большому сожалению, у нас смотрят на работу депутата, как на систему обогащения, или как на возможность самоутверждения, а не как на профессию, связанную с разработкой законов и требующую большого объема знаний и опыта.

Оценка кандидатов в депутаты с этой точки зрения у нас, к сожалению, на втором-третьем планах. В результате бесстыдный популизм и позерство приводят в парламент очень много дилетантов, людей, которые ни по моральным, ни по профессиональным качествам, ни даже по параметрам своего психического здоровья не годятся для этой работы. В результате массовая неврастения, часто царящая в сессионном зале, передается и обществу. Многие депутаты, не имея возможности реализовать себя как законодатели, реализовывают себя в качестве бизнес-лоббистов, клоунов, бойцов или провокаторов… К большому сожалению, с каждыми новыми выборами эта печальная парадигма только усиливается.

 Это Вы сейчас о новых лицах, в том числе, в политике говорите?

 Я за новые лица. Но кроме лица, у политика должны быть еще мозги, профессиональные знания, опыт, ответственность, мораль… Кроме того, новое лицо у нас часто это хорошо забытое старое. Лицо, которое пару лет не поработало министром или депутатом, для обывателей становится новым.

 Есть и артисты, и художники…

 Творческие люди. Конечно, парламент — не самое удачное место для творчества…

Хотя есть прекрасный пример, правда, не у нас, — президент США Рональд Рейган. Профессиональный актер, но он шел к политическим вершинам не один год, имея серьезную подготовку и опираясь на большую команду профессионалов. Поэтому нельзя сказать, что у актера запрет на профессию политика. Любому, будь то актер, страховой агент или спортсмен, необходимы профессиональная подготовка, опыт, знания. и, главное, — понимание, зачем тебе это надо.

 Какие важнее выборы — парламентские или президентские?

 Важнее для Украины честные выборы, независимо от того, парламентские они, или президентские. Важнее выборы, где не будет использоваться админресурс и подкуп, где не будут доминантой грязь, взаимное оскорбление и унижение. Украине нужны честные и прозрачные выборы.

Я считаю, что в сложнейших условиях весны 2014 года мы смогли провести одни из самых прозрачных и честных президентских выборов за всю историю Украины. И это — объективная оценка. Это были единственные выборы, где не было ни одного иска в суды и ЦИК о нарушениях избирательного законодательства, фальсификациях или использовании админресурса.

Прозрачность и демократичность выборов — вот важная оценка нашей европейской интеграции, а не проведение каких-то экзальтированных парадов.

 Вы не передумали и по-прежнему не намерены баллотироваться в президенты?

 Нет, я много раз отвечал на этот вопрос. Знаете, мне сложно понять мотивацию многих людей, рвущихся к этой должности. Я исполнял обязанности президента в самый сложный исторический период для нашей страны. У меня остались очень тяжелые воспоминания — это работа на износ, без сна, без личной жизни, часто без возможности быть понятым и услышанным. Все это отбило у меня желание стремиться занять президентский кабинет.