Триумфальная история

Хотя и на этот раз власти не согласовали митинг, отгородили центр площади бетонными плитами и металлическими забором, проводили задержания, но, в конечном итоге, это мало что изменило. Из 2000 человек было задержано лишь около 80, оставшиеся на площади свободно разворачивали плакаты, скандировали лозунги и пели под гитару “Мы ждем перемен” на глазах у растерянно мечущихся по площади сотрудников милиции. Как же так могло произойти?

Первое время казалось, все пойдет по старому сценарию. На площадь вышел Сергей Удальцов из “Левого фронта”, приковав себя наручниками к ограждению, устроил импровизированный митинг. Его отцепили и унесли довольно быстро . Затем в том же месте появился один из лидеров “Солидарности” Борис Немцов и стал раздавать автографы на своем докладе “Путин. Итоги”. Это тоже для милиции показалось слишком, и десятки сотрудников в синих рубашках бросились в толпу крутить Немцова. Толпа с легкостью оттеснила щуплых милиционеров от своего лидера, и тот после недолгой толкучки продолжил свой путь по площади. ОМОН наблюдал за всем происходящим из автобусов: сверху была команда не использовать его без лишней необходимости. Милиция пыталась еще дважды атаковать Немцова, бодро шагавшего в белой рубахе по тротуару, но каждый раз сотрудники вязли в плотном кольце сторонников. И только когда Немцов прошел всю площадь по периметру и уткнулся в ряд милицейских автобусов, его наконец-то взяли.

Народ завелся от столкновений с милицией и стал отрываться по полной программе. Многие достали плакаты с текстом из 31-й статьи Конституции, другие вступали с милицией в ожесточенные дебаты, неизбежно их выигрывая, потому что спорили милиционеры нехотя. Аргументы сотрудников правопорядка сводились к тому, что это “мероприятие незаконное”, но что именно незаконного в том, чтобы, например, раздавать доклад, они уже объяснить не могли и только устало вздыхали, поворачиваясь боком к спорящим с ними оппозиционерам. Активисты устроили небольшой концерт почти в самом центре площади, исполняя под гитару и губную гармошку песни с актуальным содержанием, в основном из репертуара Beatles и “Кино”. В прошлые разы тех же самых ребят брали на Триумфальной площади за чтение стихов Пушкина или за исполнение аполитичной “Yellow Submarine”, а на этот раз простили “Перемен” и даже “Мама — анархия”. Под конец задержали только группу юных активистов (а в основном даже активисток) из разных либеральных движений за то, что они выстроились в цепочку, приковавшись друг к другу наручниками и скандировали разного рода либеральные лозунги. Остальных не трогали, и даже Лимонов ушел с площади “живым”. Простояв на площади где-то час, протестующие разошлись: кто-то — домой, кто-то (человек 200) к ОВД “Тверское”, где держали Удальцова и Немцова. Там митинг-концерт продолжался еще часа два, пока задержанных, наконец, не отпустили.

У участников акции осталось приятное послевкусие победы. Но на самом деле, критическая точка была пройдена двумя месяцами раньше, а именно 31 мая. Крайне жесткий разгон акции, самой яркой иллюстрацией которого стал рентгеновский снимок руки Александра Артемьева, стал во всех смыслах переломным моментом. Волна общественного возмущения оказалась слишком сильной. Под открытым письмом в поддержку расследования милицейского произвола 31 мая подписались главные редакторы множества изданий (включая даже глянцевые “Эсквайр”, “Афишу”, “Сноб”), подписал и Анатолий Кучерена из Общественной палаты, обещавший взять расследования дела Артемьева под свой контроль. Прокуратура пыталась закрыть дело, но на днях оно было возвращено на доследование. Власти с перепугу предложили Артемьеву лечиться в ведомственной клинике МВД, он отказался. Из-за медленного расследования дела из общественного совета при ГУВД Москвы вышел главред “Коммерсанта” Михаил Михайлин. Одним словом, поднялась волна.

Власти стали лихорадочно придумывать пути отступления. Просто так разрешить выходить по 31-м числам они не могли, это было бы для них совсем унизительное поражение. Они придумали уступку: обещали согласовать акцию, если Лимонова не будет в числе заявителей. Лимонов отказался — почему кто-то в мэрии за него решает, кому быть заявителем? И власти оказались в идиотской ситуации. Если опять задерживать жестко, резонанс на фоне этих настроений удвоится. Если не задерживать — оппозиционеры назовут себя победителями. В итоге, решили все-таки задерживать, но осторожно, чисто символически, чтобы показать: вот, мол, мы все еще против.

Мудрое было это решение или нет, но 31 августа, скорее всего, выйдет еще больше людей, потому что акция не разрешенная и не разогнанная — это успех, а успех ободряет людей. До сих пор численность прирастала за счет тех, кто доведен до отчаяния произволом властей — например, на этот раз на площадь вышли Евгения Чирикова, защищающая Химкинский лес, и активисты, вступившиеся за усадьбу Алексеева на улице Бахрушина, которых там жестко разгоняла милиция. Теперь же, когда у “Стратегии 31” есть своя история успеха, у нее может появиться гораздо больше сторонников. Придут и те осторожные, кто надеется все же не оказаться в отделении. А таких очень много. И похоже, что власти, понимая это, как никогда близки к тому, чтобы следующий митинг все же разрешить.

     Роман ДОБРОХОТОВ