Три клана Фонда гарантирования: кто и как делит имущество банков

Согласно требованиям международных партнеров, в структуре ФГВФЛ даже был создан отдельный департамент для реализации таких активов. Однако по факту система продолжает работать на “заказных” распродажах, говорят участники рынка.

Двое в лодке

Недавно глава вновь созданного департамента консолидированной продажи и управления активами ФГВФЛ Юлия Берещенко в обширном интервью изданию “ФинКлуб” рассказала о целом ряде новаций, которые ждут фонд и обанкроченные банки. Среди них и инновационные подходы к распродаже ликвидных активов “мертвых” финучреждений. Однако опрошенные нами банкиры неофициально заявляют, что по факту департамент лишь присоединится к уже существующей борьбе двух “кланов” в Фонде за “откат” при продаже нужного актива нужным покупателям.

Что собой на сегодня представляют активы ликвидированных банков? Формально, в распоряжение Фонду передано активов на 380 млрд. грн. (балансовая стоимость), от продажи которых реально можно выручить около 94 млрд. грн. (оценочная стоимость). Около 80% активов составляют кредиты. Найти на них “независимых” покупателей достаточно проблематично, поскольку в приобретении таких активов, как правило, больше всего заинтересованы либо сами заемщики (купить с дисконтом) или рейдеры (купить с дисконтом и затем получить влияние на бизнес).

Юлия Берещенко прямо признает, что основные сделки происходят через связанных лиц. “Один из ликвидаторов рассказал, что когда он проводит переговоры и уже готов подписать график погашения с заемщиком, то к заемщику приходит биржа и говорит, что он действует неразумно, ведь если он уйдет в просрочку, то оценка кредита упадет. А если он подаст в суд на банк или Фонд, то, с точки зрения независимой оценки, стоимость кредита упадет еще ниже. И можно будет выкупить долг с огромным дисконтом вместо его полного погашения”, — говорит она в интервью.

Но как этот механизм выглядит изнутри? Мы опросили нескольких руководителей как обанкротившихся, так и все еще пока держащихся на плаву банков, которые приоткрыли занавес над тем, как работает Фонд гарантирования. До появления департамента Берещенко, в Фонде работало две неформальных группировки. Одна — под руководством директора-распорядителя Фонда Константина Ворушилина (человек Гонтаревой и Президента), вторая — под руководством его зама Андрея Кияка (человек Яценюка и Народного фронта).

На фото: Константин Ворушилин, директор-распорядитель Фонда гарантирования вкладов физлиц

Впрочем, обе, по данным банкиров, делают неплохой бизнес на схеме распродажи активов проблемных банков “под заказ”. Естественно, между собой они конкурируют и, мягко говоря, недолюбливают друг друга.

На фото: Андрей Кияк, первый заместитель директора-распорядителя Фонда гарантирования вкладов физлиц

Аукцион на понижение

В чем суть работы? Если вам приглянулся инвестиционно привлекательный актив — даже в системном работающем банке, в котором ничто не предвещает введения временной администрации! — вы (через “правильных” лиц) можете “разместить заказ” на получение этого актива с помощью инструментов Фонда. По согласованию с Национальным банком Фонд вначале запускает в банк “ходоков” (по неподтвержденным данным, речь идет о юристах, которые якобы сопровождают неформальные операции ФГВ). Те выставляют условия либо по отступным, либо по отчуждению актива. Невыполнение условия влечет за собой банкротство банка. Цепочка начинается с запуска информационной волны о проблемности, затем о неплатежеспособности учреждения, а затем введение временной администрации и решение о ликвидации — это уже дело техники.

Потенциальный заказчик получает возможность поучаствовать в очень своеобразном “аукционе” при продаже имущества. Подставные компании разгоняют цену (делается таким образом, чтобы последнее слово в любом случае оставалось за контролируемым участником), а потом отказываются от покупки. Торги признаются недействительными и биржа вынуждена выставлять лот на повторную продажу уже с дисконтом 20-30%. В схеме участвуют около 50 “аккредитованных” при Фонде бирж, которые ознакомлены с “правилами игры”. Соответственно, все схемы “оценка — торги — уценка” доведены до автоматизма. После 3-4 переносов торгов, когда актив оценивается уже в 10-15% изначальной стоимости, а “неправильные” участники отсечены механически, “нужный” покупатель приобретает лот по комфортной для себя цене, покрывая такую же — а может и большую сумму наличными одной из групп влияния.

Поговаривают, что схему разработали еще в 2012 году при главе правления НБУ Сергее Арбузове. “Ребята планировали ее под себя, но не успели воспользоваться сполна. Именно тогда — под эту схему — полномочия НБУ были дополнены. Он стал уже не просто регулятором, но и контролером, и фактически судьей для банков. Нынешние “деятели” быстро разобрались в плюсах системы и стали пожинать плоды ее работы. Схему отточил Александр Писарук”, — говорит один из банкиров.

Сами пользовались

К слову, “заказчиками” очень часто выступают “здоровые” банки. В некоторых из них даже есть специально назначенные менеджеры, которые отвечают исключительно за “схемную” скупку работающих активов через теневые схемы в Фонде. Заниженная цена продажи автоматически означает существенное снижение сумм, вырученных для выплат вкладчикам 200 + и прочим кредиторам второй и далее очередей.

К схеме с выкупом нужных активов можно присоединиться не только когда банк еще здоров (естественно, “завалить” банк ради одного актива стоит дороже), но и на этапе собственно распродажи. С одинаковым успехом схему можно провернуть и в группе Ворушилина, в и группе Кияка. При этом вертикаль директора-распорядителя фонда считается более слабой, а самого его банкиры называют “менее обязательным”.

“Был такой случай: мы договорились обо всем, внесли необходимую предоплату. И тут на торгах что-то явно идет не так: наш лот уходит не тому, кому планировалось. Выясняется, что кто-то просто перебил нашу цену отката и исполнителю это дало повод все переиграть”, — рассказывает один из участников торгов в вертикали Ворушилина. Однако другие участники рынка утверждают - большие риски работы с директором компенсируются относительно невысокой ценой услуг его команды. В то же время с Кияком работать якобы надежнее, но существенно дороже.

Появление в этом противостоянии “третьего лишнего” — департамента Юлии Берещенко — явно спутало карты и Ворушилину, и Кияку. Ведь теперь продажа проблемных активов замкнется на близкую знакомую Валерии Гонтаревой. Более того, Фонд, возможно, запустит единую биржу, единые правила продажи, отслеживать “странные” ценовые скачки по активам как во время оценки, так и во время торгов по реализации будет гораздо проще. А значит денежные потоки существенно иссякнут. В то же время, нет гарантий, что схему не будет использовать вновь созданный департамент.

Что нужно было бы изменить в системе, чтобы такого рода схемы навсегда ушли в небытие? В первую очередь, разделить активы фонда на качественные и токсичные. Хорошие активы необходимо отдать в здоровые банки (или создать специальный государственный банк, который и будет заниматься такими активами), поскольку они должны зарабатывать деньги. “Плохие” же активы необходимо продавать с аукциона с дисконтом. Кроме того, необходимо ограничить полномочия НБУ по отнесению банков к категории неплатежеспособным, если все нормативы выполняются. Это позволит избежать манипулирования понятиями в угоду конкретным коммерческим интересам.