Тайный империализм русской интеллигенции

Премьер-министр страны исключил из школьной программы писателя, которого называл недостаточно патриотичным. Это про Путина? Или про Чавеса, хотя Чавес не премьер, а команданте?

Нет, украли у обоих демоническую славу. Это про Ярослава Качиньского, за которого на выборах держала кулаки, скрещивала пальцы и клала пятак под пятку российская либеральная интеллигенция, потому что его победа была бы неприятна Кремлю. Что она значила для поляков — какая нам разница, правда?

Сразу после вступления Ярослава Качиньского в должность премьера в 2006 году министр образования его правительства Роман Гертых, лидер “Лиги польских семей”, исключил из школьной программы роман польского классика XX века Витольда Гомбровича “Транс-Атлантик”, во всем мире признанный шедевром польской литературы. Но это в мире. А в Польше Качиньских — какой это, к дьяволу, национальный шедевр? Стыд и срам, а не шедевр! Сумбур вместо музыки и литературная власовщина.

Это, как говорили в кругу Качиньских, книга о человеке, который в 1939 г. успешно уклонился от службы в армии, уехал в Аргентину и прекрасно проводил там время, пока Польша боролась и страдала, да еще в это трагическое для страны время занимался утонченной пропагандой гомосексуализма. Собственно, и сам писатель Витольд Гомбрович за несколько дней до немецкого вторжения отчалил в Аргентину, где кроме “Транс-Атлантика” сочинил роман “Порнография”: действие происходит в оккупированной немцами Польше, которой автор в глаза не видел, главные герои занимаются тонким сводничеством двух несовершеннолетних, а носители настоящих польских ценностей — воцерковленные дамы и трагические офицеры-подпольщики — явно не на высоте. И чему эти книги научат юных поляков? Заодно правительство Ярослава, который мог бы стать вчера президентом, ввело в школах давно позабытую обязательную школьную форму.

Польская интеллигенция ответила иронично. Тома Гомбровича смели с полок книжных магазинов, где они выставлялись с табличкой “запрещенная литература”. Гомбрович, собственно, и не претендовал на роль учителя поляков, он просто писал отличные книги, что, собственно, и требуется от писателя. Ну, как Бродский.

Русская интеллигенция в конфликте политика-патриота и писателя-космополита, не ведая, что творит, оказалась на стороне патриота. Потому что Качиньский — вообще, герой. Любой из двух Качиньских — всегда герой. Это, конечно, поразительное идейное травести. Диана в обществе, Венера в маскераде. Русская либеральная интеллигенция в роли коллективного польского Проханова.

Эту девиацию в поведении можно сравнить только с розовым заблуждением западных интеллектуалов, которые в восхищении перед гигантской поэмой строительства новой жизни прощали СССР расправы над его критиками.

Между первым и вторым туром польских выборов я был в краковском Вавеле, в королевской усыпальнице собора, в предбаннике которой похоронили Леха и Марию Качиньских. Мимо шла длинная цепочка любопытных школьников, но к гробу, словно к раке с мощами святых, прикладывались католические монахини, усатые, деревенского вида дядьки и пожилые пани в мохеровых беретах. Такие же пани раскладывали и раздавали у президентского палаца в Варшаве листовки о том, что “это был заговор”, банду Туска — под суд. “Мохеровые береты” — чуть тронутый европейской цивилизацией аналог бабьего церковного платка. И родовое имя для самого преданного электората Качиньского. Я с трудом представил себе в этом кордебалете Латынину или Илларионова. Если бы тот же самый Илларионов был поляком, а Новодворская или Латынина — польками, они, разумеется, горько иронизировали бы над Качиньским. Но mon papa ne veut pas que je danse la polka.

Наша интеллигенция вообще очень странно выбирает себе героев и врагов. Не читая польских газет, чтобы не портилось боевое настроение. Напрочь забывая местные реалии. Не заглядывая в блоги местных интеллектуалов. Например, после смерти Гайдара оказалось, что герои и прототипы Гайдара — это иранский шах и Густаво Пиночет. Poor Гайдар. Его обозвали Пиночетом, который до конца правления от государственной медной монополии отчислял десятину на армию. Вместо того, чтобы скромно, но точно сравнить с автором чуть более ранних, чем гайдаровские, польских рыночных реформ и шоковой терапии Лешеком Бальцеровичем. Или устроителем чешской приватизации, тогда премьером, а теперь президентом Вацлавом Клаусом. Или успешным в экономике, но непопулярным в народе словацким премьером-реформатором Микулашом Дзуриндой. Из этого криворукого сравнения Гайдара с Пиночетом или шахом Пехлеви, который не открывал в стране университеты, потому что они рассадник вольнодумства, торчит имперский комплекс русской либеральной интеллигенции. Наш Гайдар — и какие-то Бальцерович с Дзуриндой, их никто и не помнит, и по имени никто не знает. Нет, уж сравним со злодеями с мировым именем.

В герои записали устроителя концлагеря, а во враги по теме Качиньского — вдруг меня, что, конечно, дико забавно. “Грани.ру” повесили в свой дерьмометр по соседству с Глебом Павловским цитату из вот этого моего поста, написанного несколько часов спустя после крушения самолета с польским президентом.

“Когда Туск узнал о гибели Леха Качиньского и других польских политиков под Катынью, он расплакался. И не только потому, что это как-то ужасно трагично, глупо и даже как-то почти стыдно, когда президент твоей страны и еще куча политиков случайно гибнут на территории чужой страны. Просто до вчерашнего дня главной новостью было то, как Туск смирил Путина, заставил его признать Катынь и смог наладить отношения с Россией. По замыслу Путина и Туска, она должна была остаться главной новостью двусторонних отношений надолго. Но не прошло и двух дней, как главной новостью стала гибель Качиньского в ненавистной России.

Поскольку погибли в основном правые политики антироссийского толка, найдутся те, кто скажет, что Качиньского убил КГБ. “Би-би-си” поставила осторожный заголовок: “Самолет польского президента разбился, задев за деревья”. Потому что заголовок “Президент Польши погиб в России” звучал бы слишком зловеще. Но есть люди, в представлении которых КГБ способен в нужный момент на миг подрастить деревья, как старик Хоттабыч — штангу ворот”.

Мои отчаянно либеральные друзья прочли текст вдоль и поперек и не могут понять, что в нем так возмутило “Грани”? Намек, что ли, на будущий способ раскрутки этой темы нашей интеллигенцией и польскими националистами, впоследствии вполне оправдавшийся? Может, вы мне объясните?

Русской интеллигенции вообще и трудно, и одновременно, очень легко угодить. Вот польский народ не оправдал ее доверия. У нашего народа нет нормальных выборов. Но полякам должно быть стыдно: в абсолютно демократических условиях они вместо Ярослава Качиньского — защитника свободы и Грузии, борца с кремлевским режимом, брата президента, коварно убитого с помощью искусственного тумана, — безответственно выбрали какого-то невнятного Коморовского, марионетку в ловких и натруженных руках Туска, марионетки Путина.

Тот факт, что заодно с кремлевским режимом Ярослав Качиньский, как и его покойный брат, борется с тлетворным влиянием Запада и ЕС и защищает не только Грузию, но и обязательное преподавание закона божьего в школах, второстепенен в глазах русской интеллигенции. Пускай от всего этого воротит большинство поляков (как раз самых образованных) — мы здесь лучше знаем, какой президент нужен Польше. Который будет ругаться с плохим российским начальством.

Ибо угодить русской либеральной интеллигенции тоже очень легко: главное — объявить себя борцом с кремлевским режимом. Ставить в центр мировоззрения другого народа собственное начальство — это еще одна имперская черта русской интеллигенции. К такой фантастической русскоцентричности взгляда на мир осталось добавить только кокошник с сарафаном.

“Это был итог всего, что антикоммунист, националист, новый Костюшко, новый Сикорский, человек, в котором пульсировали разделы Польши 1772-го, 1793-го, 1795-го и 1939-го, восстания 1794-го, 1830-го и 1863-го, пакт Молотова-Риббентропа, Катынь, Варшавское восстание, “Солидарность” — президент Польши Лех Качиньский думал о России”, — писала Латынина о разбившемся Лехе.

В одном наша интеллигенция и поляки сходятся: Ярослав — продолжатель дела Леха.

Ну вот, собственно, и ответ. Полякам не нужен был новый Костюшко: потому что Польша давно не разделена, и не нужен был новый В.Сикорский (польский президент в изгнании во Вторую мировую), — потому что Польша не оккупирована, а свободна. И даже новый Пилсудский полякам сейчас не нужен, потому что Польша не в кольце врагов и давно не является “географической новостью”. И даже новая “Солидарность” им не нужна, потому что коммунизм уже свергли, и неохота свергать его снова и снова, к чему, собственно, звал Качиньский. Им нужен не лидер перманентного восстания, а просто президент. Работа так называется.

И уж точно Качиньские — это не “Солидарность” наших дней. Я уже писал, что Лех Валенса не полетел с Качиньским, был личным и политическим недругом братьев, которые приписывали ему сотрудничество с коммунистами, и на нынешних выборах агитировал за Коморовского и против Ярослава. Так бы вела себя русская интеллигенция, если бы имперский, российскоцентричный взгляд на мир не мешал ей посмотреть на мир глазами своих польских коллег. Но mon papa не желал, чтоб я польку танцевал.

Среди всякого недовольства перманентным польским восстанием, которым занят Качиньский, в их взгляд на мир входит вот что. Многие знают и догадываются о том, на что намекал Лех Валенса, требуя опубликовать расшифровку звонка по мобильному телефону Леха Качиньского с борта президентского самолета Ярославу Качиньскому примерно за четверть часа до катастрофы. (Другой вопрос, почему бывший президент Валенса уверен, что такая запись разговора с одного личного телефона на другой вообще существует). Но и без расшифровки поляки понимают, о чем речь. В Польше знают, что в тандеме близнецов Ярослав был за старшего. Он был мозгом братской Польши, без совета с ним Лех не принимал ни одного серьезного решения. Сажать или не сажать самолет, чтобы добраться до Катыни вопреки всему, — было серьезным решением.

Для русской либеральной интеллигенции убийца Лех Качиньского — в Москве. А для польской он — в Варшаве. Большинству поляков не захотелось видеть президентом убийцу — безусловно, невольного — предыдущего президента и своего брата, да еще и с устаревшей программой.

Александр БАУНОВ