Цензуру заказывали? Получите!

А убедиться в справедливости этого наблюдения можно было 16 ноября в столичном Доме кино на своеобразной пресс-конференции протеста против самых свежих проявлений ханжеской киноцензуры в нашей стране.

На встречу был приглашен и дал твердое согласие быть Василий Костицкий, председатель Национальной экспертной комиссии по вопросам защиты общественной морали (НЭК). Однако в самый последний момент главный “национальный моралист” страны от прямого разговора с журналистами и кинематографистами уклонился. Сослался на более важные дела.

Негоже получилось однако. Как бы наглядный образчик того изначального вопиющего несмыкания официально провозглашенных принципов и реальной деятельности, что характерно практически для любого “оранжевого” функционера.

Сегодня, пять лет спустя после известных событий на Майдане, даже возникает сомнение в сугубо политическом характере того постановочного действа. Похоже, отнюдь не в меньшей мере то была “революция” в сфере общественной нравственности: свергнув правление не совсем аморальных, к власти пришли и вовсе бесстыжие. И под лозунгами большей свободы внедрили... новые ограничения. И заняли посты лукавых контролеров на входах в запретные зоны. О том и речь...

Битвы моралистов

Новое руководство Союза кинематографистов Украины во главе с Сергеем Тримбачем, видимо, не на шутку взялось восстанавливать репутацию НСКУ как сообщества граждански активных и политически либеральных кинодеятелей. Заголовки пресс-релизов смотрелись как лозунги: “Привід нової цензури. Урядовий комітет проти громадських кіноекспертів”, “Невігласи при владі: справжній жах і найгірше порно”.

А непосредственный повод для разговора был одновременно и банальным, и необычным. Казалось бы, совсем рядовой случай: очередную порцию американских “ужастиков” класса “В” (фильмы “Хостел-2” и “Пила-6”) местные цензоры не допустили до украинского проката. Эка невидаль!

Однако на сей раз в деле была и изюминка. Как бы внезапно открылось общеизвестное: оказалось, что “нравственность” современного вконец деморализованного украинца оберегают целых две (!) бюджетные цензурообразные структуры. На газ денег не хватает, а на “мораль” — куры не клюют. И вот по столь мелкому поводу — из-за двух ничтожных “ужастиков” — один из таких официальных центров морального бдения круто “наехал” на другой такой же госинститут высоконравственного непущания. Объясняю.

Итак, при Минкульте существует экспертная комиссия (ЭК), которая занимается лицензированием и индексированием кинопродукции, выпускаемой в легальный прокат по стране. ЭК названные “ужастики” для показа по Украине разрешила и лицензировала. Многое другое (например, “Ночь живых мертвецов” и “Бруно”) до того ЭК не “пущала”, а вот “Хостел” с “Пилой” взяла да и пропустила.

И тут начинается самое интересное. Внезапно “возбухла” другая почти такая же по задачам госструктура — НЭК во главе с Василием Костицким. А к последнему как бы в праведном гневе почему-то присоединился гуманитарный вице-премьер Иван Васюник. По воспоминаниям Сергея Тримбача, 10 ноября на заседании правительственного комитета по вопросам гуманитарной и социальной политики г-н Васюник устроил минкультовским “моралистам” из ЭК от лица “моралистов” из НЭК форменную выволочку за то, что первые допустили до украинского кинозрителя такие ужасающие фильмы ужасов, как “Пила” и “Хостел”.

В итоге на правительственном (!) уровне было назначено служебное расследование этой якобы нравственно “подрывной” акции ЭК против Отечества. А пока суд да дело, на всякий случай (?) отправили в отставку председателя госслужбы по кинематографии Анну Чмиль.
Воистину все смешалось в “оранжевом” доме! Если, по мнению г-на Васюника, налицо злодейские морально-подрывные действия государственного масштаба, то почему увольняют не главу департамента культуры, г-на Вовкуна, а его подчиненную г-жу Чмиль? Или их обоих заодно?

Как по мне, так оба эти культур-деятеля давно заслужили такого финала. Но тут, как на грех, справедливость торжествует по нелепейшему поводу и в такой ситуации, когда правда как раз на стороне Анны Чмиль!

Воистину неисповедимы пути твои, Украина чиновников! Поэтому есть все основания подозревать, что суть дела вовсе не в двух несчастных “ужастиках”, а в банальной расчистке перед грядущими президентскими выборами кадровых пространств на гуманитарном поле.

Когда я ем, я глух и нем

Нет ни смысла, ни саспенса в предметном разборе взаимных инвектив и самооправданий со стороны ЭК и НЭК, взявшихся заведовать “нравственностью” Украины. По-моему, обое рябое. Хотя откровенно паразитарная, на мой взгляд, НЭК Костицкого все-таки гораздо “рябее” ЭК Вовкуна. Ибо функции Госкино при Минкульте, как и ЭК при Госкино, по сути своей важны и необходимы. Иное дело — на каком профессиональном уровне они реализуются.

А вот в этом пункте над всей нашей бедной во всех смыслах страной, на манер Годзиллы, давно уж нависает гигантский монстр державного невежества. У меня нет сомнений, что это именно они, дилетанты, прикрываясь “патриотичной” демагогией, а подчас фальшивыми дипломами и званиями, так изувечили всю культурную жизнь постсоветской Украины. Истребили национальное кино. И препятствуют ныне украинцам свободно смотреть какое угодно чужое кино — и шедевры, и “серость”, и явный “мусор” — кому что близко по нраву, по уму.
И при том “моралисты” запретами же достаточно сытно кормятся.

По данным, озвученным в ходе пресс-конференции Сергеем Тримбачем, штат НЭК насчитывает около 90 человек, а годовое финансирование составляет около 5 млн. грн. Целый институт! Что только он продуцирует? “Моральность”? Для сравнения: ровно столько же, 5 млн. грн., правительство выделило на весь текущий год всему украинскому кино. Причем реально проплачено пока только 3,1 млн. грн. Вот это и есть момент истины: мифическая “национальная мораль” дороже национального кино. Впрочем, альтернатива сия довольно абстрактна, ибо ни одна из ее частей в природе не наблюдается...

Обратимся к конкретной диагностике уровней компетентности конкретных органов и лиц из НЭК. Комиссия сообщает, что исследовала “Пилу” на основании закона “О защите общественной морали”. Вот и мы попробуем исследовать оценочные шкалы самой НЭК на основании тех официальных документов, которые она “из себя” при этом выделила, а именно: “Довідка щодо фільму “Пила VI” и “Інформаційна довідка стосовно прокату фільму “Хостел-2”. Итак, добро  пожаловать на профосмотр ментальности записных “моралистов”...

Кухня невежд

Самолично председатель НЭК г-н Костицкий взялся за экспертизу фильма “Пила-6”. В экспертном заключении он пишет, что этот опус “прославляє застосування грубої фізичної сили, як способу приниження і знищення людини”.

Но откуда это г-н Костицкий взял, что данный фильм цинично “прославляє”, а не гневно “таврує” грубую силу в ее смертоносных появлениях? Разве тот или иной вариант трактовки экранного насилия напрямую следует из картин ужасающих последствий насилия? Тут крайне нужна искусствоведческая аргументация, мотивирующая ту или иную позицию автора в киноповествовании. А такой аргументации у г-на Костицкого нет. Получается, что “эксперт” просто заявляет о том, что ему как абсолютному дилетанту в экранных медиа в момент просмотра просто “показалось”. Увиделось. Почудилось. И на эдаком хлипком основании он решил “защитить мораль” целой нации!

А такие вещи, как мимолетные субъективные “киноимпрессии” неискушенного зрителя, иногда могут зависеть от очень смешных причин.

Киноведы-профи тем и отличаются от случайной публики, что их оценки фильма исходят из объективных свойств данной художественной структуры и достаточно суверенны по отношению к любым привходящим обстоятельствам просмотра. Таким, как, скажем, плохая проекция, некачественный звук, посторонние шумы в зале и т. п. А классный критик способен быть независимым по отношению и к собственным вкусовым пристрастиям.

“Настоящий профессионал-кинокритик способен высоко оценивать даже те фильмы, которые ему лично не нравятся”, — полагал основатель “авторской теории кинокритики” Эндрю Саррис. И в том нет ни абсурда, ни даже парадокса — верный критерий профессионализма в критике.

Г-н Костицкий вместо искусствоведческих мотиваций в заключении по “Пиле” в тональности доноса на бесчинства в соседской “нехорошей квартире” предъявляет длиннейший и часто тавтологичный список “ужасов”: “...знущання, тортури та криваві розправи.., роздавлювання пресом людини, відрізання живої плоті, відрубання частин людського тіла, підвішування та удушення людини...”

Толку-то от перечней бутафорских страстей, если общий сюжетный смысл этого немудреного творения для такого “эксперта” явно наглухо закрыт! Г-н Костицкий, судя по всему, даже “Поэтику” Аристотеля подзабыл: он путает планы реальности и художества, а простой показ чего-либо считает “пропагандой” этого. Так, ужаснувшись на “Пиле” постановочным жестокостям, этот ТВ-“эксперт” решил: автор киноленты что показывает, то и рекламирует.

Но в искусстве, чтобы страстно заклеймить ужас чего-либо, это сначала надо именно таким и показать — предельно отталкивающим, нестерпимо жестоким, отвратительным и т. д. В регистре эстетической выразительности “ужасного”.

Например, когда в свое время в Великобритании цензоры вырезали из фильма Пьера-Паоло Пазолини “Сало, или 120 дней Содома” несколько минут предельных жестокостей, местная культурная общественность возмутилась. Мол, таким образом звериная сущность фашизма была несколько приукрашена и стала более приемлемой для восприятия современного британца, который и без того на своем историческом опыте не изведал, что такое нацистский концлагерь. Так мыслят в центре Европы. Логика окраин, понятно, иная...

Официальный текст заключения Костицкого по “Пиле” пестрит несуразностями. Вроде такой: “В надмірній кількості містяться зображення крові...” А сколько крови на экране будет “в самый раз”?

Кинопрокат как диверсия

Аналогичными по искусствоведческой бездоказательности и монотонно-корявому канцеляриту выглядят и “результати дослідження”, проведенного по фильму “Хостел-2” зампредом НЭК г-ном Деревянчуком Г. Ю.: “...Фільм пропагує культ насильства та жорстокості.., смакує страждання.., деформує психіку.., становить загрозу фізичному, інтелектуальному, морально-психологічному стану населення...”

В трактовке “эксперта”, отчаянно ищущего работу для своего “нравственного чувства”, получается, что рядовой “ужастик”, прокатившийся вполне незаметно по десяткам стран, именно в Украине нашел свою настоящую жертву... Но тут же г-н эксперт дарит и повод для веселья: “...Розповсюдження цього фільму означає, що відповідні прояви не засуджуються, а видаються за поведінку правильну і таку, яка заслуговує на наслідування, поширення, оскільки, пропаганда передбачає поширення і роз'яснення певних положень серед широких верств...” (Пауза, смех...)
(Отдышавшись). В знак благодарности г-ну Деревянчуку Г. Ю. за 10 секунд доставленной мне чистой детской радости категорически сообщаю: полный отбой на его участке национальной безопасности! Ибо факт распространения в прокатной сети любого фильма абсолютно не может означать, что тем самым прокатчик внутренне солидаризируется со всеми гнусными преступлениями негативных персонажей из данного кинопроизведения.

То есть авторы “Пилы” сами никого не пилили и другим этого не навязывают. Не побоюсь поручиться и за других покатчиков: даже если они специализируются на “распространении” самых черных криминальных драм и кровавых триллеров, подавляющее большинство из них лично никого не убили и, возможно, их руки даже ничего не крали...

По длительности соответствующих эпизодов? По крупности планов истязуемых? По особенностям освещения и операторской работы? Или по плотоядному причмокиванию от удовольствия палачей в кадре? Или, может быть, по собственным “экспертным” стонам от нравственных мук при просмотре очередного “ужастика”?

Аппетиты цензуры

Простимулированная невзначай НЭКом тема киноцензуры, на мой взгляд, обречена на развитие и продолжение. Ибо цензура никогда не довольствуется уровнем полномочий, а зацепившись за мизинчик, норовит отхватить и всю руку. Налаженные механизмы запретительства требуют для себя все больше “работы”, “корма” и размножаются делением. И если “Бруно”, “Пила” или “Хостел” — на самом деле мелочи, то в перспективе неизбежно в дело вступят политические резоны для запретов на фильмы. Отчасти это уже реальность, если вспомнить прошлогоднюю схватку СБУ с “Войной 08.08.08”

Так было и в УССР, где под нравственно-идеологическим соусом вырезали как сцены жестокости из “Андрея Рублева” и запрещали слишком эротичную “Осень” Андрея Смирнова, так и клали на “полку” чрезмерно безысходные “Долгие проводы” Киры Муратовой и вызывающе националистические “Тени забытых предков” Сергея Параджанова.

Из академического любопытства интересно бы узнать, что думают господа “моралисты” Васюник, Костицкий и Деревянчук о классическом фильме Александра Довженко “Аэроград” (1935). Там нет ни “роздавлювання пресом людини”, ни “відрізання живої плоті” или “відрубання частин людського тіла”, но весь этот выдающийся фильм пронизан одной и очень давней идеей нашего беспощадного гения: “Убей врага!” Как только встретишь. Даже если он твой лучший друг, но Родине изменил. Идея “красного террора” явно импонировала Довженко и была реализована во многих его работах.

Так что нам, гуманистам, теперь делать с такими морально “разлагающими” фильмами Довженко? А что делать с самым первым шедевром мирового кино — фильмом “Рождение нации” (1915) Дэвида Уарка Гриффита, пославлявшего расизм и Ку-клукс-клан? Запретим и его? Тогда надо запретить добрые две трети всего мирового кино...

О многом можно было бы поговорить с “моралистами” из НЭК, но поздно. Понимать азы киноискусства г-дам “экспертам” следовало научиться намного раньше, чем они впервые осмелились публично судить о фильмах, облекая свою эстетическую дремучесть в форму официальных документов. Хоть и не без усилия, но допускаю, что существуют некие профессиональные сферы (экономика или юриспруденция), где нынешние поборники “киноморали” сильны как специалисты своего дела. Но при том уверенно заключаю: в сфере кино все упомянутые чиновники — сугубые дилетанты. Воистину прав был Александр Блок, заметивший однажды: “Когда о нравственности говорят с пафосом, она в большой опасности”.

...Так и вижу чувство глубокого морального (?) удовлетворения на лицах наших отечественных “моралистов”, когда они уютно и безбедно “облаштуються” в столь созвучной их внутреннему миру гулкой духовной пустоте, в которую они же и превратят национальную культуру. Так не проще ли запретить запретителей?

Через 20 лет после “перестройки” этот вопрос, по-видимому, снова актуализируется в современной Украине.

Александр РУТКОВСКИЙ