Следы войны: психологические проблемы и психические травмы как реальность

Прошли годы, и сейчас как учеными, так и практиками доказано, что абсолютно бесстрашных и при этом психически нормальных людей мало. Например, по оценкам американских экспертов, около 90% военнослужащих испытывают страх в бою. И не секрет, что у 25% из них этот страх сопровождается тошнотой и рвотой, а у 20% — неспособностью контролировать некоторые физиологические функции. Вопрос бесстрашного поведения на самом деле во многом сводится к особенностям нервной системы военнослужащего, к уровню его психологической подготовленности ко встрече с опасностью, а также к персональной мотивации участия в событиях.

Реалии вооруженных конфликтов современности

Зарубежные военные всерьез обеспокоены сохранением психического здоровья, так как пребывание в зонах конфликтов наносит военнослужащим значительные эмоционально-психологические травмы.

11 марта американские военные расстреляли в двух населенных пунктах района Зангабад уезда Панджваи в Афганистане как минимум 16 человек и ранили семерых. Затем они сожгли тела жертв, чтобы скрыть следы преступления. Сами американцы утверждают, что действовал лишь один их коллега — сержант. Наиболее вероятная причина произошедшего — стрессовое состояние солдат в Афганистане.

В конце минувшего года руководство медслужбы канадской армии распространило итоги исследования, посвященного оценке негативного влияния службы в горячих точках на психику военнослужащих. По их оценкам, в среднем разные расстройства психики и эмоциональные отклонения наблюдаются у 13% солдат и офицеров, расквартированных в Афганистане (в том числе и никогда не принимавших участия в боевых действиях). В подразделениях, у побывавших в боях, этот показатель временами превышает 25%.

Справка “2000”

Под расстройствами психики и эмоциональными отклонениями канадские военные медики подразумевают “резкие или радикальные перемены в менталитете, поведении или настроении человека, представляющие собой источник глубоких душевных переживаний”.

Одним из основных видов расстройств — посттравматическим стрессом — страдают не менее 8% канадских военнослужащих, проходивших службу в Афганистане с 2001-го по 2008 г. Чем длительнее срок службы, тем выше частота проявления посттравматического синдрома. Так, 3—6 месяцев службы в горячей точке вызывают такое состояние у 4,24% солдат и офицеров, а после 5 лет — у 25%.

Как утверждают авторы исследования, канадская статистика по этой теме почти идентична данным, полученным в странах-союзниках. В опытах в Канаде участвовали более 2000 военнослужащих. На протяжении 5 лет регулярно обследовалось состояние психики участников. А для их реабилитации применялись различные формы и методы — от обычной психологической помощи до специального лечения антидепрессантами.

Между тем в российской армии, в отличие от ВС США и других стран НАТО, антидепрессанты не применяют.

А вот система психологической коррекции там действует. В частности, специалисты отмечают, что определенные проблемы психологического характера у военных, участвовавших в боевых действиях, имеются, однако они не носят массового характера.

Кстати, в России заблаговременно думают о том, как уменьшить число психических травм и у других людей, оказавшихся в экстремальных условиях. Например, при министерстве РФ по делам ГО и ЧС сформирован и функционирует Центр экстренной психологической помощи. Интересно, а наши силовые структуры и спасатели проработали вопрос на таком уровне? Имеется ли нечто подобное в системе нашего МЧС?

“Долгоиграющие” результаты экстремальных ситуаций

Преодоление экстремальных ситуаций не завершается с их окончанием. Ведь многие участники таких событий получают психические травмы, которые долго напоминают о себе. Такие реакции возможны даже на фоне общего благополучия, спустя продолжительное время после события. Это посттравматический синдром (ПСТ) — изменения в эмоциональной сфере, поведении, которые могут беспокоить человека в течение многих лет.

Справка “2000”

Психическая травма — следствие травматического стрессогенного воздействия, когда разрушается система индивидуальных личностных защит, приводящая к глубинным нарушениям (от психологических до биологических) жизнедеятельности любого человека.

Посттравматическое расстройство — результат переживания травматического стресса. Симптомы его включают яркие навязчивые воспоминания о травматической ситуации, ночные кошмары, трудности засыпания и эмоциональную неустойчивость, опустошенность, повышенную бдительность. Все это отражается в поведении человека, часто деструктивном (от депрессии до агрессии по отношению к окружающим).

Откуда берется ПСТ? Специалисты для отдельной личности условно выделяют два основных пути развития ситуации после сильного стресса:

— человек приобрел травматический опыт, осознал его и постепенно “проживает” эту ситуацию, вырабатывая более или менее конструктивные способы совладания с ней;

— человек приобрел травматический опыт, но его личностное отношение к событиям отсутствует, он постарался “забыть” его, “вытеснить” из сознания, применив неконструктивные (и даже деструктивные) способы совладания с проявлением негативных симптомов стрессовых реакций.

Иными словами, любая отсроченная реакция на травму — нормальна. Но в одном случае человек постепенно проживает ситуацию самостоятельно, в другом самостоятельно сделать этого не может, и тогда он нуждается в помощи.

Помимо перечисленных, у ветеранов боевых действий и участников экстремальных ситуаций, ставших жертвами ПСТ, могут наблюдаться и другие симптомы: взрывная реакция, приступы ярости, немотивированная бдительность, злоупотребление алкоголем, наркотиками и лекарственными средствами, мысли о самоубийстве.

Детально изучать феномен ПСТ начали в 60-х годах минувшего столетия в США после вьетнамской войны.

Исследования ПСТ начались в нашей стране с изучения последствий военных конфликтов. В результате было установлено, что у 25% воевавших и не получивших увечий опыт боевых действий послужил причиной развития неблагоприятных психических последствий. Среди раненых и искалеченных количество жертв ПСТ гораздо выше и достигает 40—50%.

Есть факторы, способствующие появлению и поддерживающие состояния ПСТ у людей, — контрастность переживаний внешнего мира, его безразличие и отрицание прошлого участников боевых действий. Диссонанс мирной жизни, где никому нет дела до переживаемых кем-то ужасов боевой обстановки (вспомним: “Я тебя туда не посылал...”), только усиливает и поддерживает посттравматический стресс, ощущение несправедливости, безысходности и беспомощности.

Подобные нарушения характерны не только для участников боевых действий, но и для переживших катастрофы, аварии и стихийные бедствия, а также принимавших участие в ликвидации их последствий.

Наши реалии

Специалисты утверждают, что в Украине профессиональная практика психологической помощи — явление новое относительно, так как оно начало формироваться еще в середине 80-х годов прошлого века. Другое дело, что оно все еще на этапе становления. Но уже созданы и функционируют соответствующие службы в системе МВД, МЧС, социальных служб по делам семьи и молодежи.

К сожалению, в составе ВСУ пока отсутствуют полноценные структуры, которые могли бы оказывать всестороннюю психологическую помощь военнослужащим и членам их семей. Между тем только с начала года четверо военнослужащих покончили жизнь самоубийством. И это в условиях мирного времени. Расследования показали, что в каждом из этих случаев жертвы нуждались в адекватной психологической помощи, но вовремя ее не получили...

Однако об организации психологической помощи в нашей армии не совсем забыли. Например, вспоминают об этом в контексте деятельности командиров различных уровней, психологов, врачей в рамках учебного процесса военных вузов, в первую очередь в Национальном университете обороны. А Научно-исследовательский центр гуманитарных проблем ВС в этом году выдал методическое пособие “Практика психологической помощи военнослужащим”. Ему, впрочем, присущ общий недостаток наших теоретических изысканий — оно больше рассчитано на оказание психологической помощи в условиях мирного времени.

Хотя теория — тоже неплохо, но более важна все-таки практика. А здесь нам мешает целый ряд стереотипов, и самый главный из них — мнение о том, что психологическая помощь оказывается лишь в кабинете психолога. На самом деле речь должна идти о построении и функционировании целостной системы оказания психологической помощи, элементами которой являются самопомощь (а значит, этому нужно научить), семья, дружеское окружение, образовательные учреждения, религия, медицина, профессиональная среда (в т. ч. командиры, психологи и другие специалисты по работе с личным составом).

Отсутствие в ВС Украины действенной системы оказания психологической помощи обусловлено и тем, что наша армия длительное время функционирует в мирных условиях. Никакие учения, стрельбы и прочие мероприятия боевой подготовки не позволяют воспроизвести картину боевой действительности и той обстановки, которые всегда являются катализатором профессионального роста участников событий. В т. ч. и специалистов, причастных к оказанию психологической помощи. Больше нигде нельзя получить опыт такого уровня и подобной направленности. Но никто не мешает военному ведомству направлять своих психологов на стажировку в подразделения МЧС или милиции, которые и в мирное время сталкиваются с экстремальными ситуациями, когда необходимо помогать людям, в т. ч. и в психологическом плане.

То, что ситуация в ВС по данному направлению удручающая, подтверждают цифры. В частности, специалистами военного ведомства в период нахождения нашего военного контингента в Ираке проведено обследование 318 военнослужащих. Как оказалось, даже в период подготовки к выполнению боевых задач у 31% военнослужащих отмечена астенодепрессивная симптоматика. В период выполнения боевых задач она усиливалась и достигала 54%. У 32,5% военнослужащих зафиксированы признаки психотических реакций.

Результаты другого исследования показали, что доминирующими психоэмоциональными состояниями лиц, которые впервые попали в боевую обстановку, были страх (68%) и растерянность (48%). По мнению респондентов, у большинства из них адаптация к боевым условиям наступала на протяжении 30—40 дней. 21% миротворцев признались, что не смогли адаптироваться до окончания срока пребывания в зоне боевых действий.

После ротации нашего контингента по результатам исследований лишь 13% военнослужащих можно было признать практически здоровыми — их психологические показатели соответствовали среднестатистической норме. Остальные нуждались в той или иной психологической и медицинской помощи, так как у них отмечались признаки психических нарушений, а у 56% миротворцев — признаки посттравматического синдрома. Через 9 месяцев после проведения мероприятий по реабилитации эта цифра уменьшилась до 12%. Но даже такая цифра значительна.

Итак, у наших военнослужащих весьма низкий уровень психологической готовности к выполнению задач в экстремальных условиях, отсутствовала система оказания помощи на всех этапах их деятельности.

В последнее время специалисты часто говорят о возможности появления на полях сражений оружия несмертельного действия и психотронного. Можно даже прогнозировать, что полная обездвиженность боевой техники, выход из строя систем оружия и управления одновременно и на больших территориях, ослепление военнослужащих и пр. обернутся для них шоком. Не исключается и прямое воздействие на психику бойцов посредством распыления над частями и подразделениями психотропных средств (нейродепрессантов, обездвижителей и др.), облучения их СВЧ и психотронными генераторами.

А это значит, что у противоборствующих сторон появляется реальная возможность активно влиять на психофизиологические состояния, настроение, боевую активность войск противника.

С другой стороны, знакомые условия и привычная деятельность, хорошо освоенные способы действий в боевой обстановке позволяют воинам действовать на поле боя с преимущественным использованием подсознания (автоматизмов, навыков, закрепленных в подсознании моделей), с минимальным привлечением сознания и эмоций. И наоборот, незнакомые обстоятельства и неосвоенные приемы боевой деятельности обусловливают необходимость постоянного включения сознания, возникновение негативных эмоциональных переживаний, что снижает эффективность действий военнослужащего.

Устойчивость к действию психотравмирующих факторов боя, сохранение боевой активности во многом определяются высоким уровнем направленности личности, мотивацией боевого поведения бойцов, готовностью к активным действиям, их боевым опытом. Например, установлено, что уже в 4—5-м бою сила влияния на поведение солдат таких боевых факторов, как опасность, внезапность, новизна и др. снижается в 1,5—2,5 раза.

Знание природы страха, динамики его проявления, условий возникновения групповой паники позволяет планировать действия в экстремальных условиях, дифференцированно подходить к расстановке людей и распределению задач, прогнозировать реакции и поведение военнослужащих в бою, разрабатывать и осуществлять экспресс-программы предупреждения и преодоления негативных психических состояний солдат и офицеров.

Игорь ДЕМИДОВ