Секреты стран, свободных от чиновничьей мафии

Но все же у них есть нечто общее, благодаря чему они и оказались зонами, свободными от организованной коррупции.

Есть три расхожих теории о причинах коррумпированности чиновников. Одна говорит о том, что все дело в общественном строе: дескать, коррупция свойственна тоталитарным режимам и автократическим государствам, а потому лучшим предохранителем и лекарством от этой напасти является демократия. Если бы это было так, то в Украине взяточничество исчезло бы еще пять лет назад, сразу после Майдана. Вторая теория утверждает, что коррумпированность госаппарата — удел бедных стран со слаборазвитыми рыночными отношениями, а по мере роста ВВП и укрепления конкурентных начал в национальной экономике зависимость бизнеса и граждан от чиновников становится все более слабой. Если это правда, то нам нужно просто запастись терпением, распродать оставшуюся госсобственность и ждать, когда экономика достигнет европейского уровня. Наконец, третья теория указывает на особенности национальных традиций: якобы одни страны предрасположены ко взяточничеству и поэтому в них оно существовало испокон веков, а в других его отродясь не было, поскольку от него защищала общественная мораль. Если верить этой теории, то в Украине коррупция будет процветать всегда

Однако реальный мир, к счастью или нет, устроен иначе. Общественный строй, состояние экономики, исторические традиции — все это способно мешать или содействовать распространению коррупции, но не более того. Для искоренения взяточничества и подобных явлений нужно нечто другое: чтобы этой целью задались и власть, и общество. Если общество хочет, а власть — нет, общество может попытаться сменить власть. Если власть хочет, а обществу все равно, власть может попытаться переубедить общество. Но если ни у власти, ни у общества нет воли к борьбе с коррупцией, они так и будут занимать друг друга разговорами о том, что эту борьбу нужно вести.

Сингапурское чудо

Примером того, что победить коррупцию может бедная страна с авторитарным режимом и глубоко укоренившимися традициями взяточничества, является Сингапур. В момент обретения независимости в 1959 году это была нищая страна, которой приходилось импортировать даже пресную воду и строительный песок. Однако правительство во главе с Ли Куан Ю поставило перед собой амбициозную задачу превратить Сингапур в финансовый и торговый центр Юго-Восточной Азии. Для этого было необходимо привлечь иностранных инвесторов, но они не спешили приходить ввиду высокого уровня коррупции в стране. “Коррупция является одной из черт азиатского образа жизни. Люди открыто принимали вознаграждение, это являлось частью их жизни”, — писал Ли Куан Ю в своих мемуарах. Борьба с коррупцией началась с упрощения процедур принятия решений и удаления всякой двусмысленности в законах, вплоть до такой радикальной меры, как отмена всяких разрешений и лицензий для предпринимательской деятельности. Были резко подняты зарплаты судей, на судейские должности были привлечены лучшие частные адвокаты. Зарплата сингапурского судьи достигла нескольких сотен тысяч долларов в год, а в 1990-е годы — свыше $1 млн. Госслужащим, занимающим ответственные посты, зарплаты были подняты до уровня, характерного для топ-менеджеров частных корпораций (до $20—25 тыс. в месяц). Сейчас местная бюрократия считается одной из самых эффективных в мире и самой высокооплачиваемой — заработки сингапурских чиновников выше, чем у равных им по статусу служащих в США.

При этом о демократии в этой стране можно говорить лишь с очень большой натяжкой. С 1965 года в стране политически доминирует одна партия — “Народное действие”, оппозиционные партии хотя и представлены в парламенте, но действуют в условиях ограниченной свободы слова, неоднократного подавления митингов и демонстраций. Сам Ли Куан Ю правил страной с 1959 по 1990 годы, а с 2004 года правительство возглавляет его старший сын Ли Сянь Лун. Однако желание победить коррупцию у Ли Куан Ю было столь сильным, что он не делал исключений не только для крупных представителей своей партии, но и для членов своей семьи. В 1960 году был принят акт о предотвращении коррупции. Он увеличил тюремные сроки за взятки и дал агентству по борьбе с коррупцией (АБК), директор которого подчинен напрямую премьер-министру, полномочия задерживать потенциальных взяточников, проводить обыск у них в домах и на работе, проверять банковские счета и т.д. Позже наказание за взятки несколько раз ужесточали, например, в 1989 году ввели конфискацию имущества. АБК инициировало расследования даже против близких родственников Ли Куан Ю. Ряд министров, уличенных в коррупции, были приговорены к различным срокам заключения, покончили жизнь самоубийством либо бежали из страны. Среди них были и давние соратники Ли Куан Ю, такие как министр охраны окружающей среды Ви Тун Бун. Именно так Сингапур стал одним из наименее коррумпированных государств мира.

Изменилось и отношение сингапурцев к коррупции: к борьбе со взяточничеством подключились специально созданные общественные комиссии. Чтобы прежняя терпимость общества к коррупции сменилась на активное неприятие, Ли Куан Ю заявил, что конфуцианская обязанность помогать своей семье, родственникам и друзьям должна выполняться только с привлечением собственных, а не государственных средств.

Что же касается бедности, то по мере искоренения коррупции в страну стало приходить все больше иностранных инвестиций. И хотя в 1959 году слова Ли Куан Ю “мы построим государство, которое не просто выживет, но и превзойдет другие страны” никто не воспринял всерьез, но уже через три десятилетия Сингапур обогнал по уровню доходов на душу населения Великобританию. Таким образом, бедность не стала большой помехой в борьбе с коррупцией, а вот борьба с коррупцией оказалась очень эффективным средством для преодоления бедности.

Просто так даже традиции не поддерживаются

Среди вполне демократических стран тоже есть такие, где коррупция процветает, и такие, где малейшие ее ростки выкорчевываются на корню. Например, по данным опроса Eurobarometer, 78% европейцев убеждены, что проблема коррупции актуальна для их стран. Но если в Греции коррупцию считают актуальной проблемой 95% населения, то в Дании — лишь 22%.

Если спросить самих датчан об их способах борьбы с коррупцией, они не скажут ничего внятного. Большинство (за исключением разве что тех, кто сталкивался с этим явлением в других странах) вообще не понимают, как может существовать коррупция. Власти тоже вроде бы не принимают особых мер для предотвращения взяточничества. Более того, законодатели получают сравнительно небольшую зарплату, на уровне начальника отдела рядового министерства, что, казалось бы, должно подталкивать их к поиску “левых заработков”. Однако секрет некоррумпированности датских чиновников заключается не в традиции, а в тех, благодаря кому эта традиция поддерживается. В роли выкорчевывателя ростков коррупции выступают СМИ: чиновник, которого массмедиа хотя бы заподозрят в коррупции, может сразу прощаться с карьерой. Это касается и депутатов: их личная жизнь никого не волнует, но малейшие нестыковки в отчетности о доходах и расходах тут же привлекают внимание СМИ.

Похожая ситуация и в Финляндии, где никогда не создавались специальный закон о коррупции или специальные органы для борьбы с ней. Государственная политика профилактики и пресечения коррупции изложена в общенациональной “Программе по борьбе с преступлениями в экономической сфере”, принятой в 1996 году. Само слово “коррупция” в уголовном кодексе Финляндии даже не упоминается, вместо этого говорится о взяточничестве чиновников, за которое предусматривается наказание от штрафа до тюремного заключения на срок до четырех лет, в зависимости от серьезности правонарушения. Но это не означает, что коррупции в стране никогда не было. В первое послевоенное десятилетие (1945—1954 годы) были осуждены за получение взяток 549 лиц, в 1980—1989 годах таких приговоров было вынесено 81, а в 1990-х — всего 38. В текущем десятилетии ежегодно рассматриваются три-четыре дела по обвинению во взяточничестве и столько же — во взяткодательстве. За последние 20 лет были уволены или сами ушли в отставку по юридическим или этическим мотивам более 30 членов правительства и высших правительственных чиновников. В 1993 году, впервые за послевоенные десятилетия, был созван специальный государственный суд для рассмотрения дела бывшего министра торговли и промышленности, депутата парламента от Партии центра Кауко Юхантало. Он обвинялся в том, что в бытность министром содействовал выдаче государственных гарантий для находящегося на грани банкротства одного из финских банков — взамен на получение, с помощью этого банка, кредитов для собственного бизнеса. В соответствии с решением суда Юхантало был лишен депутатского мандата. В том же году в прессу просочились сведения, что бывший министр промышленности и торговли, депутат парламента, председатель Социал-демократической партии Ульф Сундквист также способствовал выдаче кредита под правительственные гарантии банку, в котором он имел собственный интерес и который находился на грани банкротства. Сундквист, обвиненный в преступлении (а он, кстати, считался одним из наиболее вероятных претендентов на пост президента Финляндии), подал заявление об отставке с поста председателя СДПФ. Позднее окружной суд Хельсинки приговорил его к выплате денежной компенсации за причиненный ущерб. Указанные случаи, а также ряд других (коррупция в фирмах “Салора”, “Валко”, “Ноппа”, “Метро”) стали широко известны именно благодаря выступлениям СМИ. Поскольку случаи редки, то они вызывают большой общественный резонанс, и власти не могут это игнорировать.

О том, что традиция просто так не поддерживается, свидетельствует и опыт Новой Зеландии. Потомки британских переселенцев строили новое государство, учась на ошибках как самой Великобритании, так и Австралии (в 1901 году Новая Зеландия отказалась от возможного присоединения к Австралийскому Союзу). И даже тот уровень коррупции, который был в этих странах, новозеландцы считали неприемлемым. В Новой Зеландии государственные деятели могут встретиться вам прямо на улице. Они ходят без свиты и охраны, и возможность поговорить с ними напрямую не ограничивается ничем и никем, а больше всего боятся они журналистских обвинений в злоупотреблениях. Взятки полицейским не приняты, а если кто-то (например, из бывших стран СССР) еще не освоился с местными обычаями и попробует вместо штрафа “дать на лапу”, его ждет еще один штраф или даже арест.

Но, несмотря на эту идиллию, государственный гимн, утвержденный в 1977 году (его текст был написан еще в 1870-м), содержит строки:

Боже, защити нашу свободную землю

От раздоров, зависти, ненависти

И охрани наше государство от коррупции.

Не допустить коррупции — стало национальной идеей новозеландцев. И эта идея сработала.

Юрий ВИШНЕВСКИЙ