Региональный балет, или Что в действительности происходит в Молдове и Приднестровье?

Декабрьские выборы президента в непризнанном Приднестровье и неожиданная победа Евгения Шевчука; уход с политической сцены первого президента ПМР Игоря Смирнова и кадровая перетряска в тираспольских верхах; первые визиты нового тираспольского лидера и его одесская встреча с Владом Филатом — все это обилие событий порождает у наблюдателей ощущение драйва и ветра перемен. Правда, направление движения пока остается загадкой, но интрига лишь умножает число комментариев.

Не меньше, чем Приднестровье, интригует и Молдова. Там , уже более двух лет, продолжается парламентский кризис, блокирующий избрание президента. Две партии: парламентская ПКРМ и внепарламентская ХДНП вывели своих сторонников на центральную площадь. Они заявили о намерении митинговать до тех пор, пока правительство не уйдет в отставку, а правящий Альянс из трех партий не будет расформирован. Правительство и парламентское большинство игнорируют протесты — но мало-помалу проигрывают информационное противостояние.

Обилие событий намекает на близость перемен — и множество версий, большая часть из которых, впрочем, не блещет новизной. Эксперты привычно рассуждают о геополитических противостояниях, российских, румынских, а также западных интересах. Но разрозненные кусочки мозаики никак не складываются в общую картину. Что же в действительности происходит в Молдове и Приднестровье?

Приднестровье: на пепелище

Победа Евгения Шевчука была не столько его успехом, сколько прямым следствием просчетов его конкурентов. Малоресурсного Шевчука просто не восприняли всерьез. Весь год Игорь Смирнов топил противостоявшего ему председателя Верховного Совета Анатолия Каминского, за которым стоял холдинг “Шериф”, желавший смещения Смирнова. Каминский — бледная непубличная фигура, за которой тянулся хвост компромата, сам в схватку не лез: осторожные владельцы “Шерифа” опасались выигрыша Смирнова и не желали входить с ним в прямую конфронтацию. Несменяемого Смирнова “мочил” Кремль, которого он перестал устраивать в силу негибкости и одиозности. В самом же Приднестровье этим занимались технические кандидаты, не имеющие к “Шерифу” прямого отношения. Сам Каминский в ходе кампании не проявил себя вовсе. В итоге, Смирнов, скомпрометированный своим окружением, не сумевший предложить избирателям ничего нового, и лишь повторявший мантры 20-летней давности, проиграл уже в первом туре. Бесцветный Каминский пошел ко дну во втором, набрав лишь 19,67% голосов против 73,88% у Шевчука. Безусловно, победа Шевчука была народным выбором — но выбор этот совершался “от противного”.

Новоизбранный президент рьяно взялся за дело: 26 декабря ЦИК объявил результаты выборов, а уже 30 прошла инаугурация и были изданы первые указы. Вся верхушка исполнительной власти — восемьдесят пять высокопоставленных чиновников — выдвиженцев Смирнова — лишились своих мест… и были оставлены исполнять обязанности до сдачи дел преемникам. А вот с преемниками возникли сложности: Евгений Шевчук был просто-напросто не готов воспользоваться плодами своей победы. У него был избирательный штаб — но не было команды специалистов.

В итоге, формирование правительства идет очень трудно. Часть должностей до сих пор вакантна. Обилие молодых женщин в списке назначений — на их долю пришлось 45% назначений в новых органах власти, чему может позавидовать любая европейская страна, провозгласившая гендерное равенство, порождает версии о специфических принципах кадрового отбора. Вероятно, версии эти близки к истине. Впрочем, граждане легко простят 43-летнему, ни разу не женатому президенту эту маленькую слабость, если только действия его администрации будут эффективны. Но будут ли?

Надо признать, что Евгению Шевчуку досталось тяжелое наследство. Все последнее десятилетие непризнанная республика находилась в глухом и безнадежном тупике — экономическом, политическом и социальном, год от года деградируя во всех отношениях. Администрация Смирнова погрязла в коррупции, и, стремясь продлить свое пребывание у власти, сделала ставку на изоляцию от внешнего мира. Приднестровье выживало, распродавая имущество, накапливая газовый долг и выпрашивая помощь из России. Одновременно холдинг “Шериф” мало-помалу монополизируя один вид деятельности за другим, взял под контроль Верховный Совет и начал борьбу за смещение Смирнова и проведение в кресло президента своего человека, полностью ему подконтрольного.

Последний подарок от Игоря Смирнова Приднестровье получило в декабре. В недавнем телеинтервью Евгений Шевчук сообщил, что после проигрыша Смирнова в первом туре, он и его команда выкачали из Приднестровского Республиканского банка все активы, переведя их на частные счета. Эта же информация была озвучена им и перед ВС ПМР.

Одним словом, положение Приднестровья очень незавидно. Но еще более незавидно положение самого Евгения Шевчука. Россия, сделавшая ставку на сотрудничество с “Шерифом”, приостановила оказание финансовой помощи, и даже в случае её возобновления намерена направлять ее в распоряжение ВС ПМР — а ВС ПМР контролируется, опять-таки, “Шерифом”!

Приднестровье много лет латало дыры в бюджете, собирая платежи за российский газ, но не перечисляя их в Москву. Вот только едва ли Игорю Смирнову позволяли растить газовый долг просто так! Не нужно быть провидцем, чтобы сообразить: это было возможно только в рамках финансовых схем, при которых часть средств, недополучаемых Газпромом, оседала на личных счетах его руководителей. А поскольку Шевчук в эти схемы не включен, то за российский газ Приднестровью теперь придется платить. Как минимум, оплачивать его текущее потребление — это уж при самом мягком и гуманном варианте. В прошлом году бюджетный дефицит ПМР составлял 70%. В нынешнем, 2012, все может быть еще хуже. Чем заткнуть бюджетную дыру? Никаких вариантов пока не видно.

Наполнение бюджета — первейшая задача, стоящая перед Шевчуком, но его возможности крайне ограничены. Крупнейший потенциальный налогоплательщик, все тот же “Шериф” десятилетиями пользовался налоговыми льготами: сначала — находясь под патронажем Игоря Смирнова, а затем — контролируя Верховный Совет. “Шериф” и сейчас его контролирует, а значит, по факту, будет контролировать и помощь из России. “Шериф” контролирует в Приднестровье всю связь — проводную и мобильную, все радио и телевещательные ресурсы, владеет единственным интернет-провайдером, он контролирует почти весь завоз на территорию ПМР нефтепродуктов и продуктов питания… Иными словами, обложить всесильную Фирму налогами будет крайне сложно — можно нарваться на неприятные и эффективные ответные действия. Добро бы еще, если бы Шевчук мог по-настоящему опереться на силовиков — на армию, МВД и КГБ. Но новоизбранному президенту предстоит еще немало работать над укреплением своих позиций, в том числе и в этих ведомствах. На все это нужны время и деньги. И новые кадры для замены смирновских и шерифовских протеже. Ничего этого у президента нет, что явственно сказывается на его назначениях. Так, во главе Министерства госбезопасности, преобразованного в профильный комитет (из МГБ — в КГБ) был поставлен Владислав Финагин, бывший глава госадминистрации Дубоссарского района, не имеющий опыта работы в таких структурах.

Собрать больше налогов с других экономических агентов? Это также не представляется возможным. Бизнес в регионе дышит на ладан, увеличь давление — и он попросту закроется, либо уйдет в тень, либо перебежит в соседнюю Молдову, или Украину… Между тем, Шевчук, вероятно, от полной безысходности, уже сделал шаг в этом направлении: внес в парламент предложение об отмене части первой пункта 2 статьи 98 Конституции ПМР: “законы и иные правовые акты, устанавливающие новые налоги и другие обязательные платежи или ухудшающие положение налогоплательщиков, обратной силы не имеют и вступают в силу с началом нового финансового года при условии, что они были официально опубликованы не позднее, чем за три месяца до его начала”.

Очевидно, что ничего кроме хаоса и бегства бизнеса из ПМР эта инициатива не принесет… Но что предпринять еще? Шевчук и его окружение загнаны в угол. Они ищут, на кого опереться. Внутри ПМР силы, которую можно было бы назвать “пропрезидентской”, сегодня просто нет: Шевчука поддержали “от противного” — чтобы не голосовать за Смирнова и Каминского. Вся его популярность построена исключительно на контрасте с ними: молодой и не замешанный в публичных скандалах Шевчук смотрелся куда симпатичнее, чем его престарелые конкуренты, за каждым из которых тянулся хвост компромата. Но через полгода он надоест, мимолетная любовь избирателей пойдет на спад, а сравнивать Шевчука им уже не с кем! Нет фона, на котором он мог бы блистать.

С внешней поддержкой все тоже обстоит неважно. В Кремле уже давно видят в Приднестровье чемодан без ручки. Некоторую поддержку Москвы Тирасполь получал благодаря существованию лобби, получавшего долю от приватизации и от газовых неплатежей. Но и это пришло к концу, а ничем другим, тем более — на уровне государства, Приднестровье России не интересно. Россия будет только рада избавиться от ответственности за мир на Днестре, сбросить ПМР в Молдову и строить отношения с тем, что в итоге получится. Альтернативных же России сил, на которые, в принципе, мог бы опереться Шевчук, всего две: Украина и Молдова. Однако любая поддержка предполагает взаимный интерес. Но что же может предложить Киеву и Кишиневу непризнанное и нищее Приднестровье?

Молдова: битва амбиций

Нынешний парламентский кризис в Молдове вызван небрежной перекройкой конституции, сделавшем ее неработоспособной.

История вопроса такова. В 2000 году, стремясь не допустить избрания президента Петра Лучинского на второй срок — а к этому все и шло — парламент, по инициативе его тогдашнего председателя Дмитрия Дьякова, преодолев президентское вето, внес изменения в Конституцию Молдовы. Отныне выборы президента были уже не всенародными, а проводились в стенах парламента. Минимальная квота, необходимая для избрания президента, была установлена в 61 голос из 101. В случае невозможности избрать президента с двух попыток парламент распускался, и назначались новые выборы.

Первый срок Лучинского истек — и он ушел. Парламент не сумел избрать президента и самораспустился. В новоизбранном парламенте Партия коммунистов получила 71 место и без проблем избрала президентом своего председателя Владимира Воронина.

71 депутатский мандат давал ПКРМ неограниченные полномочия: партия могла делать все, что угодно, она обладала абсолютной и ничем не ограниченной властью. В частности, она могла бы, без каких-либо проблем, провести ревизию Конституции, над которой предыдущий парламент произвел поспешную и грубую операцию, и внести поправки, подрихтовав очевидные нестыковки. Но ПКРМ и лично Владимира Воронина в тот момент все устраивало.

На следующих выборах в 2005 году у ПКРМ возникли проблемы. Но вступив в союз с христианскими демократами, им удалось протолкнуть Воронина в президенты на второй срок. Это дорого обошлось ХДНП, потерявшей в результате такого союза свой традиционный электорат.

В 2009 году удача оставила ПКРМ. Набрав на апрельских выборах 60 мандатов, она отчаянно искала 61 —й голос. Ходили слухи, что любой депутат из других партий мог отдать свой голос ПКРМ и получить саквояж с Eu 5 млн., ожидавший его в сейфе Воронина. Но желающих не нашлось: все понимали, что отступника не простят, а покойнику деньги не нужны… Впрочем, слухи слухами, но найти 61-й голос ПКРМ так и не смогла. Парламент был распущен. Июльские выборы в том же году принесли ПКРМ только 48 мандатов. Президент не избран. Парламент вновь был распущен. Ноябрь 2010 — ПКРМ получила 42 мандата. В это же время, от выборов к выборам, рос рейтинг Либерально-демократической партии: 15, 18, 32 мандата. Председатель ЛДПМ, Влад Филат, в настоящее время — премьер-министр Молдовы. По факту же, в связи с крайней слабостью председателя парламента и и.о. президента Мариана Лупу, Филат сегодня — первое лицо в государстве.

После выборов 2010 года правящая коалиция — Альянс за Европейскую интеграцию, АЕИ, стала использовать дыры в конституции и в законе о выборах. Небрежность законодателей и торопливые поправки, породили множество противоречий, нестыковок и недоговоренностей, позволяющих до бесконечности оттягивать роспуск парламента, несмотря даже на неизбрание президента. Очередные парламентские выборы должны состояться в 2014 году, и политика оттяжек вполне позволяет тянуть время оставшиеся два года. Разумеется, налицо абсурдизация ситуации и создание опасных прецедентов, которые в дальнейшем позволят оспаривать и отменять результаты любых выборов. Все обвинения такого рода, выдвигаемые партией Воронина против своих оппонентов, справедливы. Но нынешний кризис создан совместно, всеми парламентскими партиями, и ПКРМ играла в этом очень заметную роль. А с формальной точки зрения всё соблюдено, необходимые судебные решения вынесены и проведены по всем инстанциям. Словом, все в полном порядке.

Процесс размывания фракции ПКРМ мало-помалу продолжается: законодательство Молдовы дает депутатам возможность выхода из фракций. В настоящее время ПКРМ располагает в парламенте только 39 мандатами. Казалось бы, избрание президента в обход ПКРМ стало возможно — но большинство получилось лоскутным, и очередная попытка избрания президента провалилась. Возможно, АЕИ и перебежчикам из ПКРМ удастся договориться, а возможно и нет. Большого практического значения это не имеет. Суета вокруг неизбрания президента: бесконечные споры, взаимные обвинения, прогнозы, ультиматумы, уличные протесты — все это давно превратилось в площадку, на которой пиарятся все кому не лень. Эта имитация бурной деятельности, скрывающая отсутствие любых реальных движений, может без проблем продолжаться до срока очередных выборов — то есть до весны 2015 года.

Перспективы

Все участники политического процесса в Молдове испытывают неуверенность, а исход ближайших парламентских выборов, срочных или даже досрочных — непредсказуем. Впрочем, возвращение во власть Партии коммунистов, о чем говорят многие эксперты, маловероятно. Партия Воронина уже много лет переживает глубокий кризис, после каждых выборов ее фракция неизменно оказывалась расколотой. В дальнейшем, эти “осколки”, оформленные в новые партии, успешно оттягивали голоса от ПКРМ на следующих выборах. В настоящее время в этой роли выступают социалисты Игоря Додона.

Наиболее вероятным сценарием следующих выборов представляется такой же лоскутный парламент. Вероятно, ПКРМ уже не будет иметь в нем самую большую по численности фракцию — ее опередит ЛДПМ, или, по меньшей мере, догонит ее по численности. Избрание президента 61 депутатским голосом будет столь же проблематично, как и сегодня. Есть, правда, еще возможность изменить конституцию, для чего также необходим минимум 61 голос, но и такой консенсус в нынешнем парламенте представляется маловероятным. Скорее всего, до начала 2015 года все останется так, как есть, а в новом парламенте повторятся проблемы нынешнего.

Внешние игроки

Ни одна из внешних сил не проявляет большого желания плотно вмешаться в кишиневские или тираспольские политические игры. Все последние заявления и контрзаявления носят привычно-ритуальный характер и призваны закрепить те или иные условные рефлексы у той или иной части общества. Примером такой дрессировки стала очередная вспышка активности вокруг темы российских миротворцев, находящихся в Зоне безопасности между Молдовой и ПМР с 1992 года. Поводом для обострения стал новогодний инцидент, когда невменяемый водитель от выпитого спиртного ранним утром первого января пытался прорваться через миротворческий пост под Дубоссарами, и погиб от пули, выпущенной по шинам, но срикошетившей ему в живот. Все стороны выступили с положенными ритуальными камланиями, либо, требуя вывода миротворцев, либо настаивая на том, чтобы они оставались на месте. Все подобные заявления имели одну цель — поддерживать в обществе желаемый градус напряженности, обеспечивающий управляемость и отвлекающий граждан от реальных проблем. Проблемы же миротворцев не существует вовсе. Миротворцы находятся в Зоне безопасности в рамках соглашения между Молдовой и Россией. Молдова может добиться их вывода единым росчерком пера — просто-напросто выйдя из этого соглашения, что, кстати, прямо прописано и в его тексте. Но отчего-то она из него не выходит… хотя заявления кишиневских политиков о необходимости пересмотра формата миротворческой операции звучат с завидной регулярностью.

Примерно с такой же регулярностью звучат и дежурные заявления России, Украины, ОБСЕ и других участников переговоров, формат которых разросся уже до 5+2 (+ ЕС и США) о необходимости преодолеть, ускорить, углубить, найти решения и мыслить по-новому. Искать какой-либо смысл в этих заклинаниях не следует, как не следует ждать и каких-либо результатов от дежурных встреч, главным итогом и единственным каждой из которых год от года становится единственный общий вывод их участников: о необходимости проведения следующей.

Что же касается реальных интересов сторонних игроков, то расклад здесь примерно следующий.

Россия заинтересована в стабильных и близких отношениях с Молдовой, однако какую-то по-настоящему существенную причину, даже одну, здесь назвать трудно. Кремль желает сохранять влияние на пространстве бывшего СССР, или, по меньшей, создавать видимость такого влияния, больше для внутреннего самопиара. Молдова также является одной из стран-транзитеров нефти и газа, правда, ее роль в их транзите сравнительно незначительна. Кроме того, поскольку Россия оказалась вовлечена в миротворческую операцию на Днестре, она не может выйти из нее до ее успешного завершения без ущерба для репутации и потери лица.

ОБСЕ, ЕС и США стремятся обозначать свое влияние везде, где они претендуют на высокий международный статус — это подтверждает и укрепляет его в общественном сознании. В этом же заинтересована и Россия, и все четыре игрока год за годом разыгрывают комбинации, цель которых — демонстрация их высокой значимости в разрешении конфликта, а также относительно низкой значимости конкурентов. Украина в меньшей степени подвержена лидерским амбициям, и как следствие, менее активна. Правда, в последнее время, в связи с затяжным газовым конфликтом, желание Киева демонстрировать свои способности к региональному лидерству несколько возросло.

Однако, в отличие от других посредников, Украина непосредственно граничит как с Молдовой, так и с непризнанным Приднестровьем. Как следствие, ситуация в регионе имеет для нее практическое значение. Но постановка конкретных задач и видение целей, которые предстоит достичь; влияние на развитие ситуации в Приднестровье и в Молдове, в том числе и через СМИ, общественные организации, через посредничество в ходе переговоров — весь этот пакет практических мер Киевом до настоящего времени разработан крайне слабо. Даже в теории — не говоря уже о каких-то практических шагах.

Такая инертность до некоторой степени была объяснима общей “замороженностью” ситуации, крайней несовместимостью подходов Кишинева и Тирасполя, достигшей максимума при президентстве Владимира Воронина, и сохранявшейся таковой все время, пока у власти находился Игорь Смирнов. Однако с уходом Смирнова положение дел изменилось: новое руководство Приднестровья в лице Евгения Шевчука имеет больше возможностей для ревизии сложившейся ситуации и может, по крайней мере, в теории, существенно изменить ход переговоров. К этому шагу Шевчука побуждает и крайне сложная обстановка, в которой сегодня находится Приднестровье. В свою очередь, сложная обстановка в Молдове побуждает к большей активности и гибкости и Владимира Филата. Грядущие выборы в России, мировой кризис и кризис ЕС, события в Румынии, ситуация вокруг Ирана и целый ряд других факторов снижают активность других посредников. У Украины есть прекрасная возможность существенно повысить степень своего влияния на ход переговоров и заняться решением практических задач.

Возможные варианты

Самым вероятным вариантом развития ситуации вокруг Молдовы и Приднестровья остается, тем не менее, ее дальнейшая консервация в прежнем виде. Какие-либо принципиальные изменение, как в Молдове, так и в Приднестровье, а также в ходе переговоров между ними возможно только путем слома сложившегося равновесия. Это потребует от политических игроков смелых и неординарных действий — иными словами, как раз того, на что постсоветские политические элиты — что киевские, что кишиневские, что тираспольские — способны в наименьшей степени.

Итак, наиболее вероятный вариант — вялая стагнация. Киев продолжает вести бесконечный торг по хорошо известным, и трудно решаемым вопросам: собственность на плотину Днестровской ГЭС-2 и условия эксплуатации Днестровского гидроузла, окончательная демаркация границы в районе Джурджулешть, железнодорожное сообщение с портами на Дунае. В Молдове продолжаются игры вокруг роспуска — нероспуска парламента и избрания — неизбрания президента. В Тирасполе клянутся в любви и верности Кремлю, пытаются получить финансирование из России и вписаться в прежние схемы, заменив Смирнова то ли Шевчуком, то ли “коллективным Смирновым” в лице “Шерифа”. Все это похоже на ритуальную трансляцию “Лебединого озера” в советские времена. Сей балет был тогда символом ничего не значащих перемен: раз пустили его по Первому каналу — значит в Политбюро кто-то умер… но кто бы там ни умер, ничего в окружающем застое не изменится.

Менее вероятным, но все-таки возможным, представляется вариант нахождения взаимных договоренностей, когда каждая из сторон, идя на определенные уступки, получает то, что ей необходимо. Итак, что же могли бы извлечь из приднестровских переговоров Киев, Кишинев, и Тирасполь?

— Украина испытывает трудности в организации железнодорожного сообщения с дунайскими портами. После фактического вывода из эксплуатации приднестровского участка железной дороги сообщение с ними идет через север Молдовы, в объезд, что поднимает транспортные расходы.

Формально причиной железнодорожной блокады служит непризнанность Приднестровья. Кишинев заблокировал в 2006 году железнодорожное движение через Приднестровье, после того как Тирасполь объявил имущество госпредприятия “Железная дорога Молдовы” на территории непризнанной ПМР своей собственностью и создал унитарное предприятие “Приднестровская железная дорога”. Поскольку ПМР не имеет международного признания, а Молдова по понятным причинам сняла с себя ответственность за приднестровский участок железной дороги, он, с международно-юридической точки зрения оказался “ничьим”.

Украинская сторона была бы заинтересована в эксплуатации приднестровской части молдавской железной дороги под своим контролем — на каких-то условиях, согласованных с Кишиневом и Тирасполем. Вырисовывается двухходовка: заинтересовав Тирасполь, сделать Кишиневу предложения, от которых тот не смог бы отказаться.

— Несмотря на относительно прочное электоральное положение ЛДПМ Влад Филат неизбежно столкнется с проблемами на ближайших выборах в парламент — все равно, очередных или внеочередных. Сегодня он — глава правительства, а фактически — глава государства. Он — власть, а власть всегда легче критиковать, чем оппозицию. У избирателей короткая память: они уже не вспомнят о том, что оппоненты Филата как раз и породили большинство проблем, с которыми они сталкиваются сегодня. Между тем в Приднестровье проживают, как минимум, 200 000 граждан Молдовы, обычно не голосующих, но могущих проголосовать, в том случае, если власти ПМР согласятся на открытие в Приднестровье молдавских избирательных участков. И если Филат проявит себя как политик, делающий шаги навстречу Приднестровью и облегчающих жизнь приднестровцев, то проголосуют они именно за Филата. Что касается критики в адрес президента Шевчука, в том, что он, допуская участие граждан Приднестровья (и одновременно — Молдовы) в молдавских выборах, якобы “сдает” республику, то такая критика в значительной степени может быть нейтрализована позицией Украины.

— Приднестровье нуждается в притоке инвестиций, улучшении условий для ведения бизнеса, облегчения передвижения его граждан… Сам президент Шевчук крайне нуждается во всем, что он мог бы продемонстрировать как свои успехи, и что будет способствовать росту его популярности — которая, в противном случае, быстро сдуется. Здесь и у Кишинева, и у Киева имеется просто море возможностей для “пряничного” воздействия на Тирасполь, перечислять которые просто бессмысленно: от возможности пересекать украинскую границу по приднестровскому паспорту до совместных экономических и инвестиционных проектов.

Таким образом, недостатка в возможностях и в привлекательных целях для всех трех сторон нет. Дело лишь за готовностью политиков действовать решительно, и мыслить по-новому. Но, как уже было сказано, именно такая способность и вызывает наибольшие сомнения. Вероятнее всего, что дело ограничится привычным региональным балетом.

Сергей ИЛЬЧЕНКО