Работа “оборонки”: часы с замедленным ходом

Тенденции развития украинских оборонных технологий и перевооружения армии демонстрируют поразительное отсутствие конгруэнтности. 

С одной стороны, число новых разработок и самих оборонных предприятий растет как грибы; с другой — в Вооруженных силах и прочих военных формированиях страны новой техники — лишь единицы. До стратегических компонентов перевооружения еще слишком длинная дистанция, хотя высокоранговые чиновники и твердят, что именно с 2018 г. начнется этап заметного перевооружения на новые системы. Добавляя, что тут речь не только в дефиците средств, но и в самом цикле принятия разработки на вооружение и внедрения ее в серийное производство. 

В условиях, когда мобильность перебросок российских войск (отточенная рядом учений) уже стала весомым козырем российской стороны в потенциальных сценариях эскалации военного конфликта, а уровень новых вооружений в российских войсках, сосредоточенных вблизи украинских границ, составляет 58—62%, это делает Украину уязвимой мишенью для вражеского Кремля. 

Можно ли изменить ситуацию, имея даже упомянутые неблагоприятные исходные данные? Как представляется автору, однозначно да! Только изменение подходов государства к созданию современной и гибкой системы перевооружения способно на порядок усилить оборонный потенциал. Несмотря на недостаток ресурсов, многочисленные отказы пресловутых западных партнеров в продаже Украине комплектующих для современных вооружений и многие другие объективные препятствия. Эксперты сходятся на мысли, что именно проблема закостенелой бюрократии остается главным тормозом создания в стране оснащенной современными вооружениями армии.

Что появилось в военных закромах? 

Не дожидаясь проведения ежегодной выставки “Зброя та безпека”, частная оборонка буквально накануне решилась на самостоятельную демонстрацию своих достижений. Первый всеукраинский форум оборонной промышленности 28—29 сентября, проведенный совместно Лигой оборонных предприятий Украины и Национальным техническим университетом Украины “Киевский политехнический институт им. Игоря Сикорского”, собрал более сотни частных предприятий, научных и исследовательских учреждений и около 70 аналитических и профильных общественных организаций.

Главным крутящим моментом “сходки” стал факт перехода от демонстрации отдельных образцов вооружений к показу целостных боевых систем, собираемых по модульному принципу. Когда, например, на единую колесную базу устанавливаются комплексы борьбы с беспилотными авиационными комплексами (БАК), комплексы радиоэлектронной борьбы (РЭБ), сами БАК или другие вооружения, исходя из запросов заказчика. Похоже, именно частный ОПК откроет счет проектам военно-технического сотрудничества (ВТС) с иностранными государствами в интересах украинской армии. Речь, в частности, об испытанном в середине сентября украино-польском разведывательно-ударном комплексе “Сокол”. В нем на колесную базу частного НПО “Практика” установлен боевой модуль другого частного оборонного предприятия ПАО “ЧеЗаРа” и БАК польского частного производителя WB Electronics SA. Интегратором работ выступает “ЧеЗаРа”. 

И это далеко не единственное предложение частного ОПК. Кооперация, рожденная внутри самой частной оборонки, сегодня предлагает до десятка совместных проектов, в которых интегрированы комплексы противодействия БАК и комплексы РЭБ ХК “Укрспецтехника”, средства связи предприятий “Доля и К” и “Телекарт-Прибор”, средства РХБ-защиты “Спарринг-Вист Центра” и многие другие разработки. По ходу любопытный факт: изделия “Спарринг-Вист Центра” сегодня покупает 81 страна мира, только родное оборонное ведомство все еще не спешит с заказами… 

Однако при обзоре новых разработок нельзя не обратить внимания на один весомый нюанс. А именно, все проекты, которые “поднимает” частная оборонка, относятся к невысокой капиталоемкости. И не потому, что частники неспособны отыскать средства на создание ЗРК или ударного БАК. Скорее, по причине отсутствия реальных ориентиров, включая требования и намерения заказчиков по будущим закупкам, слишком слабый уровень государственно-частного партнерства на фоне отчетливого нецивилизованного лоббизма, когда вместо конкурентной среды предлагается мутная вода. При этом само государство явно не справляется с обеспечением качественного перевооружения — к публикациям ZN.UA о недопоставленных бронетранспортерах и минометах можно добавить отсутствие предпосылок направить в ВСУ вооружения, которые превратят армию в реальный институт сдерживания (речь о возможном разыгрывании Кремлем масштабного сценария агрессии). Об этом можно судить даже по принятым на вооружение образцам техники в течение последних двух лет. Наиболее весомыми из 33 образцов являются легкий переносной ракетный комплекс “Корсар”, специализированный бронированный автомобиль “Козак-2”, модернизация вертолета до версии Ми-2МСБ, бронированные санитарно-эвакуационная и ремонтно-эвакуационная машины, малый бронированный артиллерийский катер, 30-мм автоматическая пушка. В этом списке нет ракет, серьезно модернизированных средств ПВО, ударных БАК — чтобы они появились, в государстве должны поменяться правила игры… А то, что у армии нет новых танков “Оплот” и после трех лет войны, а полтора десятка созданных разными предприятиями бронеавтомобилей не привели к унификации такой армейской машины, — свидетельство разбалансированности системы. И хотя источники в военном ведомстве твердят, что именно в 2018 г. у ВСУ появится первое ракетное оружие, дело перевооружения армии до сих пор зиждется на спорадических усилиях энтузиастов. 

Попробуем бегло проанализировать обобщенные рекомендации экспертов и промышленников. Общий возглас частников сводится к тому, чтобы все предприятия ОПК, независимо от формы собственности, имели равные права, и чтобы решения принимались по результатам здоровой конкуренции, а не в зависимости от уровня влиятельности лоббиста во власти. Ведь даже когда государство обращается к частникам, происходит подмена понятий: в ГОЗ за 2016 г. около половины работ действительно выполняли частные предприятия, однако исполнителями генеральных заказов (выпуск конечной продукции) в подавляющем большинстве оказывались государственные предприятия. 

Формирование и исполнение гособоронзаказа

Специалисты настаивают, что совершенствование механизма формирования и выполнения государственного оборонного заказа (далее — ГОЗ) напрямую связано с созданием в государстве конкурентных условий для оборонных предприятий всех форм собственности, а также надлежащей защиты инвестиций частных и иностранных инвесторов. 

Идеально было бы создать единый правительственный орган для формирования государственной военно-технической политики и координации работы всех предприятий ОПК (тот пресловутый центральный орган исполнительной власти со специальным статусом, дебаты о котором продолжаются с 2014 г). Этот орган должен бы также выполнять функцию формирования общей потребности всех 12 заказчиков, отвечать за внедрение новых технологий, создание совместных с иностранными компаниями производств, унификацию и сертификацию ВВТ. Но интуиция подсказывает, что если президент не создал такой орган в течение трех лет и не отказался от сформированной предшественником системы, то и в будущем его не создаст — “ручное управление” слишком дорого сердцу. И все-таки можно было бы добиться компромисса — для детального диалога по всему спектру задач и проблем перевооружения создать в правительстве рабочую группу с участием частных компаний. Это вопросы от совершенствования формирования ГОЗ и предоставления госгарантий до участия частного бизнеса в процессе корпоратизации, реструктуризации и подготовке к приватизации госпредприятий ОПК. 

Ныне руководители и частных, и государственных предприятий заявляют о необходимости решить базовую проблему — ценообразование на продукцию оборонного назначения. Поскольку сегодняшняя работа в рамках ГОЗ за чертой рентабельности и не позволяет менеджерам предприятия думать о развитии. В частности, вот уже год ОПК ропщет от Методических рекомендаций министра обороны №2591/в/2 от 18.10.2016 г., искусственно подрезавших потенциал ОПК отказом в формировании пусть и небольших, но прибылей (речь идет о 5% на приобретаемые комплектующие и 30% — на производство). 

Не решается в стране и проблема денежных вознаграждений при внедрении разработок, технологий в серийное производство предприятиям-разработчикам вооружений (т.е. обычная для мировой практики выплата роялти). Скажем, если частная компания “Радионикс”, ведущее украинское предприятие в области разработки и производства систем радиоэлектронного противодействия и модернизации боевой авиатехники, из восьми опытно-конструкторских работ (ОКР) шесть работ ведет за свои средства, а к окончанию ОКР государство уже определяет госпредприятия, куда будут переданы результаты этих разработок, отчислений разработчику, скорее всего, не будет. Об этом же твердит руководство НПФ “Адрон”, которая вообще специализируется на высокотехнологических разработках, начиная от систем защиты вертолетной техники от управляемых ракет заканчивая управляемыми авиабомбами.

То же касается и подготовки серийных производств, где государство попросту не видит частников. Хотя выделения на эту часть госрасходов выросли с 30 млн грн в 2015 г. до 785 млн грн в 2017 г. Можно привести пример, когда в т.г. предприятие по этой причине после выполнения ОКР отказалось от серийного производства крайне важного для Воздушных сил ВСУ изделия. Кто от этого выиграл? Уж точно не армия. 

Но частному ОПК нужны не только ресурсы и прозрачность решений. Во время войны необходимы оперативность и профессиональность в работе, в том же вопросе постановки образцов на вооружение. Вот типичный для всего частного ОПК пример: бронеавтомобиль “Козак-2” прошел весь комплекс испытаний по 32 методикам за четыре месяца, а еще восемь месяцев прошло от окончания испытаний до приказа министра обороны. Это вряд ли нормальные темпы для де-факто военного времени.

Но едва ли не еще больше оборонные предприятия обескуражены драконовской деятельностью военных представительств, которые пользуются древней нормативно-правовой базой, исполняя сомнительные функции. Усилия военной приемки концентрируются не на контроле качества вооружений, а на контроле стоимости образца. То, что из функций военной приемки следует исключить согласование расчетно-калькуляционных материалов (РКМ), признал во время Форума и секретарь Совбеза Александр Турчинов. Добавив, правда, что РКМ должны применяться в отношении предприятий ОПК, которые являются монополистами. В самом деле, разве не является РКМ анахронизмом, если ни одно отечественное предприятие не представляет их при поставках вооружений на экспорт? И разве не является признаком ограничения потенциала конкурентоспособности отечественной оборонной промышленности тот факт, что при закупке иностранных вооружений никто от поставщика не требует этот пресловутый РКМ? Да и для инвестора РКМ — подлинная пугалка. После осознания, что ему в Украине в рамках ГОЗ дадут заработать только 7,5% (особенности ценообразования), а при продаже заставят согласовать стоимость продукции у другого предприятия (ГК “Укроборонпром”) и затем предложат отдать еще в среднем 15% комиссионных, он бежит от Украины без оглядки.

Есть необходимость изменить отношение и к импорту. В частности, целесообразно передать функцию закупки непосредственно заказчику, поскольку значительные ресурсы теряются в результате отчисления комиссионных специальному экспортеру, уполномоченному для заключения и исполнения таких контрактов.

К части усовершенствования формирования ГОЗ можно отнести и предложение создать государственно-частную систему аналитического сопровождения перевооружения. С целью достижения технологического превосходства отечественных ВС и качественного отбора и стимулирования развития наиболее перспективных оборонных технологий. А именно, возможно и целесообразно создать прототип Управления перспективных исследовательских проектов Министерства обороны США (DARPA) с участием в работе представителей объединения частного ОПК. На который возложить задачу определения наиболее перспективных разработок в сфере безопасности и обороны государства и обеспечения научно-аналитическим обоснованием всем вопросам ОПК, включая задачи сертификации и перехода на стандарты НАТО. 

Кто имел дело со стандартами, понимает: мгновенного перехода на стандарты НАТО не будет. Его не будет вообще, если не изменить национальные подходы к обеспечению качества оборонной продукции. Среди прочего нужна сеть испытательных лабораторий для сертификации вооружений и военной техники национального производства по стандартам НАТО. И тут, как и при создании украинского прототипа DARPA, роль частных предприятий и объединений трудно переоценить. 

Только так можно обеспечить проведение прозрачных конкурсов проектов, технологий и разработок.

Равные права предприятий на мировом рынке оружия

Решение этого вопроса назрело по многим причинам. От понимания, что Украина после “гибридного” нападения Кремля живет в другом измерении (создание “Укрспецэкспорта” напрямую связано с Будапештским меморандумом 1994 г., когда было выгодно стреножить и жестко контролировать Украину на мировом рынке). До осознания, что новая страница ВТС даст возможности частным предприятиям не только получать валюту, но и создавать совместные производства, организовывать впуск технологий. Создание в государстве конкурентных условий для предприятий всех форм собственности в области ВТС обеспечит надлежащую защиту инвестиций частных и иностранных инвесторов — именно это сегодня сдерживает инвесторов. Скажем, в проекте создания в Украине боеприпасного производства желали участвовать не менее пяти иностранных компаний, но их интерес тут же испарялся после осознания, что заказы одной только Украины не сделают предприятие рентабельным, а продавать третьим государствам можно лишь с учетом договоренностей со спецэкспортерами. Не говоря уже о необходимости согласовывать стоимость продукции с “Укроборонпромом”. И говорили потенциальные инвесторы о весьма реальных вливаниях. Скажем, по словам главного конструктора Stiletto Systems LTD—Ukraine Александра Калачева, компания предлагала бизнес-план для создания только двух производственных линий боеприпасного производства на 52 млн долл., однако желала получить возможность беспрепятственного экспорта в третьи страны. Почему-то в Казахстане эту компанию приняли благосклонно, в Украине прижиться она не может… Это тоже типичный пример, а не отдельная история.

Кстати, аппетиты спецэкспортеров уже давно не ограничиваются 10%. Месяц тому оказался неподписанным выгодный контракт по поставке боевых машин в одно из государств Юго-Восточной Азии — запрашиваемые 15% комиссионных сделали сделку невыгодной для участников. Но есть и сногсшибательные случаи. Руководитель упомянутого ООО “Радионикс” Станислав Завьялов говорит о контракте с 37% комиссионных для одного из отечественных спецэкспортеров, добавляя, что “это приговор рентабельности проекта”. Ратуя за возможность самостоятельной работы на рынке, он также отмечает в качестве негативного опыта существенные задержки с выплатами предприятиям от внешнеэкономических сделок со стороны спецэкспортеров, в случае с ООО “Радионикс” есть пример 8-месячной задержки.

Отпустить закрученные гайки ВТС на самом деле государству крайне выгодно. По подсчетам ЦИАКР, объемы экспорта украинских вооружений на мировом рынке могут вырасти с нынешних 770 млн долл. до 2—3 млрд долл. (хотя в “Укроборонпроме” говорят, что в Украине нет конечной продукции для таких поставок, возразим — гибкий частный сектор плодит их необычайно быстро, расширяя как внутреннюю кооперацию, так и результаты международных проектов). Но это и те оборотные ресурсы, которые предприятия сумеют использовать в рамках выполнения ГОЗ. И Украина не будет терять от выноса производства за границу: мне известны как минимум четыре предприятия, которые осознанно развивают производства в иностранных государствах из-за того, что из Украины не могут вести адекватную внешнеэкономическую деятельность. Причем речь идет о таких направлениях, как радиолокационные средства обнаружения, средства борьбы с БАК, радиотехническая разведка… Пока не будет изменений, из страны будут ускользать критические технологии и прибыли от их реализации. 

Тем не менее, идея промышленников — не в отказе от услуг “Укрспецэкспорта” и созданной маркетинговой системы. А в том, чтобы иметь право выбора: если выгодные условия предоставляет спецэкспортер, они принимаются, если предприятие само находит покупателя, обходится без посредника. Не стоит думать, что так возникнут риски несанкционированных поставок или утраты качества. Никто не выступает за отмену верховенства Комиссии по вопросам ВТС и экспортного контроля при СНБОУ в принятии политических решений. Никто не выступает против контроля государства со стороны Государственной службы экспортного контроля. Зато при этом ГК “Укроборонпром” избавится от несвойственных для хозяйственной структуры регуляторных функций. А с вопросом качества всегда превосходно справлялся сам иностранный заказчик. 

Совершенствование законодательной базы 

Об этом говорилось много и тщетно. Но все-таки повторимся. 

Внесения изменений требует Закон Украины “О государственном оборонном заказе”. А для создания адекватных условий развития ОПК требует принятия еще ряда законов. В частности, законов “О создании и производстве боеприпасов, вооружения, военной и специальной техники”, “О военно-техническом сотрудничестве Украины с иностранными государствами”, “О государственно-частном партнерстве” (последняя версия проекта имеет название “О гарантировании прав инвесторов и привлечения частных инвестиций на условиях применения механизма государственно-частного партнерства в оборонно-промышленном комплексе”), “Об офсетных сделках”.

Ныне офсетные соглашения исключили из условий заключения контрактов до завершения АТО в Украине, однако законодательного обеспечения этого вопроса требует и необходимость достижения соответствия с Директивой Европейского Союза 2009 г. Учитывая, что мировые объемы офсетных сделок в 2016 г. составили 430 млрд долл. 

И последнее. Частный сегмент ОПК даже по своей структуре не схож с государственным. К примеру, на ГП “Антонов” до недавнего времени работало 13 тыс. сотрудников, и это никак не спасало отечественное самолетостроение от деградации. На упомянутых выше предприятиях от двух десятков до трех сотен сотрудников, из которых добрых три четверти — инженеры и конструкторы. Удельный вес современной науки и концентрация высоких технологий в этом сегменте приближаются к западным меркам. Это то, что может сделать страну высокотехнологической державой, а не поставщиком сырья и продукции аграрного сектора. И то, что может стать локомотивом всей национальной экономики.

Валентин БАДРАК, директор Центра исследований армии, конверсии и разоружения