Путинство/Собака нашла свой хвост

“Вы готовы пойти на войну? С кем вы собрались воевать? Со Швецией или с Того? Время таких стычек прошло. Война будущего — это… терроризм. Против маленькой группы диссидентов, о которых не догадывается даже правительство их собственной страны. Называйте это “репетицией” или “национальной безопасностью”. Вам придётся принять нашу войну, потому что кроме нашей — нет никакой другой”, — объяснял суть операций по спасению терпящего электоральное бедствие президента герой фильма “Плутовство/Хвост виляет собакой”.

Со времен появления в 1997 году кинематографической версии Левинсона о природе таких проектов, в действиях разработчиков последних не появилось ничего принципиально нового. Небольшое разнообразие в сценарии вносят разве что особенности национальной охоты за голосами избирателей.

Вот и в очередном ремейке “Плутовства” на российский манер — истории с подготовкой в Одессе покушения на Путина — заслуживают внимания три момента.

Два момента — констатирующие. Во-первых, курс на создание некоего рукотворного кризиса, который показательно предотвращается во имя победы Путина в первом туре выборов, был взят не вчера, а еще в конце декабря. Именно тогда сформированная Путиным команда “антикризисных менеджеров”-выходцев из спецслужб занялась разработкой сценариев кризисов.

Их назначение — перехват инициативы у вышедших на улицы людей, провозгласившими своей целью обустройство России без Путина. Эти сценарии были известны наперед: террористические атаки, вооруженные конфликты с участием российских военнослужащих, массовые столкновения во время уличных акций. Вопрос заключался лишь в том, какой план будет выбран в качестве базового. Точнее, какой позволят выбрать внешние обстоятельства. За неимением ничего другого, была выбрана угроза терактов.

Правда, события внесли уточнения и в масштабы, и в выбранный временной момент ее использования. В момент начала разработки таких сценариев, в декабре, сам Путин и власть в целом лишь постфактум реагировали на задаваемую лидерами уличной оппозиции повестку дня. А сами радикальные сценарии нужны были для того, чтобы навязать улице и обществу в целом свои правила игры.

За прошедшие два месяца уличная оппозиция в стратегии и тактике своих действий не предложила обществу внятной консолидирующей программы. В то время как железобетонный электорат Путина по мере приближения дня голосования плотнее сомкнул свои ряды в поддержку своего лидера.

Поэтому “террористический джокер” появился на политической сцене в последнюю неделю перед днем голосования — когда необходимо провести мобилизацию лояльного электората и привести его на участки для голосования.

Задача непростая — уже которые выборы подряд понятно, кто станет президентом. До середины февраля была еще интрига — в первом или втором туре? Потом социологи выяснили — ВВП побеждает в первом туре с результатом около 60%...

Это второй важный момент, который стоит констатировать: диалога между властью и оппозиционно настроенными гражданами за три месяца не состоялось. И команда Путина, не разработав ничего принципиально нового после радикального изменения настроений значительной части российского общества, извлекла на свет старый проверенный прием. Его назначение — не объединение общества вокруг программы реальной трансформации существующей политической системы. А тактическая — точечная — мобилизация своих сторонников перед днем голосования.

Сначала 27 января была озвучена история полуторамесячной давности о готовящемся покушении против Путина. Это, извините, осетрина даже не второй и не третьей, как президентский срок Путина, свежести.

Если рассматривать эту историю как комбинацию идеологем, то можно отметить точность их подбора. Вот лишь некоторые: покушение на Путина готовится не в России, где ситуация полностью под контролем соответствующих служб, а за границей. Причем в ближнем заграничье — в Украине, откуда ничего хорошего традиционно россиянам не светит: ладно, раньше газ только “подворывали”. А теперь и революции цветные экспортируют, и позволяют чеченским террористам собираться и контрабандные бомбы мастерить — если не на Малой Арнаутской улице, где в Одессе делается вся контрабанда, то на Тираспольской...

Впрочем, скрупулезно разбирать содержание информации о планирующемся против Путина покушении можно предоставить тем, кто свято верит в неразорвавшуюся кумулятивную бомбу в яйце, брошенном в другого кандидата в президенты на других выборах — Виктора Януковича в 2004-ом.

То, что теракт против Путина полностью отвечает политической технологии на консолидацию электората, подтверждает среди прочего и то, что на следующий день российское МВД заявило: в преддверии президентских выборов в России сохраняются угрозы совершения террористических актов, в том числе с возможными смертниками.

Никакой новой информации в этом сообщении нет. Угроза таких терактов существует в России — и практически в любой другой стране мира — ежедневно. Напомнить о ней полицейским начальникам нужно российским гражданам, которые через несколько дней будут решать — пойти или нет на избирательный участок. Где главный кандидат — тот, кто еще до первого своего президентства пообещал “мочить” террористов везде — даже в сортирах.

И тут на повестку дня выходит третий момент. Его можно назвать тревожным.

С одной стороны, у российской власти отсутствует понимание подоплеки массовых протестов и готовность вести диалог на равных с лидерами этих протестов. С другой — сохраняется ориентация на создание кризисных ситуаций.

В этой связи возникает вопрос: удастся ли соседней стране бесконфликтно и бескровно пройти и 4 марта, и первые месяцы обустройства страны по путинским рецептам “третьего переиздания”?

В европейских странах, проходивших раньше такие точки перелома, власть и оппозиция вынуждены были проводить круглые столы, совместно искать действенные пути и формы трансформации существующего положения вещей.

К сожалению, никаких предпосылок к проведению таких мероприятий со стороны российской власти до сих пор не замечено.

Андрей МИСЕЛЮК, Институт социально-политического проектирования