Континент раз за разом переигрывает Лондон в вопросе Брекзита. Так, во вторник глава Еврокомиссии Жан-Клод Юнкер, выступая на последней перед выборами сессии Европарламента, заявил, что ЕС на намерен форсировать выход Великобритании и будет ждать решения Лондона, готовясь при этом к возможности неорганизованного выхода.
Курс на капитуляцию
Это заявление выглядит утонченным троллингом британского премьера Терезы Мэй: ну-ну, мол, как угодно — ведь ее пресс-служба буквально вчера заявила, что правительство королевства продолжит готовиться к Брекзиту без соглашения, парламент распущен не будет, досрочных выборов для “ухода от ухода” также не будет.
Сама же Мэй на следующий день после экстренного саммита ЕС в Брюсселе, предоставившего ей отсрочку, заявила, что Лондон еще может уклониться от выборов в Европарламент, если успеет выскочить из Союза до 22 мая.
Тем не менее это была попытка сохранить хорошую мину при плохой игре. Ведь брюссельский саммит, продолжившийся из послеобеденного времени среды 10 апреля в раннее утро четверга 11 апреля, несомненно, войдет в историю международных отношений как пример того, что интегрированные блоки сегодня сильнее даже самых славных (в прошлом) мировых империй. Теперь, при всей необходимой корректности, уже невозможно сказать, что Великобритания со своей буквально развалившейся политико-партийной системой (лидеры коалиционного партнера тори, североирландских унионистов, прибыли в столицу ЕС отдельно!) не унизилась перед Континентом. Потому что на весь этот спектакль можно было около суток смотреть в прямом эфире.
Итак, из главного — новая конечная дата “выхода” (это понятие теперь просится в кавычки) Великобритании из ЕС перенесена на 31 октября, как нарочно, на Хэллоуин. Кстати, праздник преимущественно англосаксонский — нет ли и в этом скрытой издевки?
Притом (это уже нюансы откровенной капитуляции), если Лондон не соглашается на проведение на своей территории выборов в Европарламент, то есть опять тесно привязывая себя к ЕС, — страна автоматически (на этом настоял Париж и его союзники в блоке) вылетает из Союза без сделки к июньскому календарному саммиту Евросоюза. И в контексте этого решения, которое далось европейцам очень тяжело — ирландский премьер, кажется, последним написал в своем twitter “Спокойной ночи” — стало ясно, что как в Брюсселе, так и в Лондоне, а также среди стран-членов существуют совершенно разные представления и надежды о том, что делать со всей этой историей.
Примечательно, что к середине ночи немцы начали жаловаться на “франкофонов”, которые блокируют гибкое растягивание Брекзита сначала на год, а затем — и до осени, без серьезных гарантий, но потом, по-видимому, эту играющую на повышение (и против Острова) партию удалось умаслить июньской поправкой о выборах в Европарламент и пересмотре процесса. Спор был, вероятно, вызван двумя обстоятельствами.
Первое — внутри самой Франции партия Макрона пока заметно позади националистов Ле Пен, и даже временное увеличение количества штыков евроскептиков в новом составе Европарламента французским властям ни к чему.
Второе — лично Макрону не с руки уже и дуумвират в Европе, поскольку Ангела Меркель все равно находится на уходящей траектории, а любое новое руководство в Берлине на старте будет ведомым по отношению к Парижу. Не хватало еще, чтобы немцев поддерживали не до конца отделившиеся британцы, по ряду экономических причин зависимые от Германии (это касается, в частности, автомобильной промышленности), а не от Франции.
Кроме прочего, никакой другой площадки, кроме ЕС — и то его западной части — чтобы продемонстрировать свою волю на фоне заворачивающихся в клубок внешних торговых войн и внутренних противоречий, у президента Франции нет. Однако, при всей важности Парижа как для средиземноморской (текущая смена власти в Судане, Алжире и, потенциально, в Ливии), европейской и даже украинской политики, в качестве определяющих векторов нового статус-кво начинают выступать другие обстоятельства.
Поэтому обратить внимание стоит на несколько другие моменты этого “путешествия в Каноссу” многострадального британского премьера. Каковая премьер-министр, похоже, взяла на себя слишком много, но с истинно саксонским упорством продолжает тащить ношу последствий народного волеизъявления трехлетней давности.
Виброкорбин
Прежде всего, Лондон — с тем большим вопросом теперь, кого именно и надолго ли (пусть и с формальным иммунитетом внутри Консервативной партии до декабря этого года) представляет нынешний премьер и ее кабинет — безропотно согласился с исключением для Северной Ирландии (так называемый backstop — Ольстер остается, в основном, в рамках законодательства ЕС).
Это неизбежно усилило трения в условно правящей партии в Великобритании, и договоренности балансируют на шаткой основе сепаратных переговоров Мэй с лейбористами. Эти переговоры она и пыталась — сравнительно небезуспешно — “продать” лидерам Европы в Брюсселе. Хотя сама Лейбористская партия далеко не в восторге — ни от своих переговоров с Мэй, ни от ее переговоров в Брюсселе, ни от попытки премьера разделить с оппозицией ответственность за процесс и последствия выхода из ЕС. Поэтому необходимо понимать, чего сегодня хотят британские трудовики, уже потерявшие нескольких депутатов из-за скандалов вокруг трехлетнего Брекзита.
Нынешний лидер лейбористов Джереми Корбин — опытный, ловкий и коварный политик. Хотя отсрочка до ноября и играет в его пользу, и кое-какие неофициальные гарантии поддержки этого реанимационного курса, он, надо думать, премьеру предоставил, но как бы “с барского плеча”. Опросы говорят, что лейбористы вполне могут выиграть досрочные парламентские выборы, однако — без Корбина. Своей вибрирующей позицией в отношении Брекзита он утратил позиции, причем как среди ядерного электората лейбористов, так и в партии.
При этом, в отличие от лагеря консерваторов, где, несмотря на тактическую победу Мэй во внутрипартийном соревновании, кипит борьба за лидерство, лейбористы пока не рискуют втягиваться в собственную подобную игру. Их тактическая программа выглядит так:
а) пусть тори окончательно утонут в своем неудачном Брекзит-менеджменте;
б) рано или поздно оппозиция дожмет власть до досрочных выборов;
в) новое правительство трудовиков начнет переговоры с ЕС из позиции, что королевство останется в таможенном союзе с ним. Поскольку лейбористы вчера, сегодня и завтра защищают права британских рабочих.
И здесь — не придерешься. Ведь как ни раскручивай “кубик Рубика” сложившейся кризисной ситуации, оппозиция здесь точно не при чем. И нужно понимать, что, с одной стороны, Корбин дорожит теми округами лейбористов (а их много), в которых избиратель проголосовал за Брекзит, а с другой стороны — сколько бы еще ни продержалась на своем посту Мэй, шансы на то, что консерваторы во главе с ней выиграют выборы, минимальны. Для реализации такого плана британской оппозиции и выгодна отсрочка — хоть до лета, хоть до осени, хоть до следующего года. Такого рода договоренности, слегка ухмыляясь, Корбин и предоставил Мэй.
Подарок Китаю
В свою очередь, лидеры ЕС на уровне управляющих институтов Союза, размышляя сегодня скорее о выборах в Европарламент и о нарастающем сближении с КНР, заботятся, главным образом, о том, чтобы сохраняющееся наличие в Союзе Великобритании не повлияло на такое функционирование ЕС, которое им представляется правильным. В частности, в силу непростого выбора глобальных экономических альянсов союзной Европы между США и Китаем. А также — углубления интеграции в форме новых законов ЕС, к примеру, в отношении защиты интеллектуальных прав, о которых яростно спорят в преломлении того, насколько они “рыночные”.
Из-за этого в ходе экстренного саммита возникла дискуссия, может ли и должна ли Великобритания сохранять в составе Еврокомиссии должность комиссара, и даже о концепции номинации странами-членами комиссаров вообще. Решили, насколько можно понять, Великобритании не отказывать в таком праве в целом, но это зависит от ее участия в выборах в Европарламент.
Комиссары, конечно, выдвигаются по квоте странами-членами, но ими становятся преимущественно министры общеевропейского правительства. Экстренный саммит, таким образом, послужил эпизодом прояснения вопроса о том, что же представляет собой ЕС — и сложная система уступок и договоренностей с Великобританией неожиданно превратилась в некий новый рубежный момент развития Союза от межгосударственной организации к “облачной” конфедерации.
Что касается стран, которые присоединились к ЕС после распада СЭВ и Варшавского договора (ОВД), то их позиция в отношении поиска решения в ситуации провала Великобритании с этим ее Брекзитом была, скорее, иронической. Словенский премьер пошутил, что европейцы выглядят как группа людей, пытающаяся спасти самоубийцу в условиях, когда он не желает спасаться.
Высокий уровень занятости восточных европейцев в Великобритании заставил правительства большинства наших соседей искать путь между каплями дождя — ведь, с другой стороны, они зависят от перераспределения Брюсселем общего бюджета ЕС. Тем не менее, “младшие” члены Союза, без особых кривляний решили идти вместе с большинством. Весьма показательной была позиция чешского премьера Андрея Бабиша — мол, мы должны учитывать и свои интересы, но не отталкивать британцев.
Которые, кстати, по крайне уместному напоминанию ирландского премьера Лео Варадкара — “отмечали” 21-ю годовщину системного перемирия в Северной Ирландии. Каковой договор, освященный в свое время Биллом Клинтоном, буквально держит за горло и Лондон, и Брюссель, и Дублин, и Белфаст...
Итак, проблема Брекзита опять отложена. Думается, ее окончательному решению поспособствуют и новые серии переговоров, и новые выборы в Великобритании, и бархатные угрозы Шотландии о проведении нового референдума, и едкие намеки Ольстера (пока Белфаст удалось немного успокоить) на воссоединение с Ирландской Республикой. Похоже, после почти трех лет мытарств Лондон — вероятно — таки частично отплывет от Континента, но останется с ним в отношениях интеграции более тесных, нежели Норвегия или Швейцария.
Оказалось, что триумф народовластия вовсе не тождествен вызовам политической, правовой и экономической реальности современного мира со множеством взаимозависимых процессов, о чем трибуны суверенитета забыли рассказать британским избирателям. Тем более в условиях таких внутреннее хрупких союзов, каким оказалось само Соединенное Королевство.
Похоже, что эта история станет наглядным уроком и множеству других стран, входящих в те или иные блоки, альянсы и ассоциации — входить в которые было непросто, а выходить, как оказалось, сродни реанимационной хирургии. Апрельская история в Брюсселе — сама по себе — представляет плохие новости для США, с их нынешней властью мечтавших как-то оторвать Великобританию от ЕС, и для России, стремящейся разрушить единство Запада. Но — неплохие новости для Китая, который рассчитывает на системное соглашение с ЕС. Ранее — с участием Лондона или без такого, а теперь — все-таки, с этаким “плавающим” участием все еще одной из крупнейших мировых экономик.
