Нет, мы решительно не готовы к блокаде. Перефразируя речь герцога из фильма “Тот самый Мюнхгаузен”, можно сказать: “Блокада — это не покер! Её нельзя объявлять когда вздумается! Блокада — это... блокада!”. В общем, как и со снегом в ноябре, мы не готовы.
На данный момент осязаемым результатом блокады стала “национализация” украинских корпоративных и государственных активов самопровозглашёнными Л/ДНР. Хотя, если быть до конца честными, “национализация-отжимизация” началась ещё в 2014 г., когда были захвачены учреждения украинских банков, в которых разместились сотрудники “центрального банка ДНР”, государственные железные дороги, оборудование операторов мобильной связи, торговые центры, прочая инфраструктура. Просто сегодня боевики воспользовались “инициативой” “блокадников” как поводом, чтобы отжимать собственность у того, кому ещё вчера завязывали шнурки...
Основные потери “национализации-нью”: государственные и частные угольные шахты, металлургические и коксохимические комбинаты, рудуправления по добыче флюсового сырья. Структура корпоративной обёртки в регионе пестра, как на цыганской свадьбе: тут вам и государственные недра, которые по лицензии добывают частные структуры, тут и такие “оттюнингованные” по мировым стандартам международные компании, как ИСД и “Метинвест”, тут и чисто русский интерес в лице “российских” банков, и (куда же без них) влиятельные представители прошлой власти в лице весьма одиозных персонажей. В общем, как говорят в регионе, любэ.
Экономические потери от блокады оценить достаточно сложно, нужен комплексный подход. Озвученные Минфином показатели в 2% ВВП взяты, образно говоря, из справочника “Стеля”. Да, предприятия, которые находятся на неподконтрольной территории, равно как и связанные с ними компании на контролируемой, платили налоги в бюджет. Но, к примеру, от уплаты налога на землю и имущество предприятия в ОРДЛО освобождены. Основные поступления от них в бюджет — это начисления на фонд заработной платы. Что касается НДС, то, например, мариупольские меткомбинаты получили от государства возмещение по налогу на добавленную стоимость в 2016 г. в размере 7,23 млрд грн., уступив по этому показателю лишь криворожскому “Арселору”. Так что игра идёт отнюдь не в одни ворота, и это необходимо учитывать при подсчёте баланса. Кроме того, Л/ДНР фактически не платит украинской генерации за потребляемую электроэнергию, общий счёт превысил уже $1 млрд США.
Кстати, на данный момент, наиболее “распиаренные” последствия от блокады — это ЧП в энергетике. Хотя если быть объективным, ощутимее всего аукнется в горно-металлургическом комплексе. Но об этом предпочитают много не говорить, так как в сознании населения — это не их проблемы, а лишь одного человека. Ну двух...
Между тем 40% всего, что Украина зарабатывает на внешних рынках, то есть за валюту — продукции ГМК. Берём как всегда не качеством, а ценой. Ценовой “демпинг” достигнут не увеличением эффективности производства, а в основном за счёт построения сырьевой цепочки: уголь — кокс — металл. Хотя использование естественных преимуществ дело не подсудное. Для обслуживания “сырьевой цепи” были созданы вертикально интегрированные компании. На каждом таком “звене”/переходе выигрывается часть себестоимости, что в общем итоге даёт приличную ценовую фору на международном рынке. Разрыв этой цепи чреват и разрушением всей конкурентной модели. Вполне возможно, на внешних рынках удастся найти и уголь, и кокс. Даже проблемы с логистикой такого огромного объёма сырья реально решить в обозримом будущем. Но всё это приведёт к удорожанию сперва угля, затем кокса, а на финише и готовой продукции — металла. Кроме того, не стоит забывать про флюсовое сырье, без которого невозможна технология производства металла, а флюсы остались на неподконтрольных территориях. Таким образом, главный результат блокады — это потеря конкурентоспособности украинского металла. Он останется низкокачественным, но станет ещё и очень дорогим. По сути, при максимальном негативном эффекте, в работе могут остаться мощности, покрывающие лишь потребности внутреннего рынка. В общем, спасибо организаторам...
О доле гривни
Что касается влияния на курс гривни. Потеря как минимум одного миллиарда валютной выручки может создать дополнительный девальвационный эффект в размере одной гривни на курсе доллара США. По оценкам профильных ассоциаций металлургов, общие потери экспортной выручки могут составить более $2 млрд США. Таким образом, придётся пожертвовать двумя гривнями на курсе (минимум) и то при прочих равных условиях...
Как видно на графике “Моделирование курса гривни в условиях блокады ОРДЛО”, прогнозная модель показывает снижение курса гривни до 35 грн./$ США. “Доблокадный” прогноз показывал примерно 30 грн./$ на конец 2017 г. Модель, кроме прямой корреляции “экспортная выручка — курс гривни”, включает в себя и фактор “самускоряющейся” девальвации, которая наблюдается в Украине во время кризисных явлений, в условиях неадекватной курсовой политики НБУ во главе с Валерией Гонтаревой и спекуляций на рынке. У нас, как обычно, любят зарабатывать на “девале”, при чём зарабатывать много. Поэтому вместо двух гривень “теоретической” девальвации лёгким движением руки из цилиндра достанут....нет, не кролика, а примерно пять дополнительных гривень на обменном курсе. Конечно, это всё примерные расчёты. Но даже тот факт, что МВФ потребовал уточнить макроэкономический прогноз на 2017 г. в связи с блокадой, свидетельствует о существенной угрозе и курсу, и общей экономической динамике.
С другой стороны, каждый кризис — это возможность для изменений. И пусть из зоны “комфорта” приходится выходить не добровольно, а под воздействием “волшебного пенделя” — всё равно это шанс улучшить свои адаптивные возможности как для экономики в целом, так и для маленького украинца.
