Перерастет ли инаугурация в экстрадиции?

Всем же хочется, что бы у них все было, а им за это ничего не было. С этой точки зрения, абстрактный Большой Лондон чем-то напоминает специальную клеточку в игре в “Большую российскую “Монополию”. Попавший туда теряет права активно играть в большую российскую политику и бизнес on-line, но обретает некий иммунитет против преследований от Родины, ставшей неожиданно мачехой.

Своевременно оказаться в Лондоне считалось в заинтересованных кругах почти абсолютной защитой от российских уголовных и некоторых иных проблем. Однако недавний широко разрекламированный, но неподтвержденный (что, согласно неписаным правилам, лишь подтверждает его наличие) отказ бывшим руководителям “Банка Москвы” в предоставлении политического убежища заставляет в этом усомниться. “С Лондона выдачи нет!” — насколько этот лозунг оправдан сейчас, перед новейшим этапом массового полит- и бизнес-бегства из России, о котором твердят с момента провозглашения возвращения Путина?

Краткая теория эволюции политэмигранта

Свежеприбежавшего в Лондон новоэммигранта легко узнать не только по незнанию основ английского языка и лихорадочному съему больших сумм наличности из всех попадающихся на пути банкоматов, но прежде всего — по ошалевшему взгляду существа, чудом избежавшего подвалов “Лефортово”. Этот взгляд сохраняется у него весь первый год пребывания в Великобритании. Ему всюду чудятся шпионы ГРУ, протягивающие к нему в квартиру прослушку, пока он опрометчиво гуляет по Гайд-парку, а также следящие за тем, в каком магазине он покупает йогурт для того, чтобы, просверлив заднюю стенку холодильника, влить туда дозу полония. Заметив что-нибудь непонятное, человек с “изменившимся лицом” бежит к своим юристам и, орошая их офис слезами, вопит: “Ой, у меня дурное предчувствие! Полицейский возле Пикадилли как-то косо посмотрел на меня! Меня на следующей неделе точно экстрадируют!”. Сеанс успокоения в зависимости от финансового состояния и состояния нервной системы конкретного субъекта занимает где-то от 5000 до 7000 фунтов.

К концу первого года лондонской жизни человек успокаивается и начинает менять экстрадиционных юристов как перчатки, одновременно рассказывая друзьям и знакомым, как его обобрали предыдущие и какие замечательные у него юристы сейчас. К концу пятого года человека можно заметить в компании резидентов СВР, лениво маскирующихся под дипсотрудников, за совместным распитием чая или чего покрепче где-нибудь в Мейфеа. К концу восьмого года человек начинает теряться в толпе рядовых лондонцев и перестает быть узнаваем бывшими подельниками и соучастниками. Читая об экстрадиции кого-нибудь из, скажем, Испании в Россию, он ухмыляется и бормочет себе под нос: “Ну прям как дети…”.

А мы за тебя отомстим…

С того момента, как лицо “с проблемами в Российской Федерации” прибыло в Лондон, привычные правила игры для него резко меняются. Возникает огромная моральная проблема: теперь прокуроры и следователи, по сути, — его главные друзья. То есть, бывшие подельники юридически становятся чем-то вроде белых кроликов: их очень жалко, но кормить-то следственного удава надо. И чем беспредельней и жестче следователи будут гнобить его коллег и партеров, оставшихся на Родине, тем легче будет ему доказать британскому суду, что, в случае его экстрадиции, пытать его начнут, не отходя от трапа самолета в “Шереметьево”. А по суду дадут вдвое против того, что предусмотрено Уголовным кодексом. Чем, в общем, успешно воспользовался бывший “обер-прокурор” Московской области, приостановивший (правда, всего лишь на краткое время) свое свидание с бывшими коллегами.

Тут также показательны два примера. Один — прошлогодний, когда российские присяжные “обманули” господина Чичваркина, оправдав его подельников, чем косвенно подтвердили, что правосудие в России нет-нет, да и случается. Только последний размахнулся и заявил, что он — “главная жертва путинского режима”, и — на тебе, облом: обычная жертва ошибки следствия, которую справедливый российский суд оперативно исправил. Второй — свежайший пример московского банкира Бородина, которому, очевидно, не удалось убедить скептично настроенных британцев, что Следственный комитет мечтает погубить его в связи с его близостью с бывшим мэром столицы, который, как известно, не находится даже под подпиской о невыезде. А вот если бы Лужков сидел в бывшей камере Ходорковского… Каждый политэмигрант, с этой точки зрения, увы — некий стервятник, питающийся плохими новостями с Родины.

Пили мы вчера с одним лордом...

В среде новоэмигрантов чрезвычайно популярны всевозможные байки, которые любовно и добросовестно культивируются лицами, выдающими себя за специалистов в области эмиграции в Великобританию самого широкого профиля. “Встречался я на прошлой неделе с главой одного из департаментов Хоум-офиса. И он мне сказал, по большому секрету сказал, что через две недели правила предоставления политического убежища полностью изменятся. Будут давать только тем, кто сумеет показать следы пыток…” — так приблизительно начинается большинство из них.

На самом деле, процесс предоставления статуса политического беженца предельно формализован во избежание ненужных судебных разбирательств. Многие помнят еще скандал с главой Home Office, покинувшим свой пост со скандалом только за то, что просто “ускорил” выдачу вида на жительство няньке ребенка своей любовницы. О том, что британское МВД не раздает политическое убежище даже “старым, проверенным клиентам”, свидетельствует то, что адвокатам Березовского пришлось дойти аж до Верховного Суда, чтоб добыть его старому партнеру господину Глушкову желанный статус. Любые изменения позиции британских властей по поводу предоставления того же политубежища основаны на законе, официально публикуемых “политиках” и практике судов, а не на совместном походе в рестораны с руководством ответственных ведомств, которые, может быть, были бы и не против выдать соответствующую бумажку за пяток миллионов фунтов на офшорном счете, но в силу бюрократического разделения полномочий просто не могут.

Бывшие российские бизнесмены и чиновники в силу своего менталитета обречены несколько лет жить в хорошо знакомой парадигме: юриста надо выбирать по знакомству, без звонка Хоум-офис ничего не решит, без блата и паспорт тебе выдадут в итоге какой-нибудь “неправильный”.

Лондонские зонтики

Всем известно, что подавляющее большинство лиц, пребывающих в столице Великобритании под видом политический беженцев, на самом деле таковыми не являются. Вернее, никакого политического (да и исторического) значения они не имеют: власти не противоречили, в скандальных выборах не участвовали, в блогах против “Путина и Ко” не постили. Были топ- и просто менеджерами всевозможных контор от “Логоваза” до “Юкоса”. Но все указанные лица группируются по признакам принадлежности к той или иной группе, в отношении руководителей которой, пребывающих либо в том же Лондоне, либо (не дай бог!) в местах “не столь отдаленных”, осуществлялось преследование. Таким образом, целая группа лиц как бы находится под “зонтиком”, который предоставляет прецедентное решение Европейского суда о предоставлении политического убежища, отказе в экстрадиции, принятое в отношении “духовного руководителя” подобной группы. Наиболее старый и широко известный “зонтик” — это, разумеется, “зонтик” Бориса Березовского. Есть “юковсовский зонтик”, под который подпадают те, кто доказал свою причастность к “Юкосу” и его руководству. Из самых свежих “зонтиков” публично известен “зонтик” казахского олигарха Мухтара Аблязова, когда вслед за предоставлением ему политического убежища таковое было предоставлено нескольким его соратникам.

Третий (продленный) и потенциальный четвертый срок ВВП сулят появление новых “лондонских зонтиков” в самое ближайшее время, причем их основателями могут стать самые неожиданные лица, ранее хорошо ассоциировавшиеся с режимом. Не зря же в Лондоне уже хорошо примелькалось лицо бывшего “путинско-православного” банкира Пугачева.

Политженихи не на выданье…

Существующий механизм противодействия экстрадициям из Соединенного королевства достаточно хорошо откатан и прост: лицо, “выбравшее свободу”, обычно подает просьбу о предоставлении политического убежища, а потом добросовестно годами ждет, пока местное МВД ее рассмотрит. Одновременно взахлеб рассказывает о пережитых ужасах в ЖЖ. Получившие вожделенный статус сразу расслабляются и начинают снисходительно посматривать на суету московского следствия. Существующие международные конвенции не позволяют экстрадировать человека, в отношении которого имеется решение о предоставлении политического убежища. Но если раньше убежище предоставлялись фактически “пожизненно”, то теперь умудренное опытом с различными африкано-арабскими повстанцами британское МВД дает его только на пять лет, что оставляет у российской стороны некую смутную надежду на возобновление процесса экстрадиции в будущем.

С самими же экстрадициями совсем просто: читай судебную практику, нанимай юридическую фирму, описывай свою историю, при аресте вноси залог… Не ты первый, не ты последний. Если перед тобой уже пытались экстрадировать твоего бывшего босса — твое дело совсем уже техническое.

Для противодействия экстрадиции выходцев из СНГ из Закона 2003 года стандартно используются положения, запрещающие экстрадицию в случае, когда лицо преследуется фактически по мотивам его политических убеждений или в отношении него не будет обеспечено справедливое судебное разбирательство на Родине. Рынок юридических услуг на этом поле строго ограничен: есть три—четыре старых проверенных игрока, имеющих опыт в экстрадициях из СНГ. Определенные особо бережливые или придирчивые индивиды успевают поменять всех, иногда даже не по одному разу. Но и юристы не отстают: известны прецеденты, когда месячный счет превышал 300 000 британских у.е. У проигравших есть шанс просить министра их не выдавать, несмотря на решение суда, или обратиться в Европейский суд, который, гипотетически, может приостановить экстрадицию до рассмотрения дела. Подобные экстремальные случаи пока, правда, неизвестны.

Отношение к лондонским бежальцам тоже далеко не однозначно. С одной стороны, интернет-общественность страшно любит позлорадствовать: “Ну вот, еще раз этим лохам-прокурорам отказали в экстрадиции из Великобритании, потому что в России суды — полное дерьмо, да и само дело заказное и политическое!” Но, с другой стороны, много ли вы знаете политических активистов, которые не хихикнули бы плотоядно, услышав: “Борис Абрамович! Борис Абрамович! Путин со спецназом идет по коридору… По какому коридору! По нашему коридору!”.

Глупо бы было говорить, что выходцев из бывшего СНГ любят в Лондоне, несмотря на привезенные ими деньги и вопреки скверным манерам, но пока основные принципы британской неписаной конституции о равном отношении ко всем и о примате закона над иными соображениями побеждали.

Последние годы хорошо отстроенная система противодействия экстрадициям из Великобритании в страны СНГ практически никогда сбоев не давала. Беженцы оставались в гостеприимном Лондоне, юристы — с честно заработанными деньгами, прокуроры и следователи — с фактами “налицо”. Но все ждут изменений к худшему на фоне общей борьбы с потоками беженцев из разных стран, а также политической толерантности даже по отношению к путинской России. Конечно, одна экстрадированная ласточка (тьфу… банкир, конечно) ситуации не изменит, но все-таки хочется надеяться, что и ее не будет.

Дмитрий ГОЛОЛОБОВ