Пенсия в “ДНР”, или После нас — хоть потоп

С начала апреля власти самопровозглашённой “Донецкой республики” начали осуществлять — по их словам — регулярные пенсионные выплаты. То, чего здесь так ждали многие месяцы, наконец, осуществилось. Разумеется, регулярность этих выплат ещё только предстоит проверить временем, но уже сейчас сам факт происходящего может стать очередным индикатором мышления тех, кто всё ещё остаётся на оккупированной территории, поддерживая “ДНР”.

В первую очередь следует сказать, что пенсионная дифференциация на территории “республики” всё же присутствует — к большому удивлению даже тех, кто рассчитывал на всеобщую уравниловку вроде “всем выдадут по тысяче”.

В зависимости от стажа, вредности производства и размера той пенсии, которую пенсионер получал в Украине, многие в апреле получили выплаты в диапазоне от трёх с половиной до десяти тысяч рублей. При этом, власти самопровозглашённой “республики” настаивают на том, что такие высокие показатели социальной ответственности стали возможны благодаря наконец полноценно заработавшей системе налогообложения. И каждый выплаченный рубль — а пенсия выплачивается исключительно в российской валюте — результат сбора налогов с добросовестных предпринимателей.

Не вдаваясь в подробности экономических процессов в “ДНР”, которые большей частью отсутствуют, следует заметить, что основная часть трудоспособного населения здесь занята в войне, не осуществляя никаких отчислений в принципе. Тогда как доля пенсионеров на одного действительно работающего “гражданина” перевешивает любые финансовые расчёты, которые бы позволили выплатить по 10 тысяч рублей бывшим шахтёрам.

Даже сами предприниматели, с которыми мне удалось пообщаться, прекрасно отдают себе отчёт в том, что свалившееся вдруг ни с того ни с сего на плечи пенсионеров “богатство” уходит корнями вглубь северного соседа, и отнюдь не является только лишь их скромной заслугой.

Однако выплата пенсий в регионе, который уже более полугода находится на грани гуманитарной и социальной катастрофы, сыграла и свою пропагандистскую роль, в очередной раз апеллируя к тем категориям национального характера, которыми мыслят мои земляки, — холодильнику и цене на паштет.

После первых выплат можно было встретить просто сияющие лица тех идейных сторонников “республики”, кто, сжав зубы, терпел с сентября, а теперь гордо говорящих на улице: “ну, я же говорил, что нужно чуть-чуть подождать”. Они разливаются в благодарностях Захарченко и его окружению, действительно принимая происходящее за чистую монету, словно глава “ДНР” едва ли не оторвал эти деньги от себя самого, жертвуя на благо народа. Однако первые выплаты стали тем рычагом, который призван адаптировать к социальным реалиям “республики” тех, кто всё ещё сомневался, к какому же государству себя отнести.

В числе таких — и члены моей семьи.

На сегодняшний день на пенсионном обеспечении находятся обе мои бабушки, причём одна — в Украине, а другая недавно перерегистрировалась в “ДНР”. Надо сказать, что до недавнего времени обе они находились примерно в одинаковом положении, так как просто физически не могли выехать с территории “республики” за своей пенсией из-за проблем со здоровьем и сложной системы пропускного режима. И если бы не ближайшие родственники, то их личные последние деньги закончились бы ещё в сентябре с понятным для всех финалом. Однако под всеобщий ажиотаж перерегистрации в пенсионный фонд “ДНР” попала и моя собственная мать, не являющаяся пока пенсионером.

Всё дело в том, что “ДНР” снизила возраст выхода на пенсию на несколько лет, что выстроило целые очереди из тех, кто желал бы обезопасить себя финансово уже сейчас, не дожидаясь ещё трёх-четырёх лет.

Единственным отсеивающим фактором, который всё ещё не позволяет всем поголовно записать себя в “пенсионеры республики”, стало требование “ДНР” предоставить справки с каждого места работы за последние 15 лет. Другими словами, одной трудовой книжки уже недостаточно, чтобы подтвердить свой рабочий стаж и претендовать на “республиканскую” пенсию.

А так как собрать все эти справки в регионе, который уже поделён на целые пропускные зоны с закрытыми предприятиями, удаётся далеко не всем, то и “ДНР” в данном случае получает весомый аргумент в виде фразы “платить мы готовы, но делайте всё по закону”, таким образом существенно уменьшая число возможных социальных иждивенцев.

— ---------

Что же касается моей собственной матери, то, в силу принципиальных расхождений, у нас с ней состоялся очередной неприятный разговор.

В числе прочего я спросил, понимает ли она, что “ДНР” — это явление временное, во всяком случае — в экономическом смысле? Что реальных ресурсов для полноценных выплат у “республики” нет, и что деньги, которые сейчас потекли вдруг рекой, — совсем не “бесплатны”. И когда-нибудь не только внезапно исчезнут, но ещё и снимут со всех нас “проценты” в виде очередных трупов на местных полях.

И на всё это я получил очередной прагматичный ответ “пустого кармана”, на который я до сих пор так и не научился подбирать для себя нужных слов.

Она сказала, что если завтра лишится работы в Макеевке, где большинство и так уже едва ли не побирается у магазинов, то ждать ещё четыре года украинской пенсии с того края колючей проволоки уже будет попросту некому, и обе бабушки вместе с ней пойдут на самое социальное дно.

Ответила, что не хочет закончить с протянутой рукой на паперти, и что да, ей всё равно, кто заплатит ей эти деньги — “ДНР”, Украина или Китай:

“Я не заслужила такой старости, которую мне предлагает Украина. В “ДНР” с этим ещё хуже, но здесь от этих грошей меня отделяет не несколько блокпостов и три года ожидания, а всего двадцать минут езды до пенсионного фонда. Так для чего мне наказывать себя самой, надеясь, что эту же тысячу через несколько лет мне бросит под ноги Украина, как всегда по принципу “лишь бы не сдохли — пенсия ж есть?”

Что ж, таковы очередные реалии местных приоритетов, где идейность сосуществует с гротескной формой “патриотизма забитого холодильника”, — причём забитого неважно чьею рукой.

Джерри ТОМС