Папа устал

В его окружении говорят о “громе среди ясного неба”. Любители мистики автоматически поднимают глаза горе и видят молнию, бьющую в купол собора Святого Петра. Разочарованные в “календаре майя” продавцы и покупатели “наборов для конца света” цитируют сомнительные пророчества и на пальцах прикидывают, сколько медальонов для усопших пап осталось в Соборе Святого Павла за стенами. СМИ наперебой публикуют “ТОП-5, -10, — 15 и т.д.” кандидатов в преемники Бенедикту XVI и самому Святому Петру. Букмекеры облизываются, заранее подсчитывая барыш. То есть за мир можно быть спокойным — он остается все тем же. А значит, следующему Папе Римскому будет не легче, чем тому, который уходит. 

Решение Бенедикта XVI об отставке вызвало обвал противоречивых оценок — касательно и самой отставки, и понтификата в целом, и Йозефа Ратцингера лично. В извинение не принимается ни возраст, ни происхождение, ни специфика “короткого” понтификата, ни особенности характера. Собственно, еще в момент избрания Папы Бенедикта XVI было понятно, что ему придется нелегко. Просто потому, что он пришел на Святой Престол после Иоанна Павла II — блестящего проповедника, неутомимого посланца Господнего и просто любимца публики. После такого беспечного Папы, который совершенно по-славянски увлекался делами душевными и пускал на самотек скучную и запутанную административную возню. 

Папа Бенедикт принял Католическую церковь разросшейся и популярной, но в довольно расстроенном состоянии — ее проблемы при предыдущем понтификате в основном накапливались, но сдерживались до поры до времени и за счет инерции (а она у церкви огромна), и за счет традиции замалчивания и, главным образом, за счет обаяния самого действующего Папы. Они прорвались наружу в правление Бенедикта XVI, именно ему было суждено попасть под ударную волну. Именно в эти годы приобрели огласку вопиющие факты насилия над детьми со стороны католических священников, факты махинаций в банке Ватикана, коррупции в Римской курии и многое другое, о чем поговаривали и раньше — но прорвало только теперь. И, возможно, именно это и была основная задача “короткого” понтификата Бенедикта XVI — держать удар. Согласитесь, для этой цели конклав не мог найти лучшей кандидатуры. 

Удары сыпались на него со всех сторон — и снаружи, и изнутри церкви. Они все еще посылаются ему — уже вдогонку — за непроведенные реформы, за невычищенные конюшни Римской курии, за ненаказанных педофилов, за непризнанных гомосексуалистов, за нерукоположенных женщин, за мусульман, евреев... Список можно дополнить по желанию крестовыми походами или сожженным Джордано Бруно. А еще “не лидер”, “бледный Папа”, “невыразительный понтификат”. Да, и последнее — трусость. Именно так многие истолковали финальный аккорд его понтификата — Папа Бенедикт сбежал с поста, потому что струсил. Наверное, для бойца, каким всегда был и признавался — и друзьями, и недругами — Йозеф Ратцингер это обвинение должно стать особенно горьким.

Многих интересует вопрос, почему он, наверняка предвидя все это, решился на отставку. Что его заставило? Или даже — кто? Ведь папы просто так не уходят. Сама история свидетель — она знает только одну добровольную отставку Папы Целестина V. Но он был святой. Да к тому же обстоятельства — война гвельфов и гибеллинов, заточение экс-Папы в крепость, где он вскоре скончался — дают повод подозревать, что эта отставка была не такой добровольной, как принято считать. Ссылки на пошатнувшееся здоровье и почтенный возраст — в апреле понтифику стукнет 86 лет — тоже не принимаются за объяснение. Мало ли история знает лидеров старых и нездоровых? Вот и прежний Папа был, мягко говоря, нездоров. А старцу-патриарху править церковью — сам Бог велел. Да и не тот же ли Бенедикт XVI всего пару месяцев назад воспевал “красоту старости”, призывая не забывать о сильных сторонах стариков — опыте и мудрости? 

Так почему же он уходит? Может, критики правы — все действительно плохо, и он не хочет видеть, как все становится еще хуже? Но что именно плохо? Католическая церковь стоит, как скала. Она объединяет почти полтора миллиарда верующих, проживающих на всех пяти континентах мира. Без сомнения, это одна из крупнейших и могущественнейших наднациональных организаций. Те, кто говорят о “сокращении влияния Католической церкви в мире”, выдают желаемое (в определенных кругах) за действительное. Безусловно, Ватикан не входит в “семерки”, “восьмерки”, “двадцатки”, решающие на своих саммитах “судьбы мира”. Но существующая две тысячи лет организация, годящаяся в матери самой старушке Европе, наверное, знает о судьбах мира не меньше, чем правительства нынешних “супердержав”, заносчивых, как подростки. В политике Святого Престола можно найти немало слабых сторон — как и в любой другой. Но то, как внимательно следят за каждым шагом Папы Римского, как рьяно обсуждают и осуждают каждое его слово, говорит совсем не о слабости Святого Престола. Наоборот, высота волны критики в этом случае указывает не столько на масштабы ошибок, сколько на масштабы влияния Католической церкви и ее руководства в мире. Накал, интенсивность атак на сердце Католической церкви — Святой Престол и лично Папу Римского — говорит о том, что в нем видят исключительно сильного противника.

Так может, Папу сжили с престола внутрицерковные интриги? Недаром его отставке предшествовала безобразная история, известная публике как “Ватиликс”. И пока все гадали, удержится ли у власти госсекретарь Тарчизио Бертоне, от власти отказался сам понтифик. Причем почти не вызывает сомнений тот факт, что за утечкой документов прямо с папского стола виднеется не скромный пиджак папского камердинера, а алые кардинальские облачения. Но именно Папу Ратцингера, еще недавно — главу Конгрегации по вероучению (в народе — “инквизиция”), старожила Ватикана, съевшего зубы на внутренней политике Католичес-кой церкви, особенно трудно представить себе в качестве жертвы интриг. Разве что эта жертва — добровольная. 

Понтификат Бенедикта XVI совсем недаром называют “отважным”. Не “блестящим”, не “эффективным” или там “судьбоносным” — именно “отважным”. И последний его шаг — добровольную отставку — называют “смелым”, окончательно поляризуя оценки и добавляя и событию, и самому Папе величия. Просто его отвага была лишена голливудского блеска — хотя наместник Господа на земле такой же герой-одиночка, как и Брюс Уиллис. Повседневное усилие — пускай даже героическое — не привлекает так много внимания. Папа Римский в течение без малого восьми лет отражал атаки на свою церковь, ее достижения, догматы, стабильность и сам Святой Престол — хранил достижения своих предшественников, дабы в целости передать это своему молодому, энергичному преемнику, имеющему достаточно сил и времени для следующего рывка. 

Это правда, что папы просто так не уходят. Но главное, что папы просто так и не приходят. Каждый из них берет в руки руль тогда, когда того требует курс Корабля Святого Петра и погодные условия на море. Традиционное чередование “коротких” и “длинных” понтификатов — не мертвая традиция, которой конклав придерживается как “правила игры”. Решения в церкви принимаются долго. Что такое несколько недель, отделяющие один понтификат от другого, для организации, мыслящей категориями вечности? При взгляде “извне” эта медлительность раздражает — так хочется сказать, что церковь отстает от жизни. Но когда церковь слишком гонится за “жизнью”, она теряет что-то существенное — что-то “не от мира сего”. Человеческие амбиции (думаете, у прелатов их нет? Ого!), политические соображения, сиюминутная выгода — все то, что играет определяющую роль в светской политике, есть и в церкви. Но это все должно быть оттеснено на второй план, когда приходит время принимать стратегические решения. Католическая церковь объединяет так много людей, интересов, идеологических течений и традиций, к тому же тянет за собой огромный багаж двухтысячелетних традиций, что свести это все воедино и вывести формулу успеха на ближайшие десять-двадцать лет — дело непростое и довольно долгое. Короткие понтификаты — тайм-аут, который позволяет провести необходимую работу и подготовиться. Или инициировать какие-нибудь непопулярные реформы. Или, если повезет, сделать и то, и другое. 

Так что не спешите упрекать “коротких” понтификов в “бледности” и “стариковском слабосилии”, как уже неоднократно упрекнули Бенедикта XVI. Возможно, его заданием и было удержать статус-кво. Ведь его избрали вопреки прогнозам, да и своеобразной традиции чередования пап-консерваторов и пап-реформаторов (иногда говорят “либералов”, но для пап это слишком сильное слово). Консерватора Иоанна Павла II сменил совершенно такой же консерватор Бенедикт XVI. Он появился на сцене, словно дублер. Неблагодарная роль, требующая отваги и смирения. 

То, что Бенедикт XVI уходит в отставку, может означать, что для Католической церкви наступило время перемен. Возможно, эти перемены будут созвучны переменам самого мира. А может, мы “снаружи” их почти не заметим — если будет решено, что церкви сначала нужно поменяться глубоко внутри. Но нет смысла при этом поддаваться обычному предвыборному зуду и перебирать в уме имена возможного преемника. Как это ни странно звучит, имя значит не слишком много — важна стратегия, которая с этим именем будет связана. И тут нас может ждать сюрприз, и не один. Разве имя старика Йозефа Ратцингера занимало первые строки “кандидатских списков” на предыдущих выборах? А кто мог ожидать в самом начале понтификата Иоанна Павла II, что этот молодой поляк окажется столь жестким консерватором? 

Личность человека, олицетворяющего Католическую церковь, значит и много, и мало одновременно. Мало, потому что сам Корабль Святого Петра сбит прочно, закален в бурях, которые не снились нашему относительно спокойному веку, и имеет покровительство не в этом мире. Его курс проложен раз и навсегда, а смена кормчего — это только смена стиля управления. Много, потому что стиль — это человек, и это то, что гораздо понятнее человеку и привлекает его внимание гораздо больше, чем сам курс. Достаточно послушать, о чем говорят в связи с выборами Папы. Повысит ли он популярность Католической церкви? Имеется в виду не успешность миссии, а количество публичных выступлений, упоминаний в прессе и степень “звездности”. Будет он либералом или консерватором? В смысле, как он будет относиться к презервативам и гомосексуалистам. Будет ли он африканцем? Просто из любопытства — как белое облачение будет гармонировать с черным лицом. 

Но как бы легкомысленно это все ни звучало, эти стилистические нюансы имеют непосредственное отношение к стратегии. Избрание Папы-европейца выглядело бы традиционно и могло бы означать, что новый понтифик попытается навести порядок дома. Европа, с одной стороны, не слишком озабочена католицизмом по сравнению с Америкой или даже Африкой, но она по-прежнему дает в казну Ватикана основной доход, а в конклав — большинство кардиналов. Избрание Папы из латиноамериканцев или африканцев было бы так экзотично, что само по себе заставило бы задуматься о том, что в церкви теперь будет “все иначе”, повеет свежий ветер прямо с Амазонки, акцент сместится с “центра” на “периферию”. Интересно было бы получить Папу-(латино)американца — учитывая активную экспансию католицизма на просторах супердержавы №1. Имя, которое произнесет старший кардинал-диакон с балкона Собора Святого Петра на католическую Пасху, скорее всего, подскажет нам, какую стратегию развития избрала Католическая церковь на ближайшее десятилетие.

А она почти наверняка уже избрала ее — раз “железный” Папа Ратцингер счел возможным уйти с престола. Если Папа устал — значит, пришел момент, когда он может себе это позволить. Пришло время, когда “Ротвейлер Господень” может просто лечь у ног своего Господина и греться в лучах молитвы.

Екатерина ЩЁТКИНА