Нобель мира: лишь бы чего не вышло

В том, что премию присудили Квартету по тунисскому национальному диалогу, видится безусловный воспитательный момент. Подтекст читается просто: в наш век потрясений крайне важно уметь искать и находить компромиссы, особенно компромиссы с ближним своим, поскольку альтернатива этому — гражданская война. А их столько вокруг...

Но мир, в котором искусство компромисса является важнейшим из искусств — нелеп и ужасен. Поэтому назидательный пример откровенно плох. Тем более что среди номинантов — даже в десятке финалистов — были живые люди. Неоднозначные, противоречивые, но — люди. Более того — личности. Папа Франциск, Ангела Меркель, Джон Керри и Мухаммад Зариф — вот лишь некоторые из них. О каждом из них можно сказать много нелицеприятных слов, на каждого есть тонны компромата. Но они — не абстрактные, а абсолютно конкретные люди, принимающие решения.

Так вот, решение НКМ лишь прикрывается благонамеренным стремлением дать позитивный пример. Реальный мотив — страх. Банальный страх критики за неоднозначную позицию. Это страх ответственности — типичный для бюрократа. Ведь Квартет — это не великолепная четверка людей. Это четверка организаций, фактически — матрица. И каких организаций! Объединение Профсоюзов (The Tunisian General Labour Union), Конфедерация промышленности, торговли и ремесел (The Tunisian Confederation of Industry, Trade and Handicrafts), Лига прав человека (The Tunisian Human Rights League) и, наконец, Орден Адвокатов (The Tunisian Order of Lawyers). Адвокаты — миротворцы, вы только оцените — нет, это не ирония. Это сарказм мироздания. Бюрократы награждают бюрократов. Евнухи награждают евнухов. Полный синонимический ряд. Нобель должен восстать, обложиться динамитом и развеяться от стыда.

Тем более что бывший — теперь уже — секретарь НКМ Гейр Лундестад на пальцах объяснил, что и как. Человек, который за четверть века работы досконально изучил закулисье комитета. И изложил в книге, вышедшей аккурат за неделю до нынешнего фарса. Он рассказал, что безволие Комитета простирается далеко за пределы разумного — вплоть до совещаний с парламентариями и премьером, как бы чего не вышло. Естественно, это уже давно было секретом полишинеля — но о нем, как о чем-то неприличным вроде срамной болезни непринято было говорить вслух. И вот теперь дошло до шанкра на самом видном месте.