Неожиданный эффект ожидаемой победы

Причем произошло это в ситуации, когда, казалось, ничто не угрожает неограниченному доминированию нынешнего руководства страны. Все зарегистрированные оппозиционные партии включены в политическую систему и не заинтересованы в ее сколько-нибудь серьезном реформировании. Они ничуть не меньше, чем “Единая Россия”, против существенной либерализации политической деятельности. Если правящую партию это может лишить монополии на власть, то “официальную” оппозицию — права на представительство трех наиболее распространенных видов политического протеста: “советского” и “патриотического” (КПРФ), антибюрократического и социально окрашенного (“Справедливая Россия”) и умеренно националистического (ЛДПР). Поэтому появление в Думе большинства у оппозиционных партий ничем не грозило власти с политической точки зрения.

Что же касается социально-экономических вопросов, то опыт Госдумы 1995—1999 гг., где большинство принадлежало оппозиции во главе с КПРФ, доказывает, что оппозиционные политики в трудные для власти моменты неизменно проявляют удивительную покладистость. На определенных условиях, конечно. Но действующее руководство имеет в своем распоряжении ресурсы, намного превосходящие те, которыми располагал в середине 90-х Борис Ельцин. Да и нынешние оппозиционные лидеры ненавидят друг друга ничуть не меньше, чем Путина и его окружение.

“Единая Россия”, кстати, пользуется значительно большей общественной поддержкой, чем главный провластный проект середины 90-х, — “Наш дом — Россия”. Даже на тех избирательных участках, где явно не было никаких искажений и фальсификаций, “партия власти” набрала от 25% до 35% голосов. Никто не в силах отнять у власти Северный Кавказ, Мордовию и Татарстан с Башкортостаном. Поставка голосов за правящую партию в обмен на дотации из федерального бюджета — одна из важнейших сфер бизнеса местной элиты. Поэтому даже на самых честных выборах “Единой России” было обеспечено около 40% голосов, чуть больше, чем она получила в 2003 г. Этого вполне достаточно, чтобы в союзе с ЛДПР принимать любые нужные решения. А если Владимир Жириновский по какой-то причине заартачится, всегда есть возможность договориться с коммунистами или эсерами.

Казалось бы, в таких благоприятных условиях можно было бы провести веселую, задорную, а главное — более убедительную избирательную кампанию. Утомить политическими дебатами, придумать и разыграть несколько скандалов, продемонстрировать предвыборную любовь к детям и обездоленным. Возможно, в результате подобной политической активности результат “ЕР” снизился бы еще на 7—8%. Но 32—33% тоже неплохо. А на ситуацию в Думе, которая к тому же в свое время еще Ельциным была лишена возможности контролировать работу правительства, это в конечном счете никак бы не повлияло.

Избирательная кампания (в привычном смысле этого слова) не велась вовсе, что было очень странно по сравнению с предыдущими выборами 2007 г. Тогда хоть “Единая Россия” пела, плясала и рассказывала о своих достижениях на всех перекрестках. Теперь же молчала и она, поскольку выяснилось, что активность “партии власти” начала раздражать избирателей. Этого бы, на мой взгляд, не произошло, если бы “ЕР” не была столь вызывающе одинока. В открытом соперничестве с другими партиями она выглядела бы более “прилично”.

А вот почему не проявляли сколько-нибудь серьезной предвыборной активности другие партии (за исключением ЛДПР), сказать трудно. Предвыборные плакаты этой партии с эффектной фотографией Владимира Вольфовича и лозунгом “За русских!” киргизы и таджики, составляющие подавляющее большинство работников московских муниципальных предприятий, развесили практически на каждом углу. Судя по всему, и в других городах было примерно то же. Однако на телеканалах и Жириновского было относительно немного.

Вряд ли оппозиционные партии испугались проявлять излишнюю предвыборную активность, опасаясь вызвать неудовольствие власти (хотя и такой вариант исключать нельзя). Скорее всего, они столкнулись с финансовыми проблемами. Трудно понять, зачем нужно вкладывать деньги в общенациональную избирательную кампанию, когда победа “партии власти” все равно гарантирована, а уровень протестного голосования достаточно высок для того, чтобы обеспечить всем трем партиям “официальной” оппозиции прохождение в ГД.

Поэтому политические инвесторы вкладывают основные средства в продвижение своей партии в тех регионах, где сами идут по избирательным спискам. И там, где лидерами региональных списков КПРФ или “Справедливой России” были оппонирующие власти предприниматели, избирательная борьба на местном уровне по накалу приближалась к середине 90-х. Но, по понятным причинам, таких регионов было немного, и большинство избирателей страны так и не почувствовали вкуса предвыборной борьбы.

В результате противники власти, независимо от своих взглядов, мечтали только о том, чтобы “Единая Россия” набрала как можно меньше голосов. В России нет зарегистрированной националистической партии (если не рассматривать в этом качестве лишенную какой бы то ни было устойчивой идеологии ЛДПР). Игры с “Общероссийским народным фронтом”, как теперь ясно, были нужны лишь для того, чтобы изолировать и ослабить Медведева.

Вопреки ожиданиям власть даже не пыталась перетянуть на свою сторону хотя бы часть националистически настроенного электората. Считалось, что люди, исповедующие националистические идеи, в основной своей массе останутся дома, а наименее образованная их часть проголосует за ЛДПР. Однако они, судя по всему, пришли на выборы и проголосовали не только за либеральных демократов, но и за “Справедливую Россию”, и даже за коммунистов. Подобным образом власть настроила против себя и другие группы избирателей, которые, если бы в стране шла хоть какая-то предвыборная борьба, никогда бы не смогли объединиться из-за различий во взглядах и политических симпатиях.

Неприятные сюрпризы ждали власть и во время голосования и подсчета голосов.

Во-первых, на тысячах избирательных участков в крупных городах присутствуют настроенные на борьбу с фальсификациями наблюдатели, представляющие самые разные партии. Представители среднего класса, вооруженные айпадами и айфонами, в разных регионах решили следить за голосованием, поскольку их разозлила уверенность власти в своей сокрушительной победе.

Во-вторых, во многих регионах не сработал административный ресурс (на Дальнем Востоке, в Сибири, на Урале и севере России). Там “единороссы” набрали от 30 до 40% голосов, т. е. примерно столько же (или немногим больше), сколько бы они набрали и без использования рычагов административного давления. А это значит, что элиты данных регионов (за исключением верхних слоев бюрократии) недовольны нынешней системой власти. Возможно, что на президентских выборах в марте 2012 г. они поведут себя по-иному, но за их лояльность Владимиру Путину придется побороться.

В-третьих, власть полностью проиграла крупные города. Может быть, 99% голосов, полученных в Чечне, и могут служить кому-то утешением. Но на избирательном участке в МГУ “Единая Россия” получила только 17%, несмотря на то что по спискам “партии власти” шел руководитель университетского студенческого совета.

Ситуация с результатами голосования на Дальнем Востоке и в Сибири, судя по всему, стала известна руководству страны еще до закрытия избирательных участков в европейских регионах. Положение дел начали срочно спасать, что привело к массовым фальсификациям в больших городах, в том числе в Москве и Санкт-Петербурге, где у “Единой России” был крайне низкий рейтинг.

Понятно, что успех “партии власти” в двух мегаполисах вызвал массовое возмущение того самого “среднего класса”, который и без того был чрезвычайно раздражен действиями власти. Впервые за много лет в Москве и Санкт-Петербурге проходят многочисленные протестные акции, большинство участников которых никогда раньше не интересовались политикой. Они плохо знают оппозиционных лидеров, но они твердо усвоили, что власть является их главным врагом, поскольку пытается отнять у них право на выражение собственного мнения. В этом отношении они намного опаснее для политической системы, чем традиционные участники социального протеста, которых чиновники могли успокоить возвратом льгот или повышением пенсий.

Но самое главное — именно “средний класс” крупных городов формирует общественное мнение в стране. В начале 2000-х он посчитал, что власть хоть и с определенными оговорками, но можно терпеть, а политикой лучше не интересоваться. Сегодня он начинает думать по-другому.

Почему же власть имущие все-таки решили всеми средствами довести “Единую Россию” до 50%-го рубежа? Причина, как мне кажется, в том, что Путин и его ближайшее окружение сомневаются в лояльности главных групп российской элиты. Эти же сомнение предопределили и внезапное прекращение политической карьеры Дмитрия Медведева, который, как представлялось, должен был стать своего рода посредником между окружением высшего государственного руководства и не входящими в него группами финансовой, культурной и интеллектуальной элиты.

Власти во что бы то ни стало нужно было показать, что она по-прежнему жестко контролирует ситуацию в стране и не допустит какой бы то ни было несанкционированной политической игры.

Трудно сказать, достигла ли она своих целей. Но судя по тому, что СМИ становятся все более свободны в оценке происходящего, ситуация все явственнее выходит из-под контроля Путина. Против него часть элиты (причем необязательно наиболее либеральная) ведет кампанию, нацеленную на уничтожение его образа “лидера нации”. Именно с этой точки зрения стоит рассматривать освистывание Путина в “Олимпийском”, куда он приехал, чтобы поздравить с победой члена “Единой России” Федора Емельяненко. Этот сюжет был с рекордной скоростью раскручен в российском информационном пространстве (молчание телеканалов в данном случае не стало существенным препятствием).

Здесь важно то, что когда общество открыто проявляет раздражение и недовольство, психологическая обстановка в стране начинает быстро меняться. Именно в этом и состоял главный эффект “перестройки”, больно ударивший по власти, даже не помышлявшей о подобных эксцессах, затевая очередную бюрократическую кампанию.

Правда, пока рано судить, сумеет ли Путин без серьезных потерь справиться с ситуацией. Но совершенно очевидно: одержав очередную победу на выборах, власть начинает постепенно терять страну.

Однако если она все-таки осознает и адекватно оценит положение дел, то время для оперативной коррекции курса у нее еще есть.

Дмитрий ГАЛКИН