Чтобы адекватно оценивать существующие в Украине протестные настроения, следует учитывать сложившийся ныне в обществе своеобразный парадокс. С одной стороны, очень многие украинцы считают, что страна движется в неправильном направлении, следовательно, недовольство действующей властью если не тотально, то как минимум реально масштабно. Но, с другой стороны, у людей совершенно не наблюдается желания массово выходить на улицы по первому призыву, чтобы тем самым радикально повлиять на изменение текущего положения вещей.
Причин этому явлению социологи находят несколько. Во-первых, кризис общественного недоверия сейчас не только к власти, но и к разношерстной оппозиции, представители которой пока не смогли подобрать ключик, как активировать в свою пользу накопившийся потенциал уличных протестов. А во-вторых, немалым сдерживающим фактором для возможных социальных взрывов остается продолжающаяся военная агрессия со стороны России, поэтому принцип “не навреди Отчизне” выступает зачастую превалирующим в отказе присоединиться не на словах, а на деле к широким антиправительственным акциям.
Прививка “Михомайданом”
Когда осенью прошлого года сторонники Михеила Саакашвили установили палаточный городок возле Верховной Рады, который острословы тут же обозвали “Михомайданом”, а митинги с требованиями к власти под парламентом стали происходить чуть ли не в ежедневном режиме, четыре крупнейшие украинские социологические фирмы озаботились нынешним отношением украинцев в целом к уличным протестам. В результате КМИС, “Социс”, социологическая группа “Рейтинг” и Центр Разумкова совместно выяснили не только уровень напряжения в социуме, но и то, какие формы протестной активности наиболее популярны в Украине.
Как оказалось, несмотря на то что 68% респондентов оценили ситуацию в стране как напряженную, а еще 22% назвали ее вообще взрывоопасной, лишь 9% опрошенных заявили о собственной готовности участвовать в чем-то похожем на новый Майдан. Еще 22,5% высказались о своей поддержке массовых протестных акций, но без личного в них участия, зато 60% были противниками такого прямого выхода народного недовольства на улицы. Не менее показательными оказались и ответы на вопрос, к какой конкретной форме протеста на данный момент готовы украинцы. Так, 59% выбрали предложенный в соцопросе вариант “участие в выборах”, почти 27% — “подписание разного рода петиций и обращений граждан”, 10% — “участие в акциях протеста” и только 5% — “участие в акциях гражданского неповиновения”.
То есть социологи зафиксировали актуальный тренд склонности украинцев не к радикальным выступлениям, которые могут заметно ослабить способность государства противостоять тактике Путина по расшатыванию страны изнутри, а к мирным и легальным подходам в отношении изменения власти, что выражено общественными ожиданиями относительно грядущего большого предвыборного цикла. Собственно, эту современную украинскую тенденцию подтвердил и дальнейший ход событий — протест под флагами Саакашвили возле ВР не получил должной поддержки ни от киевлян, ни из регионов, оказался локализирован и начал планомерное движение к маргинализации.
А когда из Украины был выдворен сам грузинский экс-президент, являющийся единственным раздражителем, катализатором и символом тлеющегося процесса, “Михомайдан” потерял всякий смысл и был оперативно купирован силами правопорядка с последующей его ликвидацией на столичной улице Грушевского. Более того, столь неудачно проведенная протестная акция оказалась в представлении широкой общественности настоящей прививкой от митинговых страстей в ближайшем будущем, а также в немалой степени справилась с выгодной для власти функцией по выпуску пара общественного недовольства.
Дискредитированный наем массовки
Понимание текущей малоэффективности рычага улицы для достижения серьезных политических целей есть у всех ведущих оппозиционных игроков. Конечно, все они на словах поддержали требования “Руха новых сил” и коллективно возмутились самим фактом высылки его лидера Саакашвили на просторы Евросоюза, но от уличных акций сознательно дистанцировались, убрав оттуда свои партийные знамена.
Даже “Самопоміч” тогда решила занять двоякую позицию, когда участие в протесте под парламентом нардепов от этой партии Семена Семенченко и Егора Соболева трактовалось исключительно как их персональный, а не общепартийный выбор. Поэтому к никакому особому репутационному негативу для большинства соратников Андрея Садового поражение “Михомайдана” не привело. А соответствующих ассоциаций априори избежали и Юлия Тимошенко, и Анатолий Гриценко, и другие оппозиционеры меньших весовых категорий, так как вовремя перестали уповать на нынешнюю результативность протестных акций в таком их исполнении.
В принципе, задача собрать под своими флагами пару-тройку тысяч народу — вполне посильная для многих. Однако доверия таким партийным акциям со стороны украинского общества на данный момент нет, посему мобилизация этим способом потенциальных избирателей явно не срабатывает. К тому же любые подобные митинги воспринимаются украинцами преимущественно как проплаченные массовки, таким образом, их проведение еще и наносит немалый имиджевый вред организаторам этих акций.
Хотя те же “жизнелюбы” Вадима Рабиновича или “социал-демократы” Сергея Каплина продолжают нанимать “держателей флагов”, как ни в чем не бывало. Впрочем, их главная цель “выхода на улицу” несколько иная — избавиться от имиджа виртуальности своих политпроектов. Но если Рабиновичу со своими “бабушками под Нацбанком”, правда, только до тех пор, пока во главе НБУ пребывала одиозная Валерия Гонтарева, удавалось хоть как-то “выйти в люди” за пределы исключительно авторских телемонологов и даже добиться определенных претензий на электоральные свершения в будущем, то у Каплина с его “требованиями трудящихся” все как было, так и остается на полном мизере.
Восприятие уличного “робингудства”
На другом фланге — праворадикальном — уличная активность также не приводит к каким-либо весомым результатам. И это при том, что “Свобода”, “Национальный корпус”, “Правый сектор” и “С14”, подписавшие в начале 2017-го общий “Национальный манифест”, сейчас совместно устраивают различные марши на улицах с красочными факельными шествиями, но мобилизационно влияют такие театрализованные действа лишь на их электоральное ядро, не более того. Зато так называемые акции прямого действия, где первую скрипку стала играть самая малочисленная из всех националистов “С14”, действительно вызывают в обществе должный резонанс.
Но если “профилактические беседы” с потенциальными и действующими сепаратистами, различными ватниками, а также с элементарными хамами, имеющими наглость унижать ветеранов АТО и их родственников, вызывают в целом у украинцев одобрение, то к участию ультраправых в противостоянии вокруг всяких застроек, магазинов или целых телеканалов сразу же возникают общественные подозрения. Потому что звание “титушек” на сегодняшний момент также стало сильно размытым, тем более что есть реальные прецеденты привлечения к рейдерству очень многих из тех, кто позиционировал себя истинным патриотом, а на поверку оказался типичным рекетиром.
Наконец, даже самые успешные акции прямого действия националистов пока не оборачивались для них какими-либо весомыми электоральными последствиями не то что на общенациональном, но и на сугубо локальном уровне. То есть потенциал популярности украинских робин гудов пока выглядит достаточно преувеличенным, тем более что отличает их в робингудстве изрядное непостоянство. Ведь одно дело скрутить в центре Киева бразильского наемника российских оккупантов Лусварги, что приносит активистам всеобщий “респект и уважуху”, а совсем другое — разгромить в столице лагерь ромов, чем вызвать на ровном месте чуть ли не международный скандал.
