На кого работает “Укргаздобыча”

В августе 2013 года одна из экономических групп, работающих в сфере добычи нефти и газа, обратилась ко мне с просьбой написать справку об “Укргаздобыче”. Я предсказал снижение добычи госкомпанией до 14 млрд. куб. метров газа до 17 года, а, начиная с 18, — катастрофическое падение объёмов добычи ежегодно на 5-12%. Этот прогноз строился на диаграмме добычи газа “Укргаздобычей” — большинство газа добывается со старого скважинного фонда, который был пробурен ещё в СССР. Падение добычи в вертикальных скважинах — нелинейное, и похоже на колокол, поэтому вслед за плавным спуском графика начинается его обрыв. У меня был пример “Укрнафты”, у которой такая деградация добычи началась в 2007 году и продолжается до сих пор.

Закончился 2016 год, согласно моему прогнозу “Укргаздобыча” должна была потерять около 120 миллионов кубометров, а вместо этого — нарастила более 70 миллионов. Более того, компания заявила, что увеличит объёмы добычи на 700 миллионов и в 2017 году добудет 15,2 миллиарда кубометров газа. А у”контрольной” группы — “Укрнафты” — добыча сократилась на 10% в этом году, и компания прогнозирует падение ещё на 15% в 2017.

В справке, которую я подготовил, значилось:

— немедленная покупка колтюбингов;

— немедленное массовое производство гидроразрывов пласта;

— немедленное восстановление программы бурения и увеличение объёмов бурения с 200 тысяч метров до одного миллиона в год;

— модернизация оборудования и закупка новых станков по капитальному ремонту скважин. Не менее десяти бригад.

В моем предложении была ликвидация “Укрбургаза” — крупнейшей государственной сервисной компании. Пятьдесят станков представляли, на тот момент, скорее груз, чем актив. Во-первых — повальное воровство сверху донизу. Люди, которые работали за копейки, устаревшие технологии — всё это привело к гигантским срокам бурения. Наши буровики закладывали скважину, присоединяли к годовому отпуску отгулы и успевали съездить в Россию, на Севера, отработать там вахту и вернуться даже не к окончанию бурения, а к середине.

Такая скорость бурения негативно отражалась на скважине — возникали аварии — на пластах, и к моменту окончания бурения продуктивный горизонт часто оказывался настолько загрязненным, что месяцы (а иногда — годы), оказывались потерянными зря.

Кстати, первый собственный гидроразрыв “УГД” провела как раз на такой скважине, и, если бы не проведение ГРП, скважина не дала бы газ: поры породы, микротрещины оказались забиты некачественным буровым раствором, и даже после образования искусственной системы трещин, после пуска газа на факельный амбар, скважина долго выдавала пламя с продуктами бурения.

Все мероприятия, которые были мной указаны в справке, кроме программы бурения, были направлены остановку падения добычи. Прежде всего, было необходимо осуществлять ремонт скважин на колтюбинге (это специальная гибкая металлическая труба, которую можно засовывать внутрь скважинных труб и проводить очистку призабойной зоны, закачивать различные химреагенты, вдувать азот и проводить другие операции).

В одной из украинских компаний, осуществлявших работы по интенсификации для частных украинских добытчиков, были эти установки. В своё время я там немного поработал и смог оценить технологию.

Летом 2015 года я познакомился с руководством производителя колтюбинговой техники, которого считают лучшим по соотношению цена-качество. В компании обо мне знали, как о проектном менеджере, который работал с “Белоруснефтью”, а в это же время “батько Лукашенко” сказал украинцам помогать, так что через месяц меня уведомили, что моё предложение принято и я могу представлять их интересы в Украине. Их коммерческий отдел находится в одной комнате, и я хорошо запомнил момент, когда сразу несколько телефонов в отделе были заняты разговором с украинскими абонентами, каждый из которых предлагал стать представителем в Украине, потому, что именно он знает, как выиграть тендер в “Укргаздобыче”.

Как бы то ни было, “Фидмаш” и “Такром” предложили самые низкие цены на тендере и поделили лоты между собой. И тогда, тоже, я не был знаком ни с Прохоренко ни с Романюком — с последним я познакомился в Верховной Раде, на Антикоррупционном комитете, где вынужден был докладывать о том, что четыре колтюбинговых установки американско-белорусского производства лучше, чем одна, за те же деньги, даже если она куплена для морского использования.

По прошествии двух месяцев после выигранного тендера, я поехал на конференцию в Лафайетт, где в университетском городке, на приеме у ректора, познакомился с Прохоренко, невысоким, плотным и быстрым молодым человеком, о котором моя компания уже умудрилась написать несколько нелестных статей, а один из моих сотрудников, бывший сторудник УГД — тот вообще ощетинивался на него, как натасканная собака.

Я подошёл к нему и задал вопрос о бреде вокруг выигранного тендера, о судах. Олег тогда резко ответил мне, что все тендеры теперь будут проводиться только напрямую с производителями, и что он все тендеры доведет до конца — до поставки оборудования. Он сказал, что времена откатов в УГД закончились.

В ответ я иронично заметил ему, что если это искренне, и если он сможет это сделать — тогда я буду рассказывать о его позиции до хрипоты. Он своё слово сдержал, и я не знаю, каких сил ему это стоило, но мне, для того чтобы сдержать своё слово, пришлось не сладко. Фактов становится всё больше, “Прозорро” рвёт схемы в клочья и с каждым днём становится всё яснее, для кого работает “Укргаздобыча”.

Если проследить суть судов против тендеров “Укргаздобычи”, можно увидеть странную картину — истцы не хотели денег! Они хотели либо запретить поставку оборудования, либо заново провести тендер на ГРП. Десятки дел, возбужденные против УГД, служили для того, чтобы парализовать работу компании. Липовые фирмы-однодневки участвовали в тендерах на “Прозорро” не для того, чтобы выиграть, а для того, чтобы быть дисквалифированными и подать в суд на компанию, и суд, в который они обращались, услужливо приостанавливал деятельность по тендеру, пока шло рассмотрение пустого дела.

Итог: чтобы колтюбинги выехали на украинские месторождения был потрачен ровно год! Из которых полгода заняло производство и процедуры, а полгода были отобраны у компании судами, комитетами и расследованиями.

И я точно могу сказать, если бы не упорство Прохоренко, Романюка, Токаря — эта техника у нас никогда бы не начала работать. И “мостоновский колтюбинг” тоже довели до ума, потратив дополнительно время и деньги.

Кроме того, компания отремонтировала старые колтюбинговые установки и теперь их девять. Общий накопительный эффект по восьми месяцам прошлого года составил 120 миллионов кубометров газа, которого без них бы не было.

В зависимости от подбора скважин — с большей или меньшей продуктивностью, только на старом фонде компания сможет дополнительно получать 140-205 миллионов кубометров газа в год! Значит, за десять лет работы эти установки принесут Украине около 2 миллиардов кубометров газа — фактически стабилизируя падение добычи, и даже, в первые два года, немного увеличив её.

Это потрясающее по эффективности достижение, если не брать во внимание тот факт, что таких установок в Западной Сибири — сотни!

Но больше всего мне бы хотелось, чтобы вы задумались о том, почему проблема газа и “Укргаздобычи” у нас постоянно на экранах и в газетах, а то, что умирает добыча нефти и “Укрнафта” — никого не интересует. Пока. Я для себя на этот вопрос давно ответил: нет ни одной страны в мире, кроме Украины, которая была бы заинтересована в увеличении добычи нефти и газа в нашей стране.

Александр ЗАКРЕВСКИЙ, эксперт нефтегазового рынка