Modernizatsya.ru: Пошел ли процесс

Не секрет, — заявил президент Дмитрий Медведев в своем блоге 23 ноября, — что с определенного периода в нашей политической жизни стали появляться симптомы застоя, возникла угроза превращения стабильности в фактор стагна­ции“. Вряд ли перед записью видеообращения он перечитывал старые газеты, но его риторика даже стилистически совпала со словами генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Горбачева на XXVII съезде партии: “В течение ряда лет, и не только в силу объективных факторов, но и причин прежде всего субъективного порядка, практические действия партийных и государственных органов отставали от требований времени, самой жизни… Проблемы в развитии страны нарастали быстрее, чем решались. В жизни общества начали проступать застойные явления”. И это показывает, что 25 лет спустя Россия столкнулась с той же проблемой, что и СССР за пять лет до краха.

Значит ли это, что в стране близится новая перестройка? С подобными выводами не следует спешить, но некоторые параллели в ситуациях “в партии и государстве” середины 1980-х и конца 2000-х гг. заслуживают внимания. К моменту избрания Горбачева генсеком из 15 советских министров 11 были назначены на свои посты до 1965 г., из них трое — в конце 1950-х; из 14 секретарей ЦК союзных компартий 12 занимали свои должности более 17 лет (из них один — 42-й год), и только двое — по 13; средний срок нахождения во власти областных секретарей составлял 16 лет. Незадолго до появления во главе партии Михаила Сергеевича на протяжении менее чем трех лет скончались три руководителя государства, но состав правительства и руководства страны остался неизменным.

К моменту появления в Кремле Дмитрия Анатольевича положение было похожим. Три смены премьеров почти никак не отразились на составе правительства, более половины губернаторов возглавляли свои регионы по 10 лет и более, а самые влиятельные из них — по 16-17 лет (чемпионом был глава Дагестана — 21 год). И Горбачев, и Медведев в первые два-три года пребывания на посту существенно проредили этот бурелом. Оба они пришли в политику со стремлением модернизировать экономику (в первом случае это, правда, называлось “ускорением”). И в том и в другом случае первоначально не предполагалось покушаться на основы системы, задачей ставилось придание ей “нового дыхания” (хотя в 1980-е вышло иначе). Оба лидера отметились курсом на сближение с Западом и договорами по разоружению, оба в той или иной мере заговорили о необходимости борьбы с алкоголизмом, оба на втором году своего руководства страной от безысходности создали комиссии соответственно по экономической реформе и модернизации, оба взяли курс на десталинизацию страны и восстановление исторической истины. И эти шаги были сделаны ими обоими — с разной резкостью и результатами — по единственной причине: все они были естественной реакцией на застой в высшей бюрократической страте.

Однако сегодняшняя Россия — не СССР 1980-х. Во-первых, население в гораздо меньшей степени хочет перемен, а значительная часть граждан, пережив последствия перестройки и рыночных реформ, их попросту боится (это подтверждает, в частности, последний опрос “Левада-центра”, показавший, что 61% граждан считают происходящее в стране либо “стабилизацией”, либо “торможением и застоем”, но автора этого курса — Владимира Путина поддерживают до 70% опрошенных). Во-вторых, интеллигенция, на которую опирался Горбачев, сегодня серьезно дискредитирована сотрудничеством с властью, гораздо менее амбициозна, а ее молодое поколение исключительно прагматично. В-третьих, давно прошли времена, когда страну потрясало дело торговой сети “Океан”; нынешние правящие товарищи, хоть вышли не из океана, а из “Озера”, не столько политически руководят страной, сколько являются коллективным собственником ее богатств и ресурсов — и поэтому можно отодвинуть от власти их отдельных представителей, за чье наследство тут же начнется борьба, но не доминирующую элиту целиком. И в-четвертых, нельзя не принимать в расчет, что, когда Горбачев начинал бороться с последствиями советского застоя, его инициатор уже три года лежал у Кремлевской стены, а сегодня идеолог застоя российского образца воистину живее всех живых.

Признание застоя — еще не новая перестройка. Да и Медведев, если хочет войти в историю, не должен сыграть роль нового Горбачева, запустив очередной распад системы. Этот распад случится и без него: страна, которая целиком зависит от глобальной энергетической конъюнктуры и не производит самых значимых для функционирования современной экономики товаров, не жилец. Государство, которое не видит для себя иной задачи, кроме как ограничивать инициативы граждан и ставить их под контроль, не может существовать долго. Проблема заключается в том, что необходим следующий шаг — нужно не только констатировать застой и бороться за перестройку, но и вырабатывать программу развития страны на грядущие десятилетия, делать то, чего не сделали боровшиеся за власть — и победившие в этой борьбе — демократы 1990-х. Тот, кто говорит сейчас о застое, должен быть готов сыграть не роль Горбачева с похожим концом, а роль Ельцина с новым началом. Должен быть готов собрать вокруг себя некоррумпированных специалистов, действительно желающих видеть Россию модернизированной. Поступиться частью суверенитета ради реальной интеграции в евроатлантические структуры. Быть уверенным в том, что сможет бороться с коррупцией и привилегиями не на словах, а на деле. И разумеется, он должен, как в свое время Ельцин, быть политиком, а не менеджером. И только тогда можно будет сказать, что процесс преодоления нового российского застоя действительно пошел.

Владислав ИНОЗЕМЦЕВ, директор Центра исследований постиндустриального общества, главный редактор журнала “Свободная мысль”